Юрий Корчевский - Огневой бой. Воевода из будущего (сборник)
А с поляками случился конфуз. Они попытались ворваться на лесную дорогу и образовали свалку. Мне это напомнило узкое бутылочное горлышко.
Мы напали с двух сторон. Полякам пришлось туго. У них не было скорости, и они были дезорганизованы. Мы окружили их, а вдобавок навстречу им на лесной дороге сотня из боярских детей выставила заслон. Издалека доносился шум боя, редкие пистолетные выстрелы.
Поляки попали в западню. Однако их еще было много, и стоило кому-то опытному взять командование в свои руки, как нам самим пришлось бы туго.
И такой начальник у них нашелся. Ляхи перестали пробиваться на лесную дорогу и все дружно развернулись к нам.
Но и нам повезло. Сзади накатывался грозный топот – через поле к нам развернутой лавой неумолимым тараном шла конница Передового полка воеводы Лятцкого. Надо срочно убирать своих, иначе сомнут по инерции.
Я скомандовал трубачу и прапорщику дать сигнал «Разойтись в стороны». Сотни и сами понимали, что оказались между молотом и наковальней, и приказ исполнили мгновенно.
Едва мы убрались, как в самый центр ляхов ударили свежие силы Передового полка. Сеча стояла страшная – мы наблюдали ее со стороны. В пятнадцать минут с ляхами было покончено.
Я рванул к воеводе Передового полка, найдя его место по полковому знамени.
– Останови своих! Дети боярские впереди, на лесной дороге ляхам заслон поставили. Сейчас выходить будут! Как бы в горячке боя твои их не порубили да из луков не посекли.
– Понял. Трубач, сигнал «Отставить!» – Противно завыла труба.
Шум боя стал стихать. Ратники добивали отдельных сопротивляющихся или брали их в плен.
Я рванул по лесной дороге в сопровождении десятка Федьки-занозы.
За небольшим поворотом мы увидели убитых лошадей, трупы ляхов. Из чащи раздались два выстрела, пули прошли совсем рядом – я слышал их жужжание.
– Свои! Не стреляйте!
Мы остановились на дороге. Из-за деревьев с двух сторон высыпала сотня боярских детей.
– Сотник, ко мне!
Подбежал запыхавшийся сотник.
– Прости, воевода, не сразу в горячке узнали.
– У вас потери большие?
– Убитыми два десятка.
– Ляхов разбили – выводи своих.
Сотник обернулся:
– На конь!
Мы развернулись в обратный путь.
На поле ратники Передового полка и ертаула собирали оружие убитых. Я же помчался к воеводе Передового полка. По старшинству он – главнее. Спрыгнув с коня, доложил воеводе Лятцкому о стычке и о том, что ляхи разбиты, в том числе – и на дороге, силами сотни боярских детей.
– Подожди, я не понял – а как сотня попала на дорогу, в тыл к ляхам?
– Я приказал, когда отходили, укрыться в лесу и ударить в тыл.
– Хитро придумал. Потери большие?
– Еще не все сосчитано.
– Вперед идти можешь?
– Могу.
– Тогда вперед!
Я подскакал к ертаулу, отдал команду трубачу. Взревела труба, ратники оседлали лошадей.
– Вперед!
На этот раз впереди шла сотня из Вяземского ополчения. Сотню детей боярских я поставил в арьергард – им и так сегодня досталось.
Ертаул резво шел по лесной дороге и вырвался на поле, где мы приняли первый бой. Обогнули павших – ляхов и наших – и дальше. От того, как быстро мы прибудем на место, зависит – продержится ли Опочка.
Через час меня догнал посыльный от воеводы Лятцкого с приказом остановиться.
Мы встали; лошади тяжело поводили боками. Ратники отряхивали пыль с одежды, чихали.
Оставив за себя товарища – сотника из боярской сотни, я поскакал назад, к Передовому полку. Надо же узнать, чего удумал Лятцкой.
– Вот что, Михайлов. Располагайся пока лагерем, дозоры не забудь поставить. Я лазутчиков вперед пошлю – где-то рядом стан ляшский должен быть. Не попасть бы нам под пушки. Как только известия будут – извещу.
– Понял, исполняю.
Вернувшись к своим, я распорядился встать на ночевку.
Приказ приняли с радостью. После перехода и боя надо было отдохнуть и людям – поесть, привести свое оружие в порядок – целый день в седле, – и лошадям.
Дежурные каждого десятка стали разводить костры – повезло, что ручей тек недалеко. Лошадей напоили да, стреножив, отпустили пастись.
Огибая наш лагерь, проскакал десяток лазутчиков – все оторвались от своих дел и проводили их взглядами. Какие новости они привезут?
…Вернулись лазутчики утром, когда лагерь уже проснулся. Костры не разводили, чтобы не выдать себя дымами. И почти сразу же после возвращения лазутчиков явился гонец:
– Воеводу к князю.
В шатре князя уже были прибывшие воеводы из разных полков. Подождали задержавшихся – некоторые полки стояли далековато, верстах в двух.
– Воеводы! Только что вернулись лазутчики с ценными сведениями. Стан гетмана Острожского впереди, в трех верстах. Насколько удалось выяснить у взятого пленного, в стане у гетмана сейчас не более двух тысяч ратников, из них только половина конных. Остальные – пищальники, обозные, обслуга. Пришло время ударить в самое гнездо! Диспозиция такая – ертаул и Передовой полк обходят стан слева, полки Правой и Левой руки – справа, Большой полк с фронта наносит удар. Сторожевой полк в сражении не участвует, будет как резерв и для защиты тыла. Воеводы, как обойдете стан врага, ждите сигнала – две стрелы с дымами. Тогда дружно нападаем, и чтобы ни один лях не ушел. Иначе подмогу приведут из-под Опочки, где основные силы осаду ведут, лучше разобьем их порознь, так сподручнее будет. Все ли понятно?
Бояре закивали:
– Все!
– Тогда с богом!
По возвращении воевод лагерь каждого полка пришел в движение. И вскоре мы, ведомые лазутчиками, которые знали дорогу, уже выступили. Идти старались тихо, на рысях, но все равно – выдавала движение пыль. Обошли стан врага, укрылись в рощице.
Один из ратников скинул кольчугу, отцепил пояс с оружием, снял сапоги и ловко взобрался на дерево. Надо следить – не подадут ли сигнал?
Все сидели на лошадях, стояла почти полная тишина.
Напряжение нарастало. Вдруг ратник на дереве заорал:
– Вижу стрелу с дымом, вторую!
Но их видели уже и без него. Стрелы с горящей и дымящей паклей взлетели в небо и описали полукруг.
Лятцкой привстал на стременах. По праву старшинства командовал он.
– Вперед, на врага! Постоим за Русь!
Лавируя меж деревьев, мы выбрались на луг, стали разгоняться. Далеко впереди, в чахлой рощице, где виднелись шатры, забегали, засуетились люди. Поздно! Собраться, выстроиться в боевой порядок нужно время. Ляхи попытались оказать сопротивление небольшими группами, но организоваться не смогли. Да и как суметь, коли удар пришелся одновременно с трех сторон? Рубили ляхов остервенело, порой мешая друг другу. Крики сражающихся, конское ржание, стук копыт, звон оружия, стоны раненых – все слилось в жуткий шум.
Через полчаса все было кончено. Пленных было мало, в основном – убитые. С нашей стороны убитых было немного, из потерь преобладали раненые. Зато обозы с добром были захвачены большие. Чего там только не было – продукты, порох для пушек, одежда, вино. Даже трофейное барахло, что успели они награбить. К великому сожалению, гетман Острожский сбежал, так же как и пан Юрий Радзивилл и пан Януш Свещевский – воеводы Константинова войска. А может быть, их в стане и не было, возможно, они находились в лагере осаждающих у Опочки.
В захваченном лагере стояли два дня, зализывая раны. Надо было похоронить убитых, перевязать и отправить по поместьям раненых. Работа печальная, но необходимая, как на любой войне. Это значительно позже будут созданы специальные похоронные команды из числа нестроевых. А пока – рыли братские могилы, боевых товарищей хоронили все ратники, и не было разницы – из какого полка убитые. Как сражались вместе – плечом к плечу, так и лежали в могиле рядком, плечо к плечу.
Ратники развели костры, похлебали горяченького – в предыдущие два дня ели всухомятку: сухари да сало.
А следующим днем уже выступили на Опочку. Через пару часов хода наткнулись на заслон ляшский, с ходу его смяли и прорвались к позициям неприятеля.
Сеча была жестокой, кровопролитной. Много людей королевского войска было побито, реку Великую запрудили трупы людские. Воеводу старшего рати литовской Сокола убили и знамя его взяли. Ляхи не выдержали – побежали, бросая орудия, припасы, раненых. Никакого организованного отхода – только бегство.
Со стен крепости жители и воины радостно приветствовали полки государя, пришедшие на помощь.
Я смотрел на крепость и удивлялся – земляной вал, а на нем деревянный тын – вот и вся фортификация. Как могло это бревенчато-земляное сооружение, которое и крепостью назвать язык не повернется, больше двух недель противостоять сильному врагу? Стены местами были разрушены и наспех заделаны бревнами, завалены хламом. Городок маленький и едва ли по численности превосходил неприятеля. И сравнить две жалкие пушечки на стене у крепостной башни с десятками тяжелых осадных орудий у гетмана? Как же силен русский дух!
