Вячеслав Коротин - Флоту — побеждать!
— Это предательское решение! — прервал адмирала князь. — Едемте немедленно!
— Катер у борта, ваше высочество.
Катер под адмиральским флагом запрыгал по волнам Западного бассейна. Находящиеся на борту молчали, Степан собирался с мыслями, чтобы быть максимально убедительным в разговоре со Стесселем, но не использовать при этом матерных эпитетов, великий князь не посмел отвлекать адмирала, а лейтенант Азарьев тем более помалкивал в тряпочку — не ему затевать разговор с такими персонами.
Но когда пересаживались в запряжённый парой рыжих жеребцов экипаж, Кирилл всё-таки нарушил молчание:
— Поражаюсь вашему благодушию, Степан Осипович. На вашем месте я бы прихватил с собой роту матросов с винтовками, арестовал бы этого предателя Стесселя, а потом…
Макаров с интересом посмотрел на собеседника. Очень хотелось услышать на предмет «потом». Напрасно. На этот счёт каких-либо разумных планов у князя не имелось.
— Не стоит рубить с плеча, ваше высочество, — милосердно прервал затягивающуюся паузу адмирал. — Сначала выясним у начальника укрепрайона все обстоятельства, а уж потом примем решение, что делать дальше.
К штабу Стесселя прибыли минут через десять, двери по дороге в кабинет генерала распахивались чуть ли не автоматически — никто даже не посмел задать вопроса по какому поводу пожаловали сюда столь мрачные и высокопоставленные особы. Только адъютант главного на Квантуне сухопутного начальника ротмистр Водяга посмел пискнуть:
— Одну минутку, ваше высокопревосходительство, я сейчас доложу о вашем визите.
Шмыгнул за дверь и выскочил обратно уже через пятнадцать секунд.
— Прошу, господа, генерал ожидает вас.
Моряки молча проследовали в кабинет, где кроме самого Стесселя присутствовали Кондратенко и Рейс.
— Здравствуйте, Степан Осипович! Здравствуйте, ваше высочество! — слегка подрагивающим голосом поприветствовал гостей хозяин кабинета. — Чем обязан визиту?
Вот гад! — пронеслось в голове у Степана. — А то он не понимает «чем обязан»…
— Анатолий Михайлович, — начал адмирал, — я с огромным удивлением сегодня узнал, что цинджоуские позиции не только оставлены нашими войсками, но и самим войскам приказано отступать сразу на Порт-Артур без попыток закрепиться и организовать оборону где-то по пути.
— Дело в том… — попытался встрять генерал.
— Простите, я не закончил, — оборвал попытку Макаров. — При этом вообще не предпринимается никаких мер по обороне Дальнего, мало того, все попытки эту оборону организовать злостно саботируются генералом Фоком.
— Если мы не получим разумных объяснений, ваше превосходительство, — последние два слова Кирилл Владимирович произнёс с откровенной издёвкой, — то я непременно напишу в Петербург о том, как организована оборона на Квантуне.
— Ваше высочество, ваше высокопревосходительство, — испуганно заблеял Стессель, — я лишь выполняю приказ командующего Манжурской армией…
— Это что, Куропаткин приказал бежать от Цинджоу прямиком в Артур? — комфлота не отрывал взгляда от лица генерала. Данное лицо начало багроветь так стремительно, что Степан даже забеспокоился на предмет скорых объятий начальника укрепрайона с «Кондратием».
— Да вот, пожалуйста, его телеграмма, — почти истерически выкрикнул Стессель, протягивая листок, на котором заранее было подчёркнуто: «… Не упираться на цинджоуских позициях, в случае их падения возможно скорее отходить в Артур сберегая войска для его обороны. Генерал-адъютант Куропаткин.»
— Когда пришла данная телеграмма?
— Около месяца назад. А что это меняет?
— Это меняет всё, уважаемый Анатолий Михайлович. За этот месяц флот добился кое-каких результатов в боях с японцами. Теперь нашей армии совершенно нечего опасаться высадки вражеского десанта в тылу. Наши канонерские лодки расстреляли весь свой боезапас, поддерживая приморский фланг обороны Цинджоу. Более чем весь боезапас — около сотни девятидюймовых бомб пришлось позаимствовать у генерала Белого. И все они были выпущены по сухопутным позициям японцев. Успешно выпущены. Вражеский флот, обстреливавший наши позиции, понёс немалые потери. Так объясните мне причины панического бегства Четвёртой дивизии.
— Панического? — попытался защититься Стессель. — По-моему, вы сгущаете краски, Степан Осипович.
— Напротив, я чрезвычайно мягко высказываюсь о событиях последнего дня…
— Непростительно мягко! — перебил адмирала великий князь. — Действия генерала Фока откровенно предательские.
— Ваше высочество! — вскинулся начальник укрепрайона. — Даже вам не позволено выдвигать подобные обвинения против генерала, который не один десяток лет честно служил России.
— Спокойно, господа, спокойно! — вмешался Макаров. — Обвинять генерала Фока в измене, конечно, преждевременно…
— Никакой измены не было, — поспешил вмешаться осмелевший Стессель. — Фок выполнял мой приказ, а я выполнял приказ Алексея Николаевича…
— А на кой чёрт мы тогда с вами нужны, господин генерал, — ехидно поинтересовался Степан. — Чтобы выполнять приказы месячной давности? Не учитывая оперативной обстановки? Чтобы задницы свои, простите за выражение, приказами начальства прикрывать? Нет! У нас с вами «беспросветные»[6] погоны на плечах знак того, что мы умеем принимать решения исходя из сложившейся обстановки.
— Чего же вы от меня хотите?
— Во-первых, немедленного смещения Фока с должности начальника дивизии, во-вторых, прекращения отступления подчинённых ему сил к Артуру. Пусть закрепятся на Тафаншинских высотах и возможно дольше удерживают японцев на дальних подступах к крепости и порту.
— Если противник бросит в преследование значительные силы… — попытался возразить генерал.
— У противника нет этих «значительных сил», его войска обескровлены после нескольких недель боёв, подкрепления подойдут нескоро. К тому же наш флот постарается максимально затруднить доставку новых контингентов японцев на материк. В самые ближайшие дни я намерен вывести эскадру в море — повреждённые ранее суда уже закончили ремонт и мы сильны как никогда.
— Но кем я заменю Александра Викторовича?
— Это ваша епархия, Анатолий Михайлович, вам и решать свои кадровые вопросы. Горбатовским, Церпицким, Надеиным в конце концов, любым из командиров бригад — хуже чем сейчас всё равно не будет.
— Хоть это и не совсем этично, — подал голос Кондратенко, — но в данный момент не до реверансов. Я готов организовать оборону на Тафаншинских высотах…
— Я бы только приветствовал такое решение вопроса, — с радостью согласился Макаров. Он прекрасно знал, что командующий Седьмой дивизией намного более толковый генерал, чем все остальные вместе взятые из находящихся сейчас на Квантунском полуострове. А может и во всей России.
— У вас, Роман Исидорович, имеется своя дивизия, — было видно, что высказанное пожелание категорически Стесселю не нравится. — К тому же вы нужны мне здесь, в Артуре. Нужно укреплять Артур. Вы инженер — вам и карты в руки по фортификационной части. Пусть действительно Надеин там разбирается — ему и ехать никуда не надо. Подготовьте приказ, Виктор Александрович.
— Слушаюсь, ваше превосходительство, — послушно отозвался Рейс.
— Вы удовлетворены, господа? — повернулся к морякам генерал-лейтенант.
— Почти, — кивнул Макаров. — Я надеюсь, что будут отданы и распоряжения о транспортировке раненых и повреждённой артиллерии в Дальний? Флот обещает в ближайшее время организовать их эвакуацию в Порт-Артур морем.
— Если вы обещаете, Степан Осипович, то соответствующий приказ будет немедленно подготовлен и отправлен. Это всё?
— Да. Благодарю, Анатолий Михайлович, и не смеем более вас отвлекать.
* * *— А в море выходить надо, — думал Степан, трясясь в экипаже, — никуда не денешься. Продемонстрировать японцам свою боеготовность необходимо, чтобы не наглели… Но есть риск нарваться на объединённые силы Того и Камимуры… Вот это будет грустно — четыре броненосца и восемь броненосных крейсеров. Если «Ретвизан» с «Цесаревичем» стоят пары из троих новейших японских, а один типа «Полтава» уравновешивает «Ясиму», то по поводу «Пересвета» с «Победой» иллюзий питать не стоит — они равны по силам двум вражеским броненосным крейсерам. На два оставшихся пожилых русских броненосца приходится один новейший японский и шесть крейсеров Камимуры. Невесёлый расклад…
— Нет, какой всё-таки дурак, трус и прохвост этот Стессель, — прервал мысли командующего великий князь. — И Куропаткин, судя по всему, от него не отличается. Степан Осипович, я пожалуй, всё-таки напишу об этом в Петербург, не возражаете?
— Я не могу препятствовать личной переписке вашего высочества, — тут же отозвался Макаров. — Но не совсем согласен с тем, что вы сказали. Думаю, что ни одна из предложенных вами характеристик к командующему Манжурской армией не подходит. Позволю напомнить, что Алексей Николаевич бывший начальник штаба у самого Скобелева. И «Белый Генерал» им был очень доволен. Как и Суворов был доволен Беннигсеном, который тоже был его начальником штаба. Хорошие штабисты, как правило, прекрасные составители планов, но из рук вон плохие их «выполнители». Были, конечно, и исключения в лице Ивана Ивановича Дибича, но они только подтверждают правило.
