Александр Мазин - Танец волка
Да, это стоило обсудить.
– Есть мысли?
– Есть предложение, – Красный Лис погладил бороду и усмехнулся. – Говорить буду я.
Глава тридцать первая
«Ваш берсерк умрет!»
Надо отдать должное Медвежонку: тактического мышления он, несмотря на любовь, не утратил. Не стал воровать девушку немедленно, а подождал, пока Хальфдан уберется из Упплёнда.
Отсутствие Фрейдис заметили только к обеду. Строгий выговор соглядатаям Хальфдана, если таковые имелись!
Надо полагать, сначала ее искали в самом городке.
Не нашли.
Вечером поиски приобрели системный характер, и первым делом люди конунга заявились к нам, то бишь на подворье Харальда Щита.
И спросили Свартхёвди Сваресона.
– Его здесь нет, – лаконично ответил Харальд.
– Его нет с утра! – предъявил Харальду Хальфданов ярл Игге Хитрый.
Пробивка? Или уже успели поговорить с кем-то из Харальдовой челяди?
– И что? – продемонстрировал удивление Щит.
– Он – твой гость!
– И что?
Тут Игге следовало смутиться и отвалить, потому что гость – это не трэль. Оказавший гостеприимство не несет за гостя ответственности. Обязан защитить, если что, но не более того. И то – у себя на подворье. Гарантом добропорядочности гостя он тоже не является.
Игге не отступил. Он перенес внимание на меня.
– Где твой брат, Ульф Вогенсон?
– Разве я сторож брату моему? – процитировал я, но Игге был незнаком с Библией.
– Я говорю голосом Хальфдана-конунга!
– Не похож! – Я ухмыльнулся максимально нагло.
– Что? – опешил ярл.
– Голос, говорю, не похож.
– Шутишь? – прищурился Игге Хитрый. – Все знают, что твой брат сватался к Фрейдис и конунг ему отказал!
– И что, по-твоему? Он с горя пошел и утопился?
– Нет! – рявкнул Игге. – Он ее украл!
– Ого! – произнес только что подошедший Тьёдар Певец. – За такие слова полагается ответить. Ты так уверен, что она не пошла с ним по собственному желанию?
– Что ты знаешь? – мгновенно обернулся к нему Игге.
– То же, что и все, – пожал плечами Тьёдар. – Многие видели их вместе, и никто не заметил веревок на руках Фрейдис.
– Где? Они? Сейчас? – чеканя каждое слово, пролаял Игге-ярл.
– Мне это неведомо, – равнодушно ответил я. – Хочешь, могу поклясться именем Тора, что не знаю, где они сейчас?
А что? Я действительно не знаю, где они. Только – куда направляются.
В общем-то это был знак примирения. Игге – не настоящий ярл. У него нет своей команды. Он – человек, который командует людьми, присягнувшими Хальфдану. И его полномочий вершить суд и расправу в Упплёнде конунг не объявлял. Во всяком случае, при мне.
– Поклянешься, – процедил Игге. – Конунгу.
И свалил.
Игге тоже можно понять. Когда Хальфдан вернется, то за пропажу дочери спросит с него.
* * *И конунг спросил. Игге перестал быть ярлом. А ко мне явился всё тот же Харек Волк.
Не один пришел – с группой товарищей в полном боевом. Надо полагать, чтобы показать, чьи в Упплёнде плюшки.
А мы тут – своими баловались. Я тренировал Гудрун. Мечи затупленные, учебные, но с рабочим балансом, привычным руке. Атака «двойкой», финт в лицо, укол в бок и уход. В последней фазе Гудрун сбрасывала темп, потому что «проваливалась». Очень хотелось меня достать. Хорошо хоть начало атаки перестала явно показывать.
Я не учил ее сложным комбинациям. Никаких движений, провоцирующих врага на нужную тебе атаку. Все примитивно. Обманул, метнулся, достал, убежал. Не достал – всё равно убежал.
Я ей уже раз сто объяснял: главное, не врага убить, а не дать убить себя. Не берсерки, чай. Нормальные люди. Понимала. Кивала… Но в процессе – увлекалась. Входила в азарт, налетала свирепо, оскалив белые зубки… И «проваливалась». И промахивалась, потому что уж слишком явно обозначала удар. Финт не спасал.
Но как раз ко времени появления Харека Гудрун почти дошла до нужной кондиции: подустала, растеряла азарт (всё равно не достать!) и сосредоточилась на «дорожке». То бишь на правильном движении.
И начало получаться. Красиво. Быстрый, легкий, танцующий выпад и такой же уход. Без ненужного азарта. Чистая техника.
И тут ввалились «зрители». И Гудрун сразу растеряла изящество и переключилась на результат.
– Ты что творишь! – рявкнул я. – Что за уродство! Двигайся как я учу! Красиво!
Скажете, нехорошо так – с женщиной, да еще и беременной? Но тут не до гуманизма.
Как говаривал мой беглый братец: женщина с оружием уже не женщина, а враг.
А могучие вестфольдинги наслаждались бесплатным шоу. Комментировали. Сначала – громко, потом – потише. Собственно, женщина с оружием здесь, в Норвегии, – не редкость. Бывают даже женские хольмганги или типа того. Но тут хирдманы въехали, что женщина, причем красивая, не просто машет железкой, а умеет ею орудовать. Они не знали, что умение Гудрун – строго в обусловленных пределах. Зато в них моя любимая действовала так же быстро и четко, как среднестатистический дренг. И так же опасно.
Сам Харек заинтересовался. Настолько, что когда кто-то из его бойцов гоготнул и отпустил скабрезный комментарий в адрес моей жены, то схлопотал от начальника по шее.
Ладно, пора заканчивать. Напоследок я решил порадовать мою девочку, чуть промедлил с уклоном… И тупое жало меча весьма чувствительно долбануло меня в бок. Был бы меч острым, пожалуй, пробил бы панцирь…
Наградой мне был чудесный смех и сияющие счастьем глаза.
– Молодец, отдыхай! – крикнул я и покосился на незваных гостей. Те – заценили. Даже Харек, который точно должен был видеть, что я поддался.
Вот так, господа нореги! Знайте наших! У нас на Сёлунде даже девушки – воины.
– Рад тебе, Харек-ярл!
– Не могу сказать того же, Ульф-хёвдинг! – отрезал ульфхеднар. – Конунг хочет тебя видеть!
– Он меня увидит.
– Прямо сейчас!
– Не получится, – покачал я головой. – Мне надо привести себя в порядок. Не могу же я предстать перед конунгом Вестфольда, Агдира, Раумарики, Согна и множества других земель в таком виде? – Я похлопал по пластинам тренировочного доспеха. – Это было бы неуважением.
– Ты не девка, чтоб конунг тебя разглядывал, – проворчал Харек.
Но настаивать не стал. Позволил мне уйти в дом… Где я первым делом приказал Дриве бегом бежать к Красному Лису и сообщить, что меня требует к себе конунг.
Сам же – не торопился. Надел на поддоспешник блестящую от жира кольчужку, поверх – чехол-балахон, а уж на балахон пеструю, как фазаний хвост, верхнюю рубаху, синий, как горное озеро, плащ с золотым шитьем ко канту, шерстяную шапочку с шелковой изнанкой, поверх нее – открытый шлем. Само собой – пояс, оружие и побрякушки из драгметаллов.
На все про все ушло около получаса. И всё это время Харек с группой поддержки терпеливо ждали. Правда, не на сухую. Я попросил Харальда Щита поднести им пива. За мой счет.
Но, когда я наконец закончил туалет и вышел во двор, там меня дожидались не только Харек с братвой, но и Красный Лис с дюжиной ирландцев.
Вот теперь можно и на стрелку ехать.
– Ваш берсерк умрет! – рявкнул конунг. – Я так решил!
Я, забыв о нашей с Красным Лисом договоренности, собрался возразить, но ирландец успел меня опередить:
– Я раньше не говорил тебе этого, конунг, но сейчас скажу: никогда не любил вас, норегов, особенно вестфольдингов. А знаешь почему?
Хальфдан опешил от такой дерзости. Даже дар речи потерял. Открыл рот, закрыл, снова открыл, запыхтел… Его красная физиономия стала и вовсе багровой.
– А потому, – беззаботно продолжал ирландец, – что вы, вестфольдинги, хотите поступать с другими как вам заблагорассудится, а когда так поступают с вами, орете: «Убью!»
Я думаю, именно это и хотел заорать Хальфдан Черный, но он не стал бы конунгом, если бы не умел держать себя в руках… Когда чувствовал, что в этих руках собраны не все козыри. Как сейчас.
– Надеешься на Ивара Рагнарсона? – прищурился Хальфдан. – Думаешь, Ивар станет ссориться со мной из-за такого, как ты? Или такого, как этот ваш Медвежонок? Я запретил ему приближаться к Фрейдис, а он ее украл!
– А ты? Как бы поступил ты?
– Я – конунг! И сын конунга! Если боги будут благосклонны, я стану конунгом всего Северного Пути[31]! А кто он такой, этот Свартхёвди Сваресон?
Тут уж я обиделся. Вот не терплю этих начальственных понтов. Вот просто не могу себе представить, чтобы Ивар или паче того Рагнар сказали: я – конунг, а ты – никто. Если ты настоящий конунг, то и говорить ничего не надо. Ивар глянет – собеседник укакается.
– Свартхёвди – мой брат! – Я уставился на Хальфдана со всей доступной мне суровостью.
А чего? Он – Черный. Я – Черноголовый. Мы одной масти. Хотя он, конечно, зверек покрупнее.
Хальфдан задрал бородищу. Хотел, видно, сказать: «А сам ты кто такой?»
Не сказал. Лично я ему ничего плохого не сделал. И при этом я был этакой персоной инкогнито. С Красным Лисом всё понятно. Крутой хёвдинг Ивара Бескостного. С примерно такой же ролью, какую у самого Хальфдана выполняет Харек Волк. Однако ему наверняка донесли: это не я – при Лисе, а Лис – при мне. И о том, что мы с Медвежонком набезобразили в Согне-фюльке, ему тоже наверняка донесли. Опять же – сага о Волке и Медведе… Когда такой человек, как Хальфдан (не будем забывать, что он добром и силой подмял под себя кучу соседей, значит, в башке каша есть) видит такого мелкого хлопца, как я, вокруг которого стоят лучшие головорезы (тут еще и Гримара Короткую Шею самое время вспомнить, который меня летом сопровождал) Ивара Бескостного, то он невольно задается вопросом: а какого хрена рулю я, а не они? Может, я тоже – сынок чей-нибудь или типа того? Возник ниоткуда, без всякой протекции пробился в высшие слои общества… Ну так не бывает! Даже там, где решает сила и храбрость. Потому что сила и храбрость – это тоже наследственное. Социальные лифты здесь работают максимум на три-четыре этажа. Безродному подняться выше хускарла практически невозможно. Разве что ему лично благоволят боги. Но тот, кому они благоволят по-настоящему, рождается в семье конунга, а не в семье бонда-арендатора.
