Пионер – ты в ответе за всё! - Широков Алексей

– Да что случилось-то, млять?!! – тут уже и я не выдержал. – Что вы как истеричка, толком объясните, в чем дело!!!

– Концерты такой категории граждан проводятся и контролируются четвертым управлением КГБ, – подполковник вдруг успокоился, но от этого стало еще страшнее. – И все, кто на них замечен, получают метку неблагонадежного в личное дело. Ты только что уничтожил будущее своих друзей и Софии. Доволен?

– Ч-чего?!! – я пораженно вытаращился на чекиста. – Но это же бред!!! Какая, на хрен, метка?!! За что?!! За то что музыку послушали?!!

– Потому что думать головой надо, – устало вздохнул Игорь Игоревич. – Где и какую музыку слушать. А теперь столько лет кропотливой работы коту под хвост.

– Да бред! – я схватился за голову. – Это же идиотизм! Нет, я понимаю, что контроль нужен, но, сука, не до такой же степени!!! Какому кретину пришла в голову такая идея?! Вы бы лучше следили за теми, кто за забугорными шмотками гоняется, толку было бы больше! Тоже мне, нашли врагов народа. Да я не видел больших патриотов, как панки да рокеры.

– Да? – скривился подполковник. – То есть «Сибирский марш» это патриотическая песня? Или «Все идет по плану», твоего любимого Летова? Это, млять, что такое?

– Рок – музыка протеста, – я пожал плечами. – И что Дмитрий Ревякин, что Егор, оба любят свою страну, но не согласны с некоторыми издержками советской системы. Я их прекрасно понимаю, да и не только я. Вон того же Владимира Семеновича возьмите. У него тоже есть тексты, которые можно назвать антисоветскими. Или вообще можно Иосифа Бродского вспомнить. Так, может, стоит бороться не с симптомами, а с причиной? С бюрократией, засильем партократов и прочим? А не пытаться заткнуть рот любому, кто не согласен? Вот из-за таких тупорылых решений у нас все и идет через жопу!

– Я не понял, это ты сейчас назвал решения ЦК тупорылыми? – с ледяным спокойствием поинтересовался Сикорский, и его рука потянулась к пистолету в пакете, но мне было плевать. – Да я тебя, гниду, прямо здесь шлепну.

– Ага, давай, – я зло оскалился. – Как же, критиковать уважаемых товарищей, как можно! Как будто членство в Центральном комитете партии автоматически делает их безгрешными. А зачем тогда нужен Комитет партийного контроля, не подскажете? Но что ты, гораздо проще же пустить пулю в голову несогласному, чем признать ошибки. Нет человека, нет проблемы, правда? Идиоты, прости господи.

– Кто? – судя по гуляющим желвакам, больше всего в жизни подполковник хотел меня пристрелить, ну или просто шею свернуть, с его возможностями это было проще простого.

– Да все, – я устало откинулся на спинку сиденья. – Я понял проблему. Постараюсь решить. Сделаю все, чтобы это не отразилось на Софии и остальных. Спасибо, что предупредили. И за помощь с Аникиным тоже. Я ему обещал, что если он будет сотрудничать и сдаст все, что знает, получит поблажку при вынесении приговора. Я понимаю, что не нравлюсь вам и все такое, вы мне тоже, если что, но все же прошу помочь.

– Если бы я лично тебя не проверил от и до, подумал бы, что тебе лет сорок минимум, – потер лицо Игорь Игоревич. – Но ты точно не агент под прикрытием, с измененной внешностью и возрастом. Да и поступки у тебя идиотские, любому разведчику за такое давно бы голову оторвали. Но ты точно не наш, не советский. Недаром с тобой одиннадцатое управление носится, как дурак с писаной торбой.

– Я-то как раз такой советский, что советский просто некуда. – Грустная ухмылка сама вылезла на лицо. – Хотя бы потому, что большинство жителей Союза лишь слышали о нравах капиталистов, а я точно знаю, какая там жопа. А что до всего остального, по-хорошему вас тоже нужно в курс дела вводить. А то я чувствую, что мы будем много общаться в будущем, – и видя перекосившееся лицо кагэбэшника, тут же добавил: – Исключительно по работе, а не то, что вы подумали. А ее предстоит много, по вашему профилю в том числе.

– Думаешь, ты заинтересуешь чью-то разведку? – голос Сикорского звучал насмешливо, но вот глаза стали похожи на пару лазеров, стремящихся проникнуть прямо в душу. – Не много на себя берешь?

– Скажу так, если бы то, что я уже рассказал вашим коллегам, я реализовал бы на Западе – до конца этого года стал бы мультимиллионером, – я пожал плечами. – И когда, даже не если, а именно когда, эти технологии начнут применять на практике, весь мир заинтересуется их происхождением. Я не преувеличиваю, просто вы не владеете нужной информацией, и лично я считаю, что это неправильно. Хоть вы мне и не нравитесь. Хотя бы тем, что используете дочь как разменную монету.

– Да что ты понимаешь! – снова взорвался Игорь Игоревич, и стекла машины затянуло ледяными узорами, настолько упала температура в салоне. – Кто ты такой, чтобы меня осуждать?!

– Да много чего, – я пожал плечами. – Вы уже почти сто лет пытаетесь реабилитироваться за бегство предка на Запад. И вроде даже добились каких-то результатов, но уперлись в стеклянный потолок, выше которого не прыгнуть. А Софья должна его пробить, скорее всего удачным, по вашему мнению, браком. С кем-то приближенным к ЦК или даже генсеку. А для этого она должна иметь безупречную репутацию и чистое дело, и именно это я случайно похерил. Скажете, я не прав? Только вот вы подумали, каково самой девчонке? Что она чувствует?

– То есть, по-твоему, лучше всю жизнь прожить в клетке, зная, что когда-то мог из нее вырваться? – на удивление, Сикорский успокоился, и даже воздух потеплел. – Рай в шалаше это брехня для идиотов! Я делаю это для ее же блага!

– Ага, ну да, ну да, – я скривился. – Ладно, мне по большому счету насрать, делайте что хотите. Мне с вами детей не крестить, в этом году я из школы ухожу, так что будем видеться с ней только на тренировках. Обещаю, что даже говорить с Софьей не буду. У нее своя жизнь, у меня своя. Сделаю все, чтобы сегодняшний косяк исправить, а дальше разойдемся, как в море корабли. Так вас устраивает?

– Вполне, – кивнул подполковник. – Хоть и не нравится мне твое самомнение. Темнишь ты что-то, но с одиннадцатым управлением всегда все через… мутно, короче. Свободен! Иди, пока я не передумал и все-таки тебя не прибил.

Я вылез из машины, сдержав желание хлопнуть дверью, и вместо этого аккуратно ее закрыл. Техника не виновата, что в мире все через задницу, хоть в этом, хоть в моем бывшем. Везде найдутся мудаки, которые устроят какую-нибудь хрень, естественно, ради всеобщего блага, а по факту прикрывая свою пятую точку. Потому что по-другому не умеют и не хотят, считая свое мнение и вкус эталоном. Под который подводят тупейшее основание, типа сегодня слушаешь джаз, а завтра родину продашь. И я дурак, надеялся, что, если в правительстве нет кого-то типа Суслова и существуют значительные послабления, значит, никакого контроля нет вовсе. Ну как минимум такого идиотского, а ведь все признаки были у меня перед глазами. Расслабился, не заметил очевидного, отмахнулся от прямого предупреждения, а ведь Цемель точно знал, что случится.

– Семен, какого хрена, а?! – вырвал меня из раздумий голос Тихомирова и, судя по всему, капитан был в ярости. – Тебя можно хоть на минуту одного оставить?!

– Ты знал, – меня выпады чекиста ничуть не тронули. – Ты все знал заранее. Цемель доложил, он ведь вам стучит, а может, и не только вам. И ты даже не предупредил. Хрен с ним, со мной, но ребят за что? Вам так нужен был поводок мне на шею, что решили под молотки бросить всех? Ну и сука же ты, а я тебе доверял…

Млять, прозвучало, будто ты обещал на мне жениться и кинул.

– А своей головой ты пользоваться не пробовал? – не стал оправдываться Илья Демидович, садясь рядом на лавку. – Сам же все понимаешь и подставляешься.

– Я не ожидал такого идиотизма, а главное, что вы будете бить по другим, – я зло оскалился. – Я вам дал кучу всего, батареи, пластик биоразлагаемый, три-дэ-принтеры, квадрокоптеры, даже нейросети! Сами бы вы еще лет десять-пятнадцать к такому результату шли, и то не факт, чтобы достигли этого, и чем вы мне отплатили? Вам, сука, все мало?! Надо посадить на цепь, чтобы не дай бог не сбежал?! Так и хрен бы с ним, собирали бы на меня компромат, но для чего таким поганым способом? Вы разве не понимаете, что этим лишь приближаете точку невозврата? Ситуацию, когда мне уже будет насрать, жить или умереть? Или это и есть главная идея? Чтобы технологии врагам не достались, уничтожить носителя? Поэтому ты ничего не говоришь про результаты экспериментов с батареями? Делите, кому достанется вся слава? И как, тебе что-нибудь перепало? Дырку под орден уже просверлил?