Александр Антонов - Кодекс звезды
— Хорош-то хорош, — ответил я, — вот только…
— Что не так? — всполошился Ёрш. — Ты ведь им только что восхищался.
— И продолжаю восхищаться, — заверил я друга. — Но ты погляди на эти окна, — указал я на пассажирские вагоны. — К чему броня, если окна стеклянные?
— Во-первых, стёкла в вагонах пуленепробиваемые, — сказал Ёрш. — Во-вторых, на окна сверху можно быстро надвинуть бронированные шторы с отверстиями под бойницы.
— Так что, — закончил за Ерша Васич, — можете быть надёжны, ваше высокопревосходительство!
Я бросил на друга укоризненный взгляд: какое, мол, высокопревосходительство, показывая при этом глазами на стоящего неподалёку Куропаткина, который всё, разумеется, слышал, но деликатно делал вид, что увлечён разглядыванием бронепоезда.
Васич от моего укора небрежно отмахнулся.
Если не так давно Куропаткин поименовал меня «высокопревосходительством» на полном серьёзе, то Васич, разумеется, шутил. В моду среди моих друзей эта шутка вошла после того, как мне на заказ сшили вицмундир, полагающийся по рангу. До того из всех членов правительства вицмундир был только у Виноградова. Ленин настоял на том, чтобы такой же мундир сшили и для меня, объяснив это тем, что на Востоке до таких вещей падки.
* * *Первую остановку по пути в Ташкент сделали в Самаре. Не в самом городе, а рядом, на ближней к месту расположения корпуса Буриханова станции. Станция была тупиковая и находилась несколько в стороне от основной железнодорожной магистрали, идущей из Центральной России через Самару на Оренбург и далее в Туркестан.
То, что на этот раз я не беру его с собой, Куропаткин воспринял спокойно, только посоветовал надеть вицмундир. Я отрицательно покачал головой – не тот случай! — и облачился в военную форму, где плечи грели генерал-полковничьи погоны, а грудь украшал орден Боевого Красного Знамени. В таком виде я и появился перед выстроившимися для встречи старшими офицерами Первого Туркестанского корпуса. Приняв рапорт от Буриханова, прошёл обязательную для подобных случаев процедуру представления, и мы направились в сторону здания вокзала, где должно было состояться оперативное совещание…
— Товарищи офицеры! — произнёс я, встав перед офицерским собранием. — Я знаю, вы готовились к строевому смотру. Так вот – смотра не будет! — Подавив властным движением руки начавшийся ропот, я продолжил: – Не будет сегодня. Но смотр обязательно состоится. Через месяц. — Здесь я сделал театральную паузу и с нажимом произнёс: – В Ташкенте!
Поднявшийся после моих слов гвалт я не пытался останавливать, предоставив это командиру корпуса. Буриханов справился с задачей блестяще. Гаркнул во весь голос:
— Встать! Смирно!
В помещении, где проходило совещание, моментально установилась мёртвая тишина. Вытянувшиеся в струнку офицеры «ели» глазами начальство. Буриханов выжидательно посмотрел на меня. Я только усмехнулся:
— А у меня, собственно, всё. Приказ о передислокации корпуса вами, товарищ Буриханов, получен, действуйте! — И добавил: – Вольно!
— Вольно! — повторил за мной Буриханов. — Разойтись по подразделениям! Командирам бригад прибыть в штаб к 17-00 для получения инструкций!
Когда в помещении, кроме меня, остались только Буриханов и начальник штаба корпуса, я спросил:
— А успеете подготовиться к 17-00-то?
— А у нас всё уже готово, — хитро улыбнулся Буриханов. — График погрузки частей в эшелоны составлен.
— Как так? — удивился я. — До получения приказа? Объяснитесь!
— Дело в том, товарищ генерал-полковник, — выступил вперёд начальник штаба, — что ещё два дня назад нами было получено от железнодорожников уведомление о том, что с 22-00 сегодняшнего числа они готовы начать поставлять нам составы под погрузку. Тогда же они попросили уточнить количество составов, необходимых для погрузки личного состава и имущества корпуса, а также согласовать с ними график поставки вагонов.
Ну да, всё очень просто. Военные играют в тайны, а железнодорожникам работать надо.
— Так что, Михаил Макарович, — прервал мои размышления Буриханов, — у нас достаточно времени, чтобы пригласить вас с нами отобедать. В вашу честь нашими лучшими поварами приготовлен настоящий узбекский плов. Просим не отказать!
— И не подумаю! — улыбнулся я. — За обедом заодно обсудим некоторые текущие вопросы. Надеюсь, вы не будете против, если трапезу с нами разделит мой консультант, бывший генерал Куропаткин? Старик, я думаю, соскучился по восточному гостеприимству.
— Будем только рады! — заверил Буриханов.
Стол был накрыт по-восточному щедро. Присутствовало даже вино. Буриханов, после того как вернулся в магометанскую веру, полностью отказался от употребления спиртного. Так что ни он, ни начальник штаба корпуса к зелью не притронулись. В знак уважения к хозяевам не пригубил рюмки и я. А вот Куропаткин оскоромился. Наливая вина, старик смущённо пояснил:
— Привычка, знаете ли. Без этого кусок в горло не лезет.
Куропаткин был одет в генеральский мундир, только без погон. Это я ему разрешил одеваться подобным образом. А вот запрет на ношение орденов не давал, полагая: заслужил – носи! Куропаткин их не надевал по собственной инициативе. Вряд ли из скромности. Скорее, чтобы не затмевать своим «иконостасом» мой единственный орден. Соблюдал, так сказать, субординацию.
Во время обеда, против моего желания, нужного разговора не получилось. Уж больно всё было вкусно приготовлено! Как дошли до бронепоезда, пришлось пригласить провожатых в свой салон, чтобы уже за чаем провести обстоятельную беседу…
— Хочу сообщить вам, товарищи, приятную новость, — сказал я после того, как гости отпили по глотку свежезаваренного чая. — Хотя, говоря «новость», я оказываюсь как бы и не совсем прав… — плёл я интригу в лучших восточных традициях. — Наверное, лучше сказать «давно ожидаемое событие». — Лица моих визави меж тем уже сочились томительным ожиданием. — Да, так будет правильнее, сказать: давно ожидаемое вами событие практически свершилось! У меня с собой подписанный указ – осталось проставить дату – о создании Туркестанской Народной Армии!
Оба тюрка разом просветлели лицами, и, не сговариваясь, и не во весь голос, прокричали троекратное «Ура!».
— Дату мы проставим в Ташкенте, — продолжил я. — Тогда же обнародуем указы о присвоении некоторым офицерам корпуса очередных воинских званий. Вас, друзья, это коснётся в первую очередь, — заверил я Буриханова и начштаба. — Теперь от стихов перейдём к прозе. Размещать в Ташкенте корпус целиком, конечно, не станем. Достаточно будет одной пехотной бригады и комендантского полка. Комендантский полк начинайте формировать прямо сейчас. Пока на бумаге. Отнеситесь к этому ответственно. В полку должны служить самые достойные солдаты и офицеры, представители всех народностей, населяющих Туркестан. Так же в Ташкенте останется учебный центр. Остальные части будут размешены поблизости от столицы автономии. Чтобы к прибытию первых эшелонов места для размещения были подготовлены, квартирьеров отправите самолётом. Он ждёт на аэродроме Самары. Кстати об авиации. Вблизи Ташкента подготовлено лётное поле. Принято решение о включении в состав ТуНАр авиационного полка. Первая эскадрилья прилетит сразу после объявления о создании армии. Пока лётный состав будет укомплектован не туркестанцами. Но командующий ВВС республики генерал-полковник Алехнович обнадёжил, что в их учебном центре, что под Петроградом, проходят обучение несколько весьма перспективных лётчиков как раз из Туркестана. Так что не за горами тот день, когда в небо над Ташкентом поднимется первая национальная эскадрилья! Это же касается и моторизованных войск. Скажу больше. Среди экипажей танков и бронемашин, которые, как вам известно, в ближайшее время будут приданы вашему корпусу… теперь, пожалуй, уже армии, есть и представители Туркестана…
Примерно через час тюркские командиры покинули бронепоезд, и, весьма довольные, отправились восвояси, а я отдал команду на отправление. Нас ждал Оренбург…
* * *Бронепоезд медленно полз вдоль перрона Оренбургского вокзала. Глядя на почётный караул, составленный из разодетых в парадную форму казаков – у всех грудь в орденах! Слыша звуки Встречного Марша, видя расфуфыренную толпу, состоящую отнюдь не из рабочих, я подумал: «А, пожалуй, прав был Куропаткин, когда уговорил меня надеть вицмундир»…
Шитый золотом, строгий и одновременно элегантный, вицмундир сидел на мне, как влитой. Об этом мне говорили друзья в Петрограде. Придав лицу надменное выражение, я сошёл с подножки на перрон. Встречающий меня атаман Оренбургского казачьего войска Дутов был явно шокирован и подавлен. Наверное, ожидал прибытия обычного пассажирского состава, когда из вагона к нему выйдет некий шпак в плохо сшитом гражданском костюме. А тут… Шикарный люксовый вагон в обрамлении грозных, но и не лишённых изящества броневагонов, ощетинившихся пушками и пулемётами. Щегольски одетая охрана, состоящая из нескольких дюжих молодцов тюркской наружности, которая высыпала на перрон в преддверие выхода главного лица.
