Герман Романов - Крестоносец из будущего. Командор
— Похоже на то. Очень даже похоже… — тихо сказал Андрей и прислушался. С замкового двора послышалось ржание лошади, вот только человеческих голосов он не уловил, даже негромких. А ведь должны быть — караульные изредка перекликались, чтобы прогнать одолевающую даже самых бдительных из них дремоту.
Держа меч в руке, Андрей шагнул на винтовую лестницу, вышел на стену и сразу же наткнулся на караульного, что беззаботно дрых, свернувшись калачиком. Попытка разбудить его не увенчалась успехом — парень спал молодецким сном.
Богатырским!
Андрей огляделся, посмотрел на ворота, на верхушку башни, на стены и похолодел, хотя по спине и лицу тек горячий пот. Замок оборонять было некому — внутренний наряд спокойно и беспробудно спал.
А заодно и все лошади, и лишь одна отчаянно била копытом, стараясь дотянуться до бадьи с водой, которую до нее не дотащил конюх, так и рухнул рядом, обхватив бадейку рукою и задрав к небу седую бороденку.
— Что случилось, ваша светлость?! — рядом раздался знакомый голос, и Андрей обернулся.
Грумуж, в одной рубахе, лицо заспанное, но в руке меч, настороженно зыркал по сторонам. И увиденное явно ему не понравилось — глаза зло сверкнули.
— Похоже, что всех опоили, брат-командор?!
— Да. А раз и лошади лежат, то отраву в колодец бросили. Ты, перед тем как уснуть, воду пил?
— Пил, но с фляги, что у нас на стене висит. Хотел свежей из колодца налить, да сон сморил. Арни обещал разбудить на смену, да тут такое творится… Вот я и проспал, пока твой голос не услышал, брат-командор, — Грумуж виновато пожал плечами, как бы сетуя на то, что так вышло.
— Повезло тебе, паря. Если бы из кувшина хлебнул, что твой приятель сделал, тоже бы уснул. Ты сейчас пробегись по замку, посмотри, кто есть на ногах, а я в подвал спущусь.
Грумуж тут же стал спускаться по лестнице во двор, а Андрей повернулся к паненке, что дрожала, как осенний лист на ветру. Улыбнулся, стараясь спрятать охватившую его растерянность.
— Иди к себе, Мила, и никуда не выходи. Видишь, что у нас здесь творится. Иди, не спорь! — уже властно закончил он, видя, как та дернулась, пытаясь что-то сказать ему.
«Не хватало бы твоего причитания о том, что страшно тебе. Мне сейчас самому не до веселья», — и хоть он промолчал, но она прочитала в его глазах невысказанное — натянуто улыбнулась и тут же ушла в башню.
Андрей пошел за ней, только не подниматься стал по лестнице, а наоборот, быстро стал спускаться по ступенькам в подвал, остановился и требовательно стукнул кулаком по обитой железными листами двери.
— Кто? — глухо прозвучал голос Иржи.
— Я, фон Верт, — отозвался Андрей.
На той стороне загремел засов, и дверь отползла наружу, приоткрыв щель. В глубине стоял оруженосец с обнаженным мечом в руке.
— Ты не выходил из подвала башни?
— Нет, — с удивлением отозвался оруженосец. — Ты же сам приказал никого не впускать и охранять ход, брат-командор.
— Отец Павел вернулся?
— Еще нет, но от него Прокоп пришел. Ход за горою в склоне вышел. За валунами, на каменной осыпи. Они все скоро сюда подойдут.
Андрей оглядел подвал — Досталек с арбалетом в руках сторожил тайный лаз, а грязный и усталый Прокоп жадно пил воду из кувшина. Андрей было дернулся остановить воина, но удержал порыв, только спросил:
— Вода откуда?
— Вчера вечером еще принесли, до того как заперлись здесь, ваша светлость, — ответил Досталек, моргая глазами.
— Это хорошо, что вчера принесли, — криво улыбнулся Андрей, — а то в замке…
Договорить Андрей не успел, как стоящий у лаза Грумуж поднял заряженный арбалет и негромко крикнул в темноту прохода:
— Кто идет?!
— Свои, сын мой, — отозвались из темноты голосом отца Павла, и вскоре священник вылез из лаза, кряхтя и постанывая, грязный и чумазый, как арап из котельной.
За ним выскользнул Велемир, следом появились Прокоп с Чеславом, а замыкал брат Вацлав, что настойчиво упросил вечером Андрея отправить его в тайный ход, упирая на то, что он должен знать о нем, как комендант крепости. И еще потому, что рыцарь был единственным в этой пятерке, что хорошо знал близлежащие к замку окрестности.
— Ход за гору выходит, брат-командор. А там склон каменистый, за ним лес. — Отец Павел засиял улыбкой на сером от пыли лице. — Оттуда до перевала рукой подать, а там в стороже воины пана Завотны стоят. Угров мы не видели, ни малейшего следа наших врагов.
— Это хорошо, что там врагов нет, — в тон ему отозвался Андрей, — зато в крепости они отметились. Да так, что нам всем тошно станет через пару часов, когда угры на приступ пойдут!
— Что случилось, сын мой?!
— Предательство, брат-командор?!
Оба рыцаря дернулись, улыбки с их лиц будто тряпкой стерли. Остальные орденцы молчали, но засопели весьма выразительно. И за оружие схватились цепко, только клинки не обнажили.
— Колодец отравлен. Судя по всему, «ведьминым одуванчиком». Беспробудно спят, Арни я даже водой отливал — бесполезно!
— Как спят?!
— Я уже сказал, брат Вацлав, — беспробудно. Могу по слогам повторить, если непонятно. Все спят, кто воду вечером и ночью пил! Даже лошади, кроме одной. Ее старик не успел напоить, так и уснул с бадейкой в руках. И еще Грумуж этой заразы не пил — он вчера так вымотался, что уснул и свою смену проспал — Арни должен был его разбудить.
— Твою мать! Прости, Господи!
Первый раз за все это время Андрей видел отца Павла таким растерянным. Так что не удержался от ругани священник, но быстро опомнился и взял себя в руки.
— Вы только вдвоем не пили ту воду, брат-командор?
— Еще пани Милица. Она со мною всю ночь просидела, исповедалась в грехах своих, — Андрей осекся, сообразив, что определенно ляпнул глупость — откуда у молодой паненки столько грехов, чтоб всю ночь их перечислять и каяться.
И тут на память пришла фраза с полузабытого кинофильма про рыцаря Айвенго, и он тут же исправился:
— А потом мы всю ночь псалмы пели…
И посмотрел с суровостью во взгляде да с подозрением. Нет, никто не хмыкнул, не усмехнулся, даже в глазах священника ничего не мелькнуло — все были серьезны как никогда. И нисколько не усомнились в его словах.
Если бы он сказал что-нибудь похожее в своем времени, то товарищи офицеры добрых полчаса помирали бы от смеха. А здесь совсем другой менталитет, и, за исключением самого Андрея, с такими вещами никто шутить не станет, даже в голову никому не придет.
— И сейчас нам нужно думать, как удержать замок столь ничтожными силами, братья! А потому Чеслав и Досталек будут охранять ход, а остальным приказываю идти на стены. И держать их, брат Вацлав! Как только сойдет туман, угры пойдут на приступ…
Крестоносцы быстро выходили из подвала, один за другим, Андрея на ступеньке придержал за рукав священник.
— Мы не удержим замок, брат-командор! Уходи немедленно отсюда — мы не имеем права рисковать тобою! Это не просьба, Анджей! Это мое завещание тебе, ибо я останусь до конца… Стар я, чтоб на своих больных ногах по камням бегать. Но не ты! Если потребуется, мы выведем тебя силой! Свяжем, опоим и вынесем!
— Зачем, брат, ты так говоришь? Я все понимаю. Да и Милицу увести отсюда нужно — зачем ей здесь умирать?!
— С тобой уйдут Грумуж, Иржи и Велемир — с ними ты будешь в безопасности. Ты согласен, брат?
— Да, отче. Пусть так будет. Хотя… Не хочу, чтобы крестоносцы подумали, что я спасаю свою шкуру…
ГЛАВА 9
Гарнизон спал мертвецким сном в почти полном составе. Почти потому, что троих воинов удалось все же разбудить — причина сна там была более чем банальна.
Если «красные плащи» блюли дисциплину, то двое «синих» с пареньком, что прижился в крепости, утащили бурдючок вина. И, сменившись в полночь с караула, тихо-мирно его оприходовали. Кое-как их растолкали, перегаром за версту разило.
И что с такими вояками делать прикажете?! Повесить бы не мешало, но тут каждый воин был на счету, все отравленные раньше вечера в себя не придут, уж больно большой мешок зелья в колодец был скинут, и яд намного более сильный, чем тот, что Андрей с сыном в трактире испили.
Была и безвозвратная потеря — угры время от времени метали в крепость стрелы, вот одна и нашла себе ночью жертву, поразила одного воина из «копья» брата Вацлава прямо под лопатку. Спящий был, во дворе лежал. Сразу наповал!
— Смутно мне, — тихо произнес отец Павел, подойдя со спины к Никитину. Встал рядом, лоб задумчиво собран морщинами. — Чую, что ложь говорит один из «синих», но кто из них?!
— С чего ты взял?
— Втроем бурдюк высосать можно, не спорю. Но чтоб вырубиться, когда в замке такая катавасия идет, и ничего не помнить? Не верю. Думаю, один из них отраву в колодец сыпанул, а потом спящих перерезать хотел либо уграм ворота открыть. Сам знаешь, что в походе было — могли одну «крысу» с собой привести.
