Помни войну (СИ) - Романов Герман Иванович
Старые броненосцы решено было не брать, пользы от них не было, да и с перевооружением назрели проблемы. За всю войну изготовили всего девять 203 мм пушек — все они направились в эшелонах во Владивосток. Новые 254 мм пушки только начали заново изготавливать, и сменить пушки на «Ослябе» и «Ростиславе» уже сейчас стало неразрешимой проблемой, что же говорить о маленьком броненосце береговой обороны «Адмирал Ушаков». Однако с последним нашли выход из сложного положения. В башню нельзя втиснуть более тяжелое и чуть габаритное орудие. Но там вполне уместится пушка меньшего калибра и размеров.
Сказано — сделано!
Срубили здоровенные сосны, изготовили деревянные стволы, идентичные новым восьмидюймовым пушкам в 45 калибров. И стали экспериментировать с башнями, вскоре придя к выводу, что после незначительных переделок, эти более легкие орудия установить вполне возможно даже при убогом оснащении ремонтного завода.
Осталось только ожидать положительного результата, уповая на традиционную русскую смекалку!
Эскадренные миноносцы типа «Доброволец» (бывшие минные крейсера).
Глава 41
— Николай Иванович, но вы нужны на берегу, больше всего пользы для дела будет, — Фелькерзам улыбнулся, видя несколько расстроенное лицо Небогатова. Да оно и понятно такое стремление — рвался выйти в море, получить новые боевые награды. В этом почему-то все во Владивостоке были уверены, ведь как не крути, но пока серьезных неудач не произошло, как и мелких, по большому счету. Да и самих стычек можно пересчитать по пальцам — хватит и одной руки.
Война на море весь июнь шла вялая, но весьма интересная — «Россия» в сопровождении одного из «камушков» постоянно выходила к японским берегам, однажды собрав богатый «улов» из потопленного каботажного парохода и трех рыбацких шхун. Но главной ее задачей было уничтожение вражеских вспомогательных крейсеров, и прикрытие действий собственных пароходов, которые были перевооружены на три 152 мм пушки Кане — одна в носу, две в корме друг за другом. Плюс дюжина 47 мм пушек, вот их девать было некуда — полторы сотни в арсенале скопилось, с немалым довеском из совсем никудышных 37 мм пушечек, снаряды которых могли только оцарапать борта вражеских кораблей.
Зато в конце месяца начали действовать новые три «адмирала», и весьма решительно — команды потопленных в Цусиме броненосцев береговой обороны и броненосного крейсера жаждали мести. И дорвались до настоящего дела — безжалостно уничтожали все рыбацкие суда, которые только попадались им на пути. А затем резво убегали от японских вооруженных пароходов, заманивали противника в капкан, в котором тех поджидала готовая к броску «Россия», притворявшаяся «двухтрубным» пароходом. И дважды этот маневр увенчался успехом — удрать от океанского крейсера, набравшего полный ход, да еще более быстроходного «Изумруда», оказавшись под градом снарядов, два «мару» не смогли. Тем самым потери японских «вспомогалов» достигли круглого числа из десяти единиц.
Пока шла такая вялотекущая борьба на море, двадцатого числа июня из «Владивостока» вышел отряд контр-адмирала Иессена из пяти вспомогательных крейсеров, двух транспортов и госпитального судна. Его сопровождала «Россия» — рискнули пройти Сунгарским проливом, пустив впереди разведку из «камешков», и оно того стоило — японцы лишились еще одного вспомогательного крейсера. А вскоре был захвачен американский транспорт, с вполне невинным грузом хлопка и спирта. Вот только то и другое могло идти на изготовление пороха и взрывчатки, так что трофей увели во Владивосток, а сам Фелькерзам долго стоял на мостике, наблюдая за исчезающим на просторах Тихого океана отрядом Иессена.
В самом Владивостоке весь июнь ремонтировали корабли, да вели лихорадочную боевую подготовку. В середине месяца вывели из дока «Богатырь», стали доделывать крейсер у заводской стенки. Взамен поставили уже разоруженный «Громобой», для которого заранее подготовили материалы, благо водолазы несколько раз осматривали минную пробоину. А в конце месяца на флот стали прибывать первые эшелоны с пушками и необходимыми материалами, прибыло и две сотни специалистов и мастеровых, добровольно и за высокое вознаграждение оставивших работу на верфях и заводах. И жизнь сразу закипела, забила ключом — всем стало понятно, что как только «Громобой» снова войдет в строй, эскадра в полном составе начнет искать встречи с неприятелем — решительная победа в генеральном сражении одной из сторон могла подвести итоги войны.
А вот июль оказался напряженным — нет, каких-либо сражений не происходило, японские корабли старались не переходить невидимую черту, шедшую севернее Дажелета, не доходя до корейского порта Гензан. Но периодически появлялись броненосные крейсера Камимуры, но всего три, и раз они прошли с броненосцами самого Хейхатиро Того — но тех оказалось тоже трое, без броненосного крейсера «Ниссин».
Шесть на восемь, на такие шансы можно было играть смело, даже если учитывать только новые корабли, принимая во внимание, что японцы скрывают состояние готовности «Ниссина» и «Якумо». Но так русскую «колоду» мог пополнить «Наварин», на котором заканчивали установку 152 мм пушек Кане взамен прежних устаревших орудий с более коротким, в 35 калибров стволом. Да и главный калибр перевели на бездымный порох, по расчетам сделанным для черноморских броненосцев — корабль хоть перестал накрываться густым дымом, и скорострельным пушкам теперь ничего не мешало. Так что можно было считать броненосец условно пригодным для генерального сражения, вот только на него у самого Фелькерзама были совсем иные планы. Как и на единственный броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков», который к концу месяца, через каких-то пару недель должен был готов выйти в море. В башни устанавливали 203 мм пушки, добавили еще два 120 мм орудия на каждый борт, оконечности защитили двумя наложенными дюймовой толщины стальными листами обшивки, прикрыв ватерлинию. Снабдили установки среднего калибра броневыми щитами — получился весьма приличный корабль на уровне любых скандинавских, хоть датских, норвежских или шведских броненосцев береговой обороны.
В отряд к «Наварину» и «Ушакову» добавили четыре вспомогательные канонерские лодки, переделанные из небольших пароходов примерно в тысячу тонн водоизмещения каждый. Установили на них по две 120 мм пушки и полудюжину 47 мм, дюймовыми листами прикрыли все жизненно важные места — ходовую рубку, палубу над машинными отделениями и борт, погреба со всех сторон, орудийные щиты изготовили. А еще проложили рельсы, приспособив для постановки мин. И все за два месяца — немыслимо короткий для войны срок, и не в доке, а на плаву при помощи мастерской и кранов. Вот этот отряд береговой обороны должен был сыграть в будущих военных действиях основную роль.
А вот на сухопутном фронте назревали события, все теперь стали осознавать, что спокойное сыпингайское «сидение», когда русские армии закопались в землю и заняли фронт для позиционной войны, закончилось. В середине июня особым литерным поездом прибыл новый главнокомандующий и наместник ЕИВ на Дальнем Востоке великий князь Николай Николаевич. А вот командующим 1-й Маньчжурской армией, к всеобщему потрясению, оказался вполне бодрый, 75-ти лет старик, главный критик бывшего командующего, генерал от инфантерии Драгомиров, два сына которого уже воевали с японцами. Ветеран победной для России войны с турками пожелал отправиться на войну, и «тем принести пользу отечеству нашему», как было сказано в его прошении, опубликованному во всех газетах.
Начальником штаба все же поставили бывшего военного министра — генерал Куропаткин не пожелал отправляться «битым» обратно за Уральский хребет. Все же Цусимская победа сыграла свою роль — «пораженческие» голоса немного приутихли, за открытые статьи и призывы стали преследовать. Общество стало ожидать кто кого — все осознали, что наступил решающий момент, и армия готовится к решительному наступлению. И ситуация сейчас разительно отличалась от зимней — начались перевозки по спешно достроенной Кругобайкальской железной дороге, хотя паромные ледоколы продолжат работать до наступления зимы.
