Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Старательно, но неумело ответив, Денис высунулся из своего «окопа»: «Так, кулаком погрозил – это понятно, я действительно замечтался, – жестикуляция начальника была выразительна и понятна. – Пальцы к глазам – это наблюдать. Широкая дуга растопыренными большим и указательными пальцами вдоль горла – фельдполиция. Беззвучный хлопок ладонями перед грудью и разведение рук на том же уровне, при том, что кулаки сжаты, – «на мотоцикле». В итоге получается: «Следи за полицейским патрулем!»
Жестом ответив, что свою задачу он понял, Кудряшов метнулся к биноклю, мысленно кляня себя за недостаточную наблюдательность: «Ведь смотрел же на дорогу, и даже больше – внимательно смотрел, а лейтенант все равно раньше заметил!»
Фельджандармы между тем занимались на первый взгляд странным делом – каждые сто метров мотоцикл останавливался, двое из трех немцев «спешивались», и каждый подносил к губам металлический рупор. К стоявшему на «их» стороне дороги мотоциклу ленивой рысцой подбежало несколько ночевавших вдоль шоссе солдат, а из массивного грузовика вылез унтер-офицер. О чем они говорили с жандармом, Кудряшов, понятное дело, не знал, но в бинокль отлично видел, что тот делал какие-то пометки на листе, прикрепленном к планшету. Буквально через пять минут патруль отправился дальше, а «докладчики», как назвал их для себя Денис, разбрелись кто куда. Когда мотоцикл с жандармами наконец скрылся из виду, он ползком выбрался из «нычки» и, предупредив Люка негромким свистом, больше похожим на шипение, пополз к начальству за инструкциями.
– Ну что тебе, боец? – Несмотря на неприветливость слов, раздражения или недовольства в голосе Люка Кудряшов не заметил.
– Тащ лейтенант, а что это немцы делали, а? – скороговоркой спросил он. – Я такого еще не видел.
– Это у них служба организации движения так работает. И, надо признать, неплохо работает. Вначале они выяснили, кто тут застрял, записали на тот случай, если кто-нибудь потеряется, а потом в приказном порядке определили очередность выдвижения частей. Вполне разумно, на мой взгляд.
– А если этих… ну, регулировщиков, завалить? – Помня недавнюю «лекцию», Дед Никто употребил синоним, хотя сначала хотел сказать «убить».
– В данных условиях это нерационально и неэффективно. Магистраль. – И, словно последнее слово все объясняло, Люк жестом приказал Кудряшову вернуться на свою позицию.
«Эх, выдали бы мне спецрацию, тогда бы ползать не пришлось… – мечтал Денис, наблюдая за тем, как немцы просыпались и приводили себя в порядок. – Но где уж?! Такую технику заслужить надо!»
Еще час пролетел незаметно. Вот уже месяц, как, к немалому изумлению соратников, выяснилось, что к Денису совершенно неприменима пословица про «ждать и догонять». Ждать он умел, тем более что обладал редким умением развлекать самого себя, сочиняя в уме различные истории. Правда, никто и не подозревал об этом свойстве, а он не признавался, что эта привычка выработалась у него за несколько лет работы почтальоном. Ну а чем еще заниматься, если надо развезти на велосипеде почту по деревням, отстоящим друг от друга на многие километры? Вот и сейчас, лежа в уютной «нычке», Кудряшов занимался привычным делом. На этот раз он сочинял историю о том, как после войны члены группы приехали навестить его, Дениса Кудряшова. Известного всей округе героя войны и орденоносца. И виделось ему, что сидит он на лавочке возле районной почты, а по пыльной улице едет «эмка». Нет, не «эмка» – «ЗиС»! Собеседники его – Галка, Оксана и председатель колхоза Владимир Борисович – теряются в догадках, а он отчего-то знает, что это по его душу… Потом машина останавливается точно напротив отделения, и оттуда вылезают командир и Люк, Арт, и Тотен, и даже вечно злой доктор, и к нему… Причем одеты все в полную парадную форму, ордена на гимнастерках сияют, блестят густым вишневым светом в петлицах шпалы и ромбы… А он эдак важно с лавочки встает и только собирается поприветствовать боевых друзей, как положено, как здоровенный слепень начинает виться перед его лицом…
«Да это же никакой не слепень! – восклицает вдруг Галка. – Это же самолет! Только махонький совсем!»
Открыв глаза, Кудряшов действительно увидел самолет. И даже не один – далеко, так что на фоне голубого безоблачного неба они казались маленькими блестящими каплями, ползли три, нет – шесть самолетов. Денис схватил бинокль, собираясь рассмотреть их получше, но вновь раздавшееся неподалеку «кряканье» сойки отвлекло.
Увидев выражение лица Люка, Дед Никто понял, что допустил какую-то ошибку, но вспоминать и анализировать времени не было – командир недвусмысленным жестом звал его к себе.
– Спишь, зараза?! – зло прошипел лейтенант госбезопасности, как только Кудряшов подполз к нему. – Ладно, не до того сейчас! «Объект» появился. Смотри! Два грузовика, к кузову последнего велосипед прикручен. За ними – пехотная колонна, во главе которой телега тащится. Сразу за телегой он и идет. Я только что засек. На место возвращаться тебе некогда. Ложись вон за то дерево. – Люк показал на росшую метрах в пяти от его позиции большую ель. – Страхуешь меня. Я выстрелю – контроль твой! – И старший пары принялся прилаживать к «светке»{81} трубу пламегасителя.
«Вспышечка из дульного тормоза токаревского творения такая, что для скрытности к таким вот ухищрениям прибегать приходится. Но бой – дай боже! И самозарядная…» – подумал Денис, после чего спросил:
– Товарищ лейтенант, а самолеты?
– Какие еще самолеты? – раздраженно переспросил Люк.
– Вдалеке над лесом я заметил две тройки.
– Они нас не… волнуют сейчас! К дереву давай!
– Так они прямо сейчас на дорогу заход делают! – Денис, в отличие от своего командира, сидел сейчас лицом к дороге.
Люк резко повернулся, пару секунд всматривался в открывшуюся ему картину и, не оборачиваясь, с непонятной Кудряшову злой радостью в голосе бросил:
– Сейчас огонь откроют. Вали всех, кто в прицел попадет! Только на рядовых патроны не трать! – После чего припал к прицелу СВТ.
Глава 14
Штаб высшего руководителя
СС и полиции
Центральной России
Могилев. 18 августа 1941 года.
Всем подразделениям СД, ГФП и полиции порядка.
Предпринять все возможные меры для поиска автомобиля «Адлер-Дипломат», цвет черный, регистрационный номер IY37860. Последнее известное местонахождение – деревня Городец северо-восточнее Бобруйска. Предположительно машина захвачена вражескими диверсантами. При задержании соблюдать крайнюю осторожность. Любую информацию о местонахождении немедленно сообщать в штаб Верховного руководителя СС и полиции Центральной России дежурному офицеру.
фон дем Бах
* * *Минская область, Борисовский район, озеро Палик. 18 августа 1941. 22.17
– Ну что, Вячеслав Сергеевич, все готово? – Новиков остановился рядом с развалившимся на лавке Трошиным.
– Костры еще до обеда сложили.
– Лодки? – Спрашивая это, он все время тряс кистями, делая знакомое каждому школьнику упражнение «мы писали, мы писали».
– Шесть штук есть, и мужики еще понтон доделывают.
– Отлично!
– Слушай, старшой, а почему гидросамолет все-таки?
– Ну, для того, наверное, чтобы мы по кустам и болотам не ползали, груз собирая, – улыбнулся Новиков. – Хотя, скорее всего, все-таки из-за твоей «волшебной тетради». Другого способа быстро передать это в Москву у нас нет. Сам понимаешь, пока мы найдем и подготовим площадку для приема обычного самолета, времени пройдет немало, а тут – все готово и все на виду.
– А откуда они морской самолет возьмут?
– Трошин, ты меня удивляешь, честное слово! До Ленинграда семь сотен километров по прямой, а там, если ты вдруг забыл, таких самолетов – вагон. Да и в Москве, у Речного вокзала, база полярной авиации есть, я сам видел, когда челюскинцев спасали.
– Верно, совсем забыл… Ты, стал быть, из Москвы у нас, да? А дальности у него хватит назад долететь?
– Из нее, родимой. А насчет дальности… Спроси чего полегче, командир, – мотнул головой чекист. – Просто сообщили, чтобы сегодня, точнее уже завтра, поскольку после полуночи, ждали груз. Дали опознавательные знаки и частоту для связи с экипажем – вот и все. Но, думаю, в Центре не дураки сидят – всякие варианты пересмотрели. – И Новиков снова затряс руками.
– Все скопировал? – участливо поинтересовался Слава. Когда он вчера показал «боевую тетрадь», то и не предполагал такой реакции «посланца Центра». Новиков со скучающим видом перелистнул тогда несколько страниц, потом подвинулся поближе к керосиновой лампе, стараясь разобрать текст, написанный разными почерками и разными чернилами, потом быстро принялся переворачивать листы, бормоча невнятно: «Вот это да!», «Подумать только!» и прочие восторженные невнятности. Еще несколько раз просмотрев заполненную примерно до половины тетрадь, он заявил, что этот документ должен быть немедленно передан в Москву! Пришлось твердо возразить, что тогда отряд останется ни с чем, поскольку очень многие хитрости и тактические приемы еще не отработаны, а вырывать страницы – это последнее дело, поскольку лично он, Трошин, отвечает за доверенный ему документ перед товарищем Куропаткиным. Так что придется товарищу старшему лейтенанту госбезопасности немного попотеть и переписать необходимую информацию. Потом, правда, резонно решили, что копировать будут именно то, что потребно для отряда, что должно было сэкономить кучу времени, поскольку солидная доля записей в тетради относилась к делам стратегическим. Ну и расписку Новиков, конечно, написал. Мол, я, такой-то такой-то, изъял документ у такого-то такого-то для нужд наркомата и несу за него теперь полную ответственность. Правда, Вячеслав, памятуя о кое-каких разговорах со «старшими товарищами», спросил, а не проще ли перефотографировать страницы, но был послан в столь далекие края, куда и не всякий самолет долетит, а если и долетит, то точно при посадке застрянет.
