Царь поневоле. Том 1 (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Хорошо, я разберусь в этой ситуации, — я вышел из раздумий, снова посмотрев на предводителя меджаев, — и вернусь к тебе снова.

— О большем, я не могу просить Его величество, — поклонился он.

Так, как он себя держал, никто из тех, кто посещал мою палатку эту и следующую ночь себя не вёл. Любой купец или жрец, которому стоило сломать хоть мизинчик, тут же начинал рыдать и сыпать именами. Танини и Рехмир со своей свитой писцов и помощников, только успевали записывать и передавать в город приказы на аресты, изъятие земель и собственности у причастных и не совсем причастных людей. Под пытками все охотно называли имена тех, на кого указывали мы и солдаты легионов вычищали город от неугодных, конфискуя ценности, рабов, слуг и дома с поместьями. Но они хотя бы оставались живы, поскольку те, кто был причастен к заговору тут же казнились через повешение и установленные рядом с поместьем «П» образные, стоящие в ряд виселицы, никогда не пустовали. К ним подтаскивали очередных жертв и тут же приводили приговор в исполнение, снимая уже мёртвых и так до тех пор, пока все списки, которые мы составили не закончились. Тех же кто был невиновен в заговоре, но крови мне или Хатшепсут попил, мы просто лишали имущества и вместе с семьями продавали в рабство, оставляя им жизнь.

На самое сладкое я оставил себе тех четырёх глав фиванских семейств, которые сильно разбогатели благодаря мне, а потом почувствовав себя безнаказанными, решили меня кинуть. Для них персонально я наконец осуществил свою давнюю угрозу и всех четырёх после длительных пыток, чтобы узнать подробности покушения на меня и замешанных в этом остальных участников, я скормил их крокодилам, которых прикормили на одном месте, бросая в реку на протяжении недели овец. Когда концентрация крокодилов в этом месте стала максимальной, их не покормили неделю, а затем всех четверых купцов вывели на берег и сначала первого бросили в воду, заставив остальных наблюдать, как кипит вода и орущего мужчину разрывают на части голодные бестии. Не обращая на истошные крики, слёзы и мольбы, остальных постигла такая же судьба, а я стоял и смотрел, пока последний не скрылся в мутной воде Нила.

Я повернулся к серому от страха Рехмиру.

— Как думаешь, случившееся заставит задуматься остальных, кто захочет меня кинуть следующий раз?

Парень тяжело сглотнул ком в горле, стараясь больше не смотреть на реку.

— Я бы рад сказать мой царь, что да, но последнее время номархи совсем обнаглели, выгоняя плетьми моих гонцов из городов и не выполняя приказы Его величества.

— Что же, часть из них мы накажем, — мои глаза сузились от гнева, эта ситуация начала меня выводить из себя, заставляя каждый раз при подобном сообщении Рехмира вскипать кровь, — с остальными, если не внемлют голосу разума, разберусь по возвращении. Главное составь мне списки.

— Они уже готовы мой царь, — хмыкнул Рехмир, — как дядя всё это время терпел их выходки, я просто ума не приложу.

— И найди мне того мастера, что снял кожу с заместителя города Фив, — попросил я его, — скажи, что я беру его на постоянную работу к себе. Он будет сопровождать меня в походе.

— Конечно мой царь, сразу как вернусь в город, прикажу его найти, — поклонился Рехмир.

— Сколько мы захватили добра? — поинтересовался я у него, пока мы шли обратно в мой шатёр, установленный неподалёку от расположившегося временным лагерем возле города легиона, — надеюсь сокровищницы полны?

— Мой царь, — он покачал головой, — они полны, впервые за столетия. Моим помощникам предстоят долгие месяцы разбора и учёта всех ценностей и это ещё не учитывая того, что мы получим от иудеев за рабов, не говоря уже про землю.

— Что по зерну? — поинтересовался я, вспомнив о скорой проблеме голода.

— Забрали из хранилищ конфискованных поместий всё подчистую, — заверил меня Рехмир, — я как и обещал, опишу все земли, что перешли к Его величеству и отправлю туда своих управляющих.

— Ну вот и отлично, — улыбнулся я, — тогда останься со мной на ещё один разговор, я бы хотел услышать и твоё мнение об этом человеке.

— Конечно мой царь, — низко поклонился он.

Вскоре легионеры ввели пленника и он опустился на колени, склонившись передо мной.

— Ты остался последний, — сказал я, когда он поприветствовал меня, как положено.

— Я полностью в руках Его величества, — признал он очевидный факт.

— Твоя семья и дети тоже, — я по-прежнему не видел у него признаков страха и это ещё прошлый раз понравилось мне. Он беспокоился в первую очередь за семью, а не за себя.

— Во мне живёт надежда на справедливость моего царя, — склонил он голову, — дети и жена не знали ничего.

— Что скажешь Рехмир? — повернул я голову к визирю.

— Показания причастных, говорят в его пользу, мой царь, — показал тот на документы, которые были в руках Танини, — всё было так, как он рассказал.

— И твоё мнение? — спросил я.

— Его казнить, как участника покушения на моего царя, — ответил Рехмир, — но его семью не трогать.

— Мой низкий поклон и благодарность, верховному визирю, — ответил со вздохом облегчения глава меджаев, кланяясь Рехмиру.

Мне же было откровенно жаль лишаться такого руководителя. Самому бы пригодился.

— Всем выйти, — приказал я и несмотря на недоумённые взгляды, вскоре остался только с ним и охраной.

— Хочу услышать твоё мнение, — сказал я задумчиво, обращаясь к пленнику, — после случившегося я планирую реорганизовать меджаев, распределив их по двум новым ведомствам: канцелярии внутренних дел и канцелярии пограничной службы. Каждое будет отвечать за свою часть и подчинено своему визирю, а уже тот верховному визирю — Рехмиру.

— Необычно мой царь, — задумался тот, — но не лишено логики.

— Также я хочу, чтобы новый визирь канцелярии внутренних дел, больше работал с населением и вести о том, что происходит на земле, в покоях вельмож, жрецов, а также в царском дворце, становились достоянием моих ушей, — намекнул ему я, — ведь посты меджаев стоят везде, а мне бы пригодилось знать то, что они слышат.

— Это происходит и сейчас мой царь, — улыбнулся он, — но эти сведения слышат обычно только мои капитаны, я сам и царь Хатшепсут. Ну и до недавних пор четыре фиванские семьи.

— То есть наладить ещё более лучшую работу по сбору данных и доставлять их только мне, убрав всех прошлых слушателей, не будет сложной задачей для руководителя меджаев внутренней службы? — поинтересовался я у него, — к тому же я хочу, чтобы на улицах наших городов было безопасно, вне зависимости от желания номархов на этот счёт.

Пленник задумался.

— Втрое будет сложно сделать мой царь, меджаи в номах зависят от номархов, поскольку те платят им и в любой момент могут прекратить это делать.

— А если будет царский указ о том, что они обязаны будут это делать за счёт налогов, которые номы отправляют в казну? — поинтересовался я.

Мужчина неожиданно широко раскрыл глаза и удивлённо на меня посмотрел.

— Мой царь, Его величество говорит так, будто я этот новый глава канцелярии и Его величество ставит мне задачи.

Я улыбнулся.

— Ну, если ты принесёшь мне личную клятву и поклянёшься не только именами всех богов, своим посмертием, но и жизнью своих детей, что отныне будешь верно мне служить, то отсюда и правда у тебя все шансы выйти пусть с небольшим понижением в должности, но зато живым.

На его лице впервые показались слёзы, он упал лбом в пол.

— Мой царь, я этого недостоин, — глухо сказал он, — я предал Его величество и замышлял против законной власти.

— Поднимись, — приказал я и взяв со стола кипу листов, показал ему расписки его отца. Тот их сразу узнал.

Я взял по одному разорвал каждый лист папируса на мелкие кусочки.

— Видишь, теперь оков, сковывающих тебя больше нет, — прокомментировал я свои действия, — надеюсь ты запомнишь этот момент, когда следующий раз к тебе придут с предложением предать меня.

— Мой царь, я сам и мои дети будут всегда верными твоими слугами, — он стал низко кланяться, а я позвал в шатёр остальных.