СССР: вернуться в детство 2 (СИ) - Войлошников Владимир
— Ну вот, вот этот кусочек — наш с тобой, — показала я шесть наших соток, — а дальше — дополнительное моё, до самого леса.
— Просторно! — восторженно прицыкнула зубом баба Рая. — Как обрабатывать-то будем?
— С применением ума и народной смекалки, — хитро ответила я. — Ты разве не знаешь, что сумма приложенных на огороде умственных, физических и временны́х усилий — величина постоянная?
— Это как? — не поняла баба Рая.
— Это так: если ты думать не хочешь, то будешь впахивать тяжело и долго, а если приложишь рационализаторское мышле-е-ение…
— То можно вапше в потолок плевать? — засмеялась бабушка. Я засмеялась тоже:
— Нет, совсем плевать не получится, но жить станет легче и веселее — это точно.
День разошёлся почти по-летнему. К обеду мы поснимали свои куртки и плащи, оставшись в свитерах и ма́стерках. Всё-таки жгли костёр из корней и жарили над ним хлеб, насаживая его на прутики. Обедали, разложив на клеёнке наши припасы (пригласив конечно же, тракториста — а то ж не по-людски получится). Звали труженика села Толей. Оказалось, работает он не от себя, а от ближайшего колхоза, но за процент от выработки. Остальное уходит в счёт горючки, износа техники, на запчасти и ещё там куда-то типа колхозного фонда. Самому́ трактористу остаётся двадцать процентов, но мужик был доволен и пахал в прямом и переносном смысле с утра до ночи, а иногда даже и в ночь, получая чистыми по пятнадцать-двадцать рублей в день — весьма неплохие деньги! У нас раньше только Наиль сопоставимые суммы домой приносил, буря по северам.
Пробыли снова до позднего вечера.
Анатолий до самой темноты остаться не мог, кровь из носу надо было ему по времени ещё на заказ успеть, но сделал довольно приличный кусок, обещавшись девятого прям с утра явиться и закончить. Теперь вдоль трёх наших участков (мамы с Женей, бабушки со мной и чисто моего) тянулась перепаханная полоса шириной метров, наверное, в десять. Понятное дело, идеально на первый раз не получилось, но агро-специалист обещался в следующий раз прихватить ещё какую-то приспособу и пройтись ещё раз. Хотя мне, в принципе, казалось, что и так уже поровнее, чем было, все эти ямины-колдобины почти совсем сгладились.
Самым экстремальным за день оказалось Федьку переодевать. Памперсов-то, товарищи, нет! Вместо этого у нас с собой была гигантская сумка пелёнок и подгузников* и, на всякий случай, два сменных одеяла. Хорошо, жара стояла, и Федька благоразумно решил повременить с крупными грязными делишками до возвращения домой.
*Подгузник в 1984 —
это не то, что вы представили,
а просто квадратный кусок ткани,
желательно какой-нибудь мяконькой,
из ветхих простыней или типа того.
Складываешь в несколько слоёв
и под попку подворачиваешь,
а потом уж пелёнка.
УХ ТЫ!
8 мая, вторник
Сегодня Женя работал в день, и мы, естественно, остались дома. Точнее, женщины и дети остались дома, а я «на работу» пошла. И так столько дней выпало!
Хотела на четвёртом уроке в столовую сгонять — а кошелёк забыла дома! И даже мелочи на булочку нет. Потащилась домой.
А там бабушка сидит, довольная страшно. Нас снова напечатали в «Восточке»! Говорит, даже приходил кое-кто из соседей, поздравлять.
Я, конечно, взяла газету, чтоб своими глазами посмотреть статью. Не напортачил сосед, которого фотать просили! Коллективный снимок получился вполне ничего себе. К фотке прилагалась поздравительная статья, в которой все оказывались молоды — и мы, и редакция газеты, и телевизионщики, и активисты местной коммунистической ячейки, и работники Исполкома. Я мысленно, пусть и несколько цинично, похвалила всех оптом и автоматически просмотрела газету дальше.
Справа — официальное заявление ЦК о курсе на бо́льшую хозяйственную самостоятельность предприятий. Интересно-интересно. Пока ни о каком свободном рынке речи, конечно, не шло, но такой бледный намёк на самоуправление.
Внизу страницы…
Оп-па! Восьмое — день ежемесячного рапорта по закупкам молока, что ли? Эта заметка была ещё интереснее предыдущих. Обнаружены приписки по литражу, начата масштабная проверка, сняты или временно отстранены несколько глав районов, ведётся разбирательство.
А я говорила!
Я развернула газету. Нет, основную массу статей, честное слово, читать было невозможно. Какие-то восторженные рапорты, цитаты с пленумов… Среди множества разных голосов я со страхом боялась увидеть оскал однажды случившегося будущего. И с надеждой — приметы того, что всё на этот раз идёт иначе. Но были ещё такие своеобразные «репортажи с мест», письма от коллективов или от читателей, и вот среди них… Взгляд выхватил в статейке слово «перестройка», и меня прошиб холодный пот.
Боже мой, неужели началось? Даже без Горбача? Всё равно???
«…любая перестройка требует тщательной подготовки и прежде всего продуманной материальной заинтересованности рабочих в большей затрате времени при выпуске новой модной обуви…»
Блин. Фу. Но фраза-то! Вы сами поняли, что написали?
На фотке под статьёй запечатлена сцена из магазина. Девушка с модным (наверное) сапогом в руках, вторая, скукоженная над ботами, как будто она рыдать собралась, и продавщица на фоне совершенно ушлёпочных сандалей.
Ну-ка…
Статья была здоровенная, чуть не на пол-листа. Работники предприятия сетовали на то, что всё очень туго. Я уже говорила, что всё очень туго? Практически во всех сферах. Ну вот, оказывается, не я одна это замечаю. Только выражались они, конечно, более строгим языком.
Из всего перечисленного более всего меня зацепило два пункта. Первое. Модельеры обувного объединения «Ангара» сетовали на то, что они разрабатывают-разрабатывают модную обувь, потом отправляют свои проектные эскизы в Министерство лёгкой промышленности для одобрения (в этом месте я слегка подохренела от того, как оно, оказывается, тут устроено) а потом месяцами и чуть ли не годами ждут высочайшего решения.
С — стремительность!
А ведь одобрения может и не прийти. Зашибись вообще.
Второе. Бригады, которые осваивали новые модельные ряды, сильно потеряли в зарплате, поскольку на новой продукции скорость, естественно, замедлилась, и они попали в разряд отстающих. Ну, охренеть теперь! Это кто так умно придумал, а?
Ну и вообще, много было всего прекрасного, пафосные слова в духе «догоним и перегоним», а на фотке, оказывается — как раз три модельера обувной фабрики. Нет, некоторые модели даже ничего себе такие. Кхм. И предлагалась гениальная идея — представителям фабрики беспрерывно дежурить в магазинах и опрашивать людей, чего бы им хотелось. Тут я слегка потерялась от столь высокого полёта мысли. Офигеть, вы придумали.
В конце редакция газеты обращалась с воззванием к читателям, чтобы мы писали свои отзывы, пожелания и предложения по качеству, ассортименту и прочему.
И так меня распёрло, граждане, с этой статьи, что я аж разозлилась. Вы хочете мнений? Их есть у меня!
ГОЛОС ИЗ НАРОДА
«Дорогая редакция и весь коллектив обувного предприятия 'Ангара».
Возможно, в руководстве «Ангары» или даже в Министерстве лёгкой промышленности пропустили Распоряжение ЦК КПСС о передаче трудовым коллективам права самостоятельно принимать отдельные решения? А между тем это Распоряжение напечатано в том же номере, что и статья про обувь, и неплохо было бы с ним не только ознакомиться, но и начать действовать в соответствии с ним.
Для начала — создать бригаду, нацеленную на производство обуви именно высшего качества. Продукция высшего качества чрезвычайно востребована и дефицитна — именно на её производстве должны сконцентрироваться лучшие мастера. И при этом ставка оплаты за каждую пару обуви должна быть такой, чтобы мастера не пострадали материально — а, желательно, чтобы выиграли — иначе какой для них смысл участвовать в этом процессе?
