Андрей Земляной - Тактик
Объединённая комиссия Народного комиссариата внутренних дел, Генеральной Прокуратуры СССР и Верховного Суда СССР, за текущий 1941 год рассмотрело 18 740 дел в рамках программы реабилитации и восстановления социалистической законности. Ответственности полностью освобождено 9 340 заключённых, с выплатой компенсации и восстановлением в правах. 4 321 заключённому были изменены сроки на меньшие, или заменены на высылку на стройки народного хозяйства. Остальные 5079 уголовных наказаний были оставлены без изменения.
Из статьи в газете «Гудок» 15 апреля 1941 года.
Сталин в упор смотрел на стоящих перед ним китайцев. Вчера вечером Чжоу Эньлая и Мао Цзэдуна доставили из Яньаня спецрейсом, и сейчас лидеры КПК стояли перед Вождем не выспавшиеся, замотанные и ошарашенные произошедшим. Увы, но из-за срочности вызова к товарищу Сталину, доставку осуществляли «сотрудники» Новикова. А эти люди отличаются исполнительностью, аккуратностью, а также — полным пренебрежением к чувствам и ощущениям «объектов». А потому китайские товарищи смотрели на хозяина кабинета с некоторым испугом, до конца не понимая, что с ними произошло: приглашение, похищение или арест?
— Здравствуйте, товарищи, — неторопливо произнес Иосиф Виссарионович. — Прошу извинить за несколько настойчивое приглашение, но, дело не терпит отлагательств.
Кратко изложив суть предложений японцев, Сталин вопросительно взглянул на обоих азиатов. На слегка одуловатом лицо Мао не отразилось никаких эмоций — казалось, что он просто принял к сведению сообщенное Вождем. Чжоу Эньлай являл собой совершенную, абсолютную противоположность: он покраснел, глаза вспыхнули огнем, а тонкий рот искривился в злобной гримасе.
— Вы хотите расплатиться Китаем за возможность союза со своими недавними врагами! — прошипел ненавидяще Эньлай. — Разве Ленин и Сунь Ятсен учили такому? Китай должен быть единым!
Он хотел добавить еще что-то, но тут Мао, крепкий и удивительно высокий для уроженца китайского юга, с удивительным проворством ухватил своего товарища за ворот сине-серого френча и, с силой встряхнув несколько раз, что-то жарко заговорил.
Переводчик вопросительно взглянул на Сталина и, дождавшись утвердительного кивка, начал быстро переводить:
— Ты — евнух, сын сколопендры, твои яйца меньше муравьиных! Как ты смеешь спорить здесь?! Как ты смеешь спорить с тем, кто сегодня для нас — живой Ленин и «Отец нации» [135]?! Неужели ты не понимаешь, голова-тыква, что если сейчас мы отдадим Юг ваке [136], то потом получим тысячу крат больше: и Юг, и Провинции Жзяо, и Чосон, шанов, и таев, и лао, и даже самих коротышей [137]!
Чжоу Эньлай мотался в крепких руках «Красного Тигра» подобно тряпичной кукле, не делая, однако никаких попыток вырваться. Сталин наблюдал за этой сценой, ничего не предпринимая и внешне оставаясь безучастным, но в глазах его нет-нет да и проскакивали веселые чертики.
А Мао Цзэдун не унимался. Он повысил голос и переводчику, чтобы быть услышанным, приходилось чуть ли не кричать:
— В твоем черепе — рисовая солома! Все советские добровольцы перейдут от маршала Чана к нам! Все оружие, которое Советский Союз поставлял Гоминьдану пойдет теперь нам! Ты понял, гнилая ты рыба?! Мы сможем вооружить и подготовить наших бойцов! У нас будут танки, патроны, снаряды, рис, свинина, самолеты! Главное — рис, свинина и самолеты! Мы больше не станем голодать, ты, подданный Сунь Укуна [138]!
— Очень верно подметил товарищ Мао… — начал Сталин.
При звуках его голоса Мао Цзэдун выпустил своего товарища и низко склонился перед Вождем. Отпущенный «на волю» Чжоу Эньлай не удержался на ногах и рухнул на колени, униженно взирая на Сталина. Тот чуть шевельнул пальцами, и двое охранников немедленно подняли китайца, утвердив его более или менее прямо.
— Очень верно заметил товарищ Мао, — повторил Сталин, — что теперь китайская Красная Армия получит новое вооружение, инструкторов и, на первое время, советских военных специалистов. И совершенно верно говорит товарищ Мао о том, что это — временные меры. Владимир Ильич Ленин учил нас, что иногда нужно отступать, чтобы собрать силы и нанести еще более сильный удар по врагу. Наш враг, товарищ Эньлай, не Япония, а международный империализм, а потому любой шаг, который приводит нас к общему усилению, а международный империализм — к ослаблению, это правильный шаг.
Он жестом предложил своим гостям сесть. Чжоу Эньлай, еще не пришедший в себя после заданной ему Мао Цзэдуном трепки, мешком плюхнулся на стул, но Мао отрицательно покачал головой.
— Садитесь, товарищ Мао, — с еле заметным раздражением произнес Сталин. — Сидеть, товарищ Мао, удобнее, чем стоять.
Но Мао Цзэдун снова упрямо мотнул головой, потом поклонился, и произнес неожиданно:
— Ниет! Я ние сцядьте!
Затем быстро зашептал что-то переводчику, и тот заговорил:
— Товарищ Сталин, товарищ Мао Цзэдун говорит, что в присутствии Великого Вождя, кто подобно солнцу обогревает, точно лучами, своей заботой весь мир, он, ничтожный червь, скорее задушит себя своим собственным дыханием, чем уподобится обезьяне или псу, только и помышляющих о том, куда бы уместить свой зад, ибо…
Сталин усмехнулся и поднял руку:
— Достаточно, достаточно. Скажите товарищу Мао, что если ему удобнее стоять, пусть товарищ Мао стоит. А теперь давайте перейдем к конкретным вопросам…
Газета «Ёмиури симбун» [139]:
«Плодотворная работа делегации посланников Божественного Тенно в Москве завершилась к обоюдному удовлетворению сторон.
Советская Россия преисполнилась благодарности к Сыну Неба, милостиво повелевшему пересмотреть итоги мирного договора в Портсмуте и договора в Санкт-Петербурге [140]. В ответ на щедрое предложение, проистекающее от милосердного сердца Божественного Императора, лидер Советской России Сталин трижды облобызал руки портрета Сына Неба и предложил максимально увеличить поставки тех товаров, которые правительство Божественного Тенно сочтет необходимыми для процветания Империи и в должных количествах.
Всемерно заботясь о благосостоянии и процветании своего народа, Император повелел упразднить префектуру Карафуто [141], в связи с передачей ее Советской России. Поданные Божественного Тенно будут перевезены на Хоккайдо. Тем же из поданных, которые пожелают остаться, Сын Неба посылает свое благословение и выражает свое благоволение.
В связи с пересмотром договора в Санкт-Петербурге, Сын Неба извещает своих верноподданных, что острова Оякоба, Сиринки-то, Маканру [142], Онекотан и Эторофу [143] передаются Советской России, а острова Парамусиру, Симусиру и Сикотан-то находятся в совместном управлении Империи и Советской России. Так же Советской России предоставляется право выбрать два или три из островов Хабомаи в зависимости от площади для устройства там поселений и военно-морских крепостей, направленных на защиту обеих держав. Также Божественный Тенно предложил России использовать уже имеющиеся крепости для размещения своих кораблей.
Огорченный слабостью сил флота своего нового союзника, Божественный Император повелел построить на Императорских верфях два новейших линейных корабля для Советской России. Восхищенный и подавленный щедростью этого дара, премьер Сталин распорядился об ответном даре — продуктах питания, лекарствах, топливе, стали и вооружении на сумму четыре миллиарда йен. Первые транспорты были загружены в Дайрене и Владивостоке тогда, когда набирался этот номер.
Испытывая чувство глубокой благодарности от милостей, столь щедро излитых на нее милосердной рукою Сына Неба, премьер-министр Советской России Сталин выразил всемерную готовность оказать помощь доблестным Императорским войскам в деле установления мира и спокойствия в Маньчжоу-го и немедленно распорядился послать свои лучшие военные части на территорию союзника Божественного Тенно. Сейчас войска северного союзника Сына Неба уже вошли в Харбин и Мукден, сменяя непобедимых воинов Императорской армии.
Кроме того Советская Россия немедленно объявила войну бандам гоминьдановцев, терроризирующим Китай. Вслед за этим войну Гоминьдану объявили коммунисты Китая, сраженные великой милостью Божественного Императора и мечтающие о его благосклонности. Руководители Китайской Коммунистической партии Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай, пылая священной жаждой заслужить милость Божественного Тенно, раскаялись в прежних своих связях с бандитами и возглавили те силы, что проявляют благоразумное почтение к культурной и просветительской миссии Императорской армии на континенте».
На лавочке под старым кривым вязом сидел и задумчиво смотрел куда-то вдаль молодой бритоголовый парень. Бело-голубая тенниска в полоску чулком обтягивала его могучие, налитые плечи а тонкие но сильные пальцы небрежно держали сегодняшний выпуск газеты Гудок.
