Павел Мамонтов - Варяг. Обережник
– Знаешь, о чём я толковал с посадником? – спросил он.
– Откуда?
– Не догадываешься то есть?
– Да нет… Клянусь.
– Посадник сказал, что на Велесово капище к знающим людям приходили воины, варяги, просили, чтобы те им человека нашли, который Перуна обидел. Теперь смекаешь?
– Да ладно… Не может быть… Я один, что ли, такой?
– Может, и не один, но только на тебя ни с того ни с сего тати напали.
– Да что я им сделал такого?
– Бога их оскорбил.
– Бога? Эту деревяшку позолоченную, которой губы кровью мажут, да она…
Договорить Данила не смог, он вдруг оказался прижатым к стене, горло его сдавили железные пальцы батьки.
– Слушай, ты, щенок… Для нас, христиан, это, может, и деревяшка, – злым голосом прошептал Воислав, – но те варяги в него верят. И для них Перун есть, и я бы не позавидовал тому, кто оскорбил их бога. Ты понимаешь?
Данила с усилием кивнул.
Воислав отпустил его, Молодцов сполз на пол.
– И что… кхе… кхм… И что теперь делать? – откашливаясь, спросил он.
– Дружинника, за которым кровная месть тянется, я оставить у себя не могу.
Воислав произносил эти слова, отвернувшись, глядя в мутное слюдяное оконце, будто хотел что-то разглядеть в нём.
– Как? – вымолвил Данила.
Он вдруг со всей остротой понял, прочувствовал, почему для здешних людей одно из самых страшных наказаний – изгнание из рода. Сердце превратилось в комок боли – Данила навсегда распрощается со Жданом, Шибридой, Клеком, всеми теми, кто стал ему семьёй в этом опасном мире. Представить это было трудно.
– Путята через седмицу пойдёт вместе с сотенными купцами по охотничьим зимникам меха собирать, – продолжал меж тем – наверное, уже бывший – батька Данилы. – Мы с ним поедем. Через месяц обернёмся и купеческий караван собирать станем. Пока суть да дело, я тебя учить не брошу. А как Путята пойдёт на юг, наши дорожки разойдутся. Годится тебе такой ряд?
– Ага, – ответил заметно повеселевший Данила.
– Ну тогда любо. – Воислав хлопнул по плечу своего дружинника.
– Остальным говорить? Ну… что весной уйду от вас.
– Не надо. И почему ты уходишь, тоже потом не говори. Незачем дружинникам знать, что ты Перуна оскорбил.
Данила кивнул и поплёлся восвояси.
Смурной, он забрался к себе на койку. Лучину уже погасили, в комнате царил тяжёлый дух из-за отопления «по-чёрному» и скопления множества не слишком чистоплотных людей в доме. Раньше Данилу весь этот запах не так раздражал, всё вдруг в одночасье стало чужим и неприветливым.
«И всё-таки Воислав оказался хорошим мужиком, – рассудил Данила. – Кто я ему, его дружинникам? Да никто! Не родич, не друг, так, затесался в компанию, один раз вместе повоевали, и всё. За меня и так вся сотня вписалась после драки на мосту. Так что, теперь и с варягами воевать? Нет, правильно рассудил Воислав… Весна наступит, и уйду я… да хоть куда. Из Новгорода во все концы света корабли плавают. Наймусь опять к кому-нибудь охранником, а там… Лишь бы Воислав меня научил мечом работать хорошо».
Глава 7
Торговая партия
– Ты труп! – крикнул Шибрида.
– Что, почему?
– По кочану и по твоей отставленной ляжке. Меч, если ты не знал, он режет в обе стороны, и вперёд, и назад. На обратном движении я распорол тебе бедро до кости. А ты ко мне тянулся, достать меня хотел, да?
– Ну, я думал…
– Думает смерд, кто у него оброк возьмёт – князь зерном или печенег кровью. А воин действовать должен, а не корячиться, как жаба на нересте.
– Ну это ты зря про него, братец, – вступился Клек, – какая же из него жаба с такими тощими ножками? Скорее барашек молодой и сочный, печенеги таких любят – и есть, и это самое.
Брат Шибриды характерно задвигал тазом.
– Ты, братец, не лезь. Как учеников учить, я знаю сам. Вот, помню…
Шибрида неожиданно сделал выпад мечом, с защищённым, правда, остриём. Данила не задумываясь заслонился щитом, отбив удар, сделал выпад мечом Шибриды, который тот давал ему на время тренировок.
Варяг без труда отбил удар.
– Ну, понял, о чём я говорил?
– Да, я надеялся…
– …Что достанешь меня и пойдёшь кашу с салом лопать?
Гороховый кулеш и вправду уже минут десять булькал в котле, распространяя сногсшибательный запах.
Данила смущённо замолчал.
– Ладно, на сегодня хватит, а то слюною захлебнёшься. Плохая смерть для воина.
Молодцов облегчённо вздохнул, но не опустил щита и меча, пока Шибрида не отошёл от него на пять шагов. Варяг несколько раз уже его хитро подловил, и больно к тому же. Данила размотал тряпки с меча, снял деревянную заглушку с острия, протёр хорошенько клинок, после чего, поклонившись, вернул его наставнику. Шибрида бегло осмотрел клинок, удовлетворённо кивнул и ложкой показал: садись, мол, ешь.
Данила накинулся на ужин – после долгой тренировки еда всегда кажется вкуснее. Шибрида занимался с ним с самой остановки лагеря до темноты, а ведь дни стали намного длиннее. По прикидкам Молодцова, сейчас был если не март, то конец февраля уж точно.
Раньше Данила в такой обстановке чувствовал себя куда комфортнее, тогда он ощущал себя частью охранной дружины Воислава. Теперь же, когда он знал, что буквально ещё пара недель – и он распрощается с ребятами, многое изменилось.
Соратники заметили перемены в настроении Молодцова. Заметили, но виду не подали. Тут к тем, кого считают собратьями, относятся бережно и в душу, если не попросят, не лезут.
Их санный поезд выехал через три дня после разговора Данилы с Воиславом и пробыл в пути уже четыре дня, но только сейчас они доехали до заимок, где начали скупать меха у местных охотников.
Купцы торговали в волости, с которой, согласно договору, дань князю не платили. Данила не стал вникать в юридические тонкости, он лишь знал, что меха здесь дешевле и Путята со своим компаньоном, Чернятой, торговали здесь по особой грамоте от купеческой сотни, городской старшины и князя. Выгодное было мероприятие.
Для Данилы так вдвойне, поскольку, кроме платы за охрану, его учили фехтованию на мечах и рубке секирами. А ему нужно стать сильным, если он хочет остаться живым и не холопом, когда уйдёт от Воислава.
В целом путешествие протекало даже легче, чем «круиз» на «Лебёдушке», поскольку большую часть расстояний преодолевали на санях.
Даниле даже понравилось зимнее путешествие: лежишь себе на соломе, сани лошадка тянет, а ты только в небо плюёшь. А что помыться нельзя нормально, в туалет сходить, вещи постирать – так это дело привычное. Здесь вообще проблемы с гигиеной и водопроводом, и ничего, живут люди как-то.
Однако этот день внёс перемены в их неспешное путешествие.
Над лесом внезапно завыла выпь, вернее, это Жаворонок в дозоре подал сигнал. Жаворонок мог виртуозно копировать голоса почти всех птиц, от соловья до вороны. Ах да… дозор, вот ещё одно из самых нелюбимых занятий. Лежишь себе, завернувшись по уши в полушубок, и тут пинают тебя в бок. Ну не пинают – осторожно трясут за плечо, но во сне это воспринимается именно как пинок. Потом приходится мёрзнуть и переминаться с ноги на ногу следующую пару часов, пока тебя не сменят.
Дозоры только заступили на пост, так что вряд ли кто-то будет нападать в этот момент.
Выпь снова пропела – коротко, а затем длинно.
– Лыжник, один, идёт к нам, – уверенно заявил Клек.
Как он распознал это по интонациям Жаворонка, Данила не представлял.
– Что делать будем? – спросил Ломята.
– Встретим, – ответил Воислав, – спокойно.
Вскоре из темноты донёсся голос:
– Ой-ли, люди добрые, не пустите ли погреться к огоньку?!
– Подходи, коли зла не таишь, – ответил Ловкач.
– Благодарствую!
Из темноты шустро выскочил усталый мужик на лыжах.
– Благодарствую, что пустили к очагу, – повторил он с поклоном, – а то я совсем уморился. Быструн меня кличут, по делу я еду.
– Ну и куда путь держишь? – спросил Путята после того, как попутчика напоили чаем из еловых иголок.
– Ищу я санный поезд купца Путяты Жирославича, из словенской купцовой сотни.
Купец и Воислав переглянулись.
– Я – Путята. Что за дело у тебя ко мне?
– Не к тебе, а к человеку твоему. Служит у тебя такой Даниил Молодец?
– Ну служит, а тебе чего?
– Весточка у меня для него. Позови, окажи милость.
– Даниил, – крикнул Воислав, – иди сюда, быстро!
– Что такое?
– Да вот, тебя ищут.
– Вроде похож, – пожамкал губами Быструн, оглядев Данилу, – только мне это, две ногаты обещано за то, чтобы я вам весть доставил.
Воислав глянул на Молодцова.
– Да заплачу я, если весть стоящая, – ответил тот.
– Того я не знаю, мне сказано…
– Заплачу, показывай давай! – теряя терпение, крикнул Данила.
– Вот, как скажешь…
