Александр Михайловский - Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник)
Ответ штурмана меня вполне устроил:
– Да, Михаил Владимирович, имеет… – сказал он и снова погрузился в расчеты.
Я отвел старлея в сторону, к самому крылу мостика.
– Ну-с, Андрей Сергеевич, какие ваши соображения?
После недолгой паузы старший лейтенант ответил:
– Вам, товарищ капитан первого ранга, живьем из этой компании кто нужен? Только самый главный или офицеры, рядовые с унтерами тоже?
«Вот ведь вопрос», – подумал я про себя и после некоторых раздумий ответил:
– На берегу, товарищ старший лейтенант, меня и наших разведчиков интересуют только офицеры. Нижних чинов ваши люди могут нейтрализовать на месте. На миноносце – чем меньше жертв, тем лучше. Его нам желательно отвести к «Маньчжуру» как трофей. Но, в крайнем случае, вы не стесняйтесь, берите живьем только офицеров, а миноносец мы, если что, и на буксир возьмем.
– Будет исполнено, товарищ капитан первого ранга, – козырнув в полумраке, старлей пошел готовить и инструктировать подчиненных людей, а я остался на своем посту.
«Все как-то буднично, привыкли мы уже к такому экстриму, что ли, – думал я, прислушиваясь, как стоящие на вахте офицеры и мичмана обмениваются негромкими замечаниями. – Все как на учениях, и даже во многом проще, ибо противник не применяет стелс-технологий, не глушит наши диапазоны, не ставит помехи, а его винты, даже на малых оборотах, верещат, как старая стиральная машина».
Я знал, что мое дело поставить моим людям задачу, а когда она поставлена, не стоит мешать им делать свое дело. Ибо, если они ошибутся, то значит, что я их плохо этому учил.
Чтобы застать японцев врасплох, мы старались чуть опережать их на пути к берегу. Хоть скорости были и невелики, нужно было следить за тем, чтобы они случайно не пересекли волну из-под нашего форштевня. Тогда вся внезапность немедленно сгинет с кокетливым криком: «Ой!»
Но все обошлось. Когда по докладам с ГАКа глубины начали быстро уменьшаться, на берегу, совсем рядом, примерно на полминуты в сторону от нашего курса, зажглись четыре огня…
– Навигационный створ, – почему то шепотом, как будто на берегу нас могли услышать, сказал мне Муравьев.
– Вижу, – так же тихо ответил я и поднял к губам рацию. – Действуй, старлей.
На японском миноносце тоже увидели огни, чуть изменили курс и сбросили скорость. К нашему счастью, у покрытого крупными валунами берега не было причала, и с миноносца начали спускать шлюпку. От кормы «Ушакова» почти бесшумно отошли два катера. До прояснения всех вопросов оставались считанные минуты…
Тогда же и там жеКомандир отделения сержант контрактной службы Игорь Андреевич Кукушкин
Наш катер отпустил буксирный трос и на минимальных оборотах двигателя тихо отошел от борта эсминца. Ночь хоть глаз выколи, не видать ни зги. Опускаю на глаза ноктоскоп. В активном режиме волны отбрасывают сумасшедшие блики, способные минут за пять довести до головокружения и тошноты. Но все не так плохо – при использовании пассивного термоконтрастного режима на берегу видны четкие человеческие силуэты. Именно там и наши цели. Старлей, когда ставил нам задачу, был предельно конкретен.
– Сержант, – сказал командир, похрустывая разминаемыми костяшками пальцев, – ваша группа должна захватить живьем всех находящихся на берегу офицеров. Нижних чинов в плен не брать. Свидетели нам не нужны.
И вот теперь силуэты с винтовками стали нашими мишенями. Простите, японо-саны, но это война.
Подходим поближе. С берега замигал фонарь. Но это сигнал не для нас. Это для миноносца. Используя почти бесшумные, самые малые обороты, подходим к берегу чуть в стороне от места операции. Плеск волн заглушает шум. Группа быстро выбирается на берег. Докладываю:
– Первый, я третий, занимаем позиции…
В ответ рация прохрипела:
– Третий, вас понял. Ждите сигнала.
Подкрадываемся метров на тридцать пять, дальше пока опасно. Затаились. У самого берега группа человек в десять-двенадцать, причем четверо стоят отдельно – старшие офицеры или, может быть, даже генералы, которым не в масть быть в одной куче со всеми. Именно эта компания, если я правильно понял нашего старлея, нам и нужна живой. Остальных надо валить. Еще дальше на берегу группа спешенных кавалеристов и какая-то то ли повозка, то ли бричка. Ветер доносит звяканье сбруи, негромкие голоса и, простите, «аромат» лошадиного навоза.
Докладываю командиру диспозицию и именно туда, на правый фланг, выдвигаю обоих пулеметчиков с «Печенегами». Так, на берегу зашевелились, с чего бы это? А, на миноносце, подсвечивая фонарем, начали спускать на воду шлюпку. Ну что ж, господа, и мы тоже готовы. Цели распределены, бойцы наготове.
– Начали! – щелчком прозвучало в наушниках.
– Глаза! – крикнул я и вжал лицо в землю. Вовремя. Первыми в ход пошли светозвуковые гранаты «Факел-С». Конечно, звуковой удар на открытой местности дает не тот эффект, как в замкнутом помещении, но зато засветка сетчатки в полной тьме ослепляет минут на двадцать.
Громыхнуло довольно-таки неслабо. Одновременно в море на японском миноносце тоже поднялся шум, но мне сейчас не до них. Водоплавающими самураями занимается лично командир. И я им не завидую.
Поднимаю голову. Все сделано на «пять», группа у берега ослепла и находится в шоке. Но от дороги к нам кто-то ломится, кажется даже верхом. По ним короткими очередями открывают огонь два пулемета и четыре автомата. А это по нынешним временам очень даже внушительно. «Печенег», сделанный под русский трехлинейный патрон образца восьмого года, штука кусачая.
Ага, стухли, гады. Не рассчитывали на пулеметы. Пулемет – это сейчас такая массивная дура на лафете, вроде трехдюймовки. Да «ксюхи» с перепугу тоже за пулеметы можно принять. На родине маманьки нынешнего императора выпускают ручной пулемет «Мадсен». Машинка, конечно, уродская, нам старлей картинку показывал – магазин вверх торчит. Только я такой пулемет живьем уже видел. Когда в Питере был, заходил в тамошний Артиллерийский музей. Он там есть в экспозиции. Ума не приложу, как там из него целиться можно. Но это был первый ручной пулемет в мире, и состоял он на вооружении аж до шестидесятых годов. А в полиции, кажется, Бразилии, так и до сих пор.
Те орлы, у дороги которые, попадали сразу. Кто был убит, а кто просто притаился… Но впечатлены они по полной. А нам пора делать главное дело, пока наши клиенты в себя не пришли. Короткими очередями завалили мечущихся, как испуганные бараны, солдатиков с «арисаками» наперевес. И с матюгами вперед. Слух японцам «факелы» не отбили, наш топот они слышат. Один из узкоглазых благородий хватается за револьвер, другой тянет из ножен «селедку». Времени у нас мало, даю команду рассыпаться и окружить «дичь». Выстрел из револьвера грохочет, словно полуденная пушка на Петропавловке. Пуля летит в белый, то есть в черный, свет как в копеечку. В ответ я всаживаю одиночную пулю из «ксюхи» в предплечье тому, который с саблей.
– Готовченко!
«Селедка» падает на землю, а ее владелец вскрикивает от боли. Японец с револьвером оборачивается в другую сторону и опять стреляет наугад. С басовитым гудением в полуметре от моей головы пролетает пуля. Тит сбоку делает бросок и берет психа с наганом на болевой.
– А хрен его знает кто это, вдруг цельный генерал.
Ребята бросаются вперед и, скрутив, укладывают господ офицеров ничком, связывая им руки пластиковыми стяжками за спиной. На головы им черные шапочки-балаклавы, отверстиями назад. Ну ни к чему им знать лишнее.
Так, надо оценить обстановку. Бой у дороги вошел в вялотекущую фазу. Сюда, на выручку своим командирам никто не рвется, но и оставлять позиции тоже никто не собирается. Докладываю командиру о захвате четырех офицеров, один из которых ранен. Задача выполнена, приказано отходить. Адреналин зашкаливает, сердце молотит прямо у горла.
Интересно, а чего это господа японцы именно здесь решили встречать гостей? Ага, меж двух больших валунов у самой кромки воды вижу небольшой, аккуратный такой причальчик. Примерно для рыбачьей лодки среднего размера. Даю команду катеру подойти к нам, а заслону – перекатами отходить к берегу. Ну, они по дороге еще пару фенек на растяжку поставят, будет япошкам шикарный «привет» из XXI века.
Катер подходит. Командую своим:
– Так, парни, в темпе, в темпе. Давайте шустрее, не копайтесь.
В ответ на голос от дороги бабахают несколько «арисак». Пули тоненько цвикают в темноте.
– Ах вы, суки!
В ответ по тому месту, откуда стреляли японцы, ударило несколько автоматных и пулеметных очередей. Наши «гости» лежат, уткнувшись мордами в грязь. Точнее уже не лежат – ребята волокут «языков» за шиворот к причалу. Там под берегом мертвая зона, их не достанет шальная пуля. Оглядываюсь.
Катер уже почти причалил. И на миноносце, кажется, тоже все в порядке. Бросив уже спущенную шлюпку, он тихо-тихо отходит от берега. Силен наш старлей – убедил японскую команду не делать глупостей. Заслон, перекатами отошел почти до линии берега, а японцы тупо намылились за ними. Зря. Растяжки, они, мля, и в 1904 году растяжки. Бах – и еще одна японская душа (а может, и не одна) прямиком к богине Аматерасу.
