Александр Мазин - Варвары
Значит, надо выждать. Понаблюдать. Глядишь, и «язык» подвернется.
О чем он своих орлов и проинформировал. И поставил задачу: вести постоянное скрытное наблюдение. Ежели кто из леса направится к городку, горла ему не резать, даже вообще не хватать, а внимательно пронаблюдать, как и где оная квеманская особь будет идти. Глядишь, и скрытую тропу установим. Резать же только в том случае, если указанная особь обнаружит присутствие чужих.
Если же, наоборот, кто-то из городка в лес подастся, то опять-таки не хватать сразу, а сопроводить тихонько, а потом деликатно взять за гузку и, не попортив, доставить командующему. Для беседы.
Коршуновский план действий воинственная молодежь восприняла без восторга. Эти простые парни не понимали, как можно оттягивать удовольствие хорошей драки только потому, что могут прикончить. Возможно, в местном религиозном уложении смерть в бою считалась большой удачей. Вроде как у воинов джихада или тех же викингов. То есть – прямо к Аллаху или в Вальхаллу.
Но Агилмунд Алексея поддержал на сто процентов, и недовольным пришлось заткнуться.
Рассредоточились, организовали наблюдение и стали ждать.
Первая «рыбка» попалась, вернее, благополучно миновала сети часиков в шесть по местному времени. Три квеманские тетки и один мужик, особо не прячась, появились из леса, прошли через «прогалину» между камышами, гуськом пересекли видимую часть болота и скрылись из виду. Согласно приказу Коршунова, им не препятствовали.
Прошло еще часика три, солнышко уже за деревьями спряталось, и тут из-за реденьких кустиков и появились двое местных жителей с большими свертками на плечах. Прошагали по открытому месту совершенно беспечно и скрылись в лесу. Но уже не в одиночестве, а сопровождаемые четырьмя дружинниками. Спустя полчаса вместе со своей ношей, оказавшейся свернутыми сетями, и без малейшего шума оба квемана были поставлены пред светлы очи «главнокомандующего».
«Языки» оказались двумя пацанами примерно Книвиного возраста. Явно трусили, но старались держаться гордо и прямо.
Коршунов оглядел пленников и представил инициативу допроса Агилмунду. Не только потому, что тот более опытен, но еще и потому, что Алексею было как-то стремно допрашивать мальчишек. Нет, он, конечно, понимал, что по здешним понятиям им никакой скидки на юный возраст не полагается. И правильно. Вот тот же Книва в свои юные годы уже успел пятерых зарезать, причем одну – женщину. И все-таки пусть лучше Агилмунд…
Агилмунд церемониться не стал. Взял того подростка, который держался посмелее, за грудки и воткнул ему нож в живот. А другой дружинник, Ахвизра, пацану рот ладонью заткнул, чтоб крик приглушить. Затем Агилмунд взял второго квеманчика за шиворот и приблизил нос к носу – к первому. Дал минутку полюбоваться и проникнуться, затем легонько полоснул первого по горлу, да так, что кровь оставшемуся в живых все лицо забрызгала. Подержал – и отпустил. Квеманчик наземь осел, глазки закатились…
Книва за спиной Коршунова бросил что-то пренебрежительное. Надо полагать, заявил, что он в подобной ситуации показал бы себя лучше. Сам Книва был в этом абсолютно уверен.
Полежать в обмороке квеманчику не дали. Быстренько привели в чувство парой оплеух, усадили.
Агилмунд повертел у него перед носом окровавленным ножом, задал вопрос. Получил вполне удовлетворивший его ответ. Задал следующий…
Короче, допрос прошел без малейших проблем, и информация потекла. К некоторому удивлению Коршунова, квеманский язык ничуть не отличался от языка его спутников. Может быть, самую малость… Но такую, что пониманию не препятствовала.
Выяснилось следующее: на острове около четырех десятков мужчин, способных держать оружие (не ошибся рикс Одохар), и раза в три больше стариков, детей и женщин. В набеге на поселок участвовали двадцать человек (остальные – из других поселений), вернулось четырнадцать. Пленницы находятся на острове. Только женщины, мужчин нет. Укрепление: частокол. И только со стороны тропы, потому что с других направлений к острову не подойти ни на плавсредствах, ни на своих двоих: трясина.
Замялся пленник только один раз: когда от него потребовали показать тропу. Но Агилмунд его «уговорил». Даже без особого кровопускания: пацан глядел на риксова дружинника, как бандерлог на питона Каа.
Тем временем почти совсем стемнело.
С разрешения Коршунова Агилмунд и Ахвизра взяли пацана и отправились «проверить» тропу.
Алексей самую малость опасался, что квеманчик может набраться храбрости и сыграть партию Сусанина, но обошлось. Спустя час оба дружинника вернулись. Без пленника, но вполне довольные. Есть тропа! Как, интересно, они в темноте чапали по болоту? И куда делся пацан? Хотя с пацаном как раз понятно. Учитывая то, как обошлись с его приятелем…
– Идем? – Голос Агилмунда аж вибрировал от предвкушения.
– Нет,– разочаровал его Коршунов.– Собаки нас учуют… Хундс…
Он не видел лица Агилмунда, но мог поклясться, что тот скорчил недовольную рожу. Вокруг столпились остальные: кто не занят в карауле. Коршунов физически ощутил, как растет напряжение. Еще чуть-чуть – и ситуация выйдет из-под контроля. Еще неизвестно, какие инструкции выдал дружиннику Одохар…
Коршунов глянул на часы (пусть парни тоже полюбуются на светящийся циферблат) – одиннадцать. Светать начнет без четверти четыре. Это Коршунов засек точно. Четыре – хорошее время. Самый крепкий сон. И ветра по утрам совсем нет, а сейчас – от них к острову тянет.
– Пойдем,– сказал он, подыскивая местные слова,– не утро. Не ночь. Немного света есть. Ветер – нет. Собаки чуять – нет. Квеман есть крепко спать. Нас не ждать. Мы их резать. Сейчас – спать. Он,– Коршунов постучал по циферблату,– меня будить. Я будить всех. Идти убивать. Я сказал.
Поставил будильник на полчетвертого, демонстративно улегся под дерево, завернулся в плащ и сделал вид, что уснул.
Главное показать, что даже мысли не допускаешь, что тебя могут ослушаться.
Его бойцы еще пару минут поговорили вполголоса – и разошлись. Бунт на борту был подавлен в зародыше. Эх, если бы и завтра все так гладко прошло! И где же все-таки Генка? Жив ли?..
Глава четвертая Алексей Коршунов. Карательный рейд (продолжение)
Дожидаясь, пока подтянутся последние, Коршунов с авангардом укрылись в камышах у самого острова, выпирающего бугром из болотной топи. Стояли, слушали птичье цвирканье и редкий собачий брех с острова. Пованивало гнилью, под ногами шевелился черный ил. Солнце еще не взошло, но посветлело достаточно, чтобы разглядеть невысокий частокол без архитектурных излишеств, запертые ворота, а подальше, между соснами,– черные соломенные крыши.
Подошли замыкающие, Сигисбарн с Ахвизрой. Все. Тусовка в сборе. Одиннадцать дружинников и десять поселковых. Да сам Коршунов. Итого – двадцать две боевые единицы. Два отделения, выражаясь языком более поздних эпох.
Поселок спал, но вот-вот должен был проснуться. Четверть пятого, самое сладкое время.
Коршунов кивнул Агилмунду, Агилмунд – Ахвизре. Ахвизра передал соседу копье и щит, вылез на бережок, подпрыгнул, ухватился за верхний край частокола, подтянулся и бесшумно канул по ту сторону. Через полминуты негромко заскрипели ворота. Ахвизра отодвинул засов. Створы разошлись, и Коршунов увидел уходящую вверх тропку, козу, привязанную к дереву, и квемана, ничком лежащего на земле. По рубахе квемана расползалось пятно, а его щит, копье и шлем лежали чуть поодаль. Видать, задремал мужик на посту. За что и был радикально наказан.
Коршунов приготовился командовать, но не успел.
Ахвизра принял у товарища собственное оружие и бесшумной рысцой устремился наверх. Остальные дружинники – следом. Никто не спрашивал у Алексея, что делать. Поселковые припустили за дружинниками, причем кое-кто даже сделал попытку обогнать, но Агилмунд махнул копьем – и энтузиасты сбавили темп.
Коршунов замешкался и обнаружил, что за ним – никого. Широкие спины в кожаных куртках с железными бляшками и без оных мелькали между сосен. Наверху серели квеманские хатки. Оттуда тянул ветерок, неся запах навоза.
Мемекнула коза. Коршунов очнулся. За это время его отряд уже преодолел половину склона. Бежать вдогонку было несолидно, поэтому Алексей сделал другое: затворил ворота, быстренько заложил засов, заклинил его железком копья убитого часового и с хрустом обломил древко. Соблюдать режим тишины было уже ни к чему: ребята Одохара добрались до первой избы. Заварушка началась.
Взбегая вверх по тропе, Коршунов думал о том, что он бы распорядился иначе. Тихонько рассредоточиться по селу, а затем одновременно ворваться сразу в несколько домов. А так – с первым же воплем эффект внезапности теряется напрочь.
