Александр Абердин - Сила ведлов
Куда больше Митяя интересовало то, что они встретят в Тунисе, в Большом Восточном Эрге. Именно там он хотел высадиться на берег и на двадцати четырёх огромных вездеходах и пятидесяти восьми модернизированных большигах пересечь всю Африку с севера на юг, обязательно заехать в пустыню Намиб и на Берег Скелетов за алмазами, а затем, на мысе Доброй Надежды погрузить на корабли всю ту технику, которая останется у них, и двинуться дальше, вдоль берегов Африки сначала в Кувейт, за топливом, к тому времени туда должны будут добраться нефтяники со всем необходимым оборудованием, а после этого уже поплыть вдоль берегов Азии в Индию, Юго-Восточную Азию, Китай, на Дальний Восток, к берегам Северной Америки, вдоль них спуститься в Панаму, устроить там большую каменную охоту и прорыть Панамский канал и плыть, опять-таки вдоль берегов Юсы в Европу, но сначала всё же слетать и посмотреть, есть ли на плато Наска рисунки или их там ещё нет. Хорошо, если бы уже были и к тому же вместе с теми инопланетянами, для которых их создали. Да, из этого хождения за три моря должна была получиться грандиозная кругосветная экспедиция и всего каких-то три годя Митяй о ней даже и не мечтал. Более того, полтора года назад он и не думал о том, чтобы на десятом году своей жизни в прошлом организовать сразу три больших прогрессорских экспедиции практически на всём земном шаре.
Ясное дело, что ни в Южной Америке, ни в Австралии людей они точно не встретят. Не исключено, что древние китайцы ещё не добрались до Северной Америки, чтобы превратиться там в эскимосов, алеутов, инуитов и индейцев. Зато в Малой Азии, Африке, Индии, Юго-Восточной Азии, в Китае и на Дальнем Востоке их точно ждали встречи с кроманьонцами, а в Европе и с ними, и с неандертальцами самого разного вида. В какой-то мере все три эти прогрессорские экспедиции были обусловлены тем, что с момента возвращения с Урала Митяй ничем, кроме педагогической деятельности три года подряд не занимался, а вот как раз ей отдавал по десять часов в сутки и лишь максимум пару часов проводил в цехах производственного комплекса, стремительно превращающиеся в опытно-исследовательские. Лекция о газовых турбинах и больших судах на подводных крыльях, после которой в Дмитроград из Данило-Штурманска приехала сотня самых пытливых ведлов, послужила тому, что уже через восемь месяцев на всех супервездеходах были установлены газотурбинные двигатели мощностью в две с половиной тысячи киловатт и точно такие же ставились на корме, в фурах. По рекам такие понтонные вездеходы на трапециидальном крыле ходили с относительно небольшой скорость в сорок пять километров в час и не отличались особой прожорливостью. В общем это было именно то, что и требовалось для быстрой доставки грузов и людей на большие расстояния как летом, так и зимой. Зимой они даже были намного эффективнее из-за гусеничных колёс-липучек.
Когда-то Митяй довольно скучным и унылым тоном предупредил Игната и ведлов-конструкторов князя Данилы и его самого, что геморройное это дело, строить большие суда на подводных крыльях, двигающиеся со скоростью свыше семидесяти узлов, способные брать на борт тысячу тонн груза. Им требуются сверхмощные силовые установки, имеющие мощность за пятьдесят тысяч киловатт, а для трёхтысячника потребуется уже силовая установка мощностью в триста тысяч киловатт. Это стотоннику, двигающемуся по воде со скоростью до сорока узлов, вполне хватает движка мощностью в две тысячи киловатт, а на более высоких скоростях начинает действовать правило – на каждую тонну груза тридцать киловатт мощности и так до определённого предела, после чего мощность силовой установки должна снова резко возрастать. Ведлы-конструкторы ухмыльнулись, многозначительно похмыкали, хитро улыбаясь в кулак, и ушли, а уже через каких-то полтора года Митяй ахнул, увидев через говорящие кристаллы князя Данилы натурный макет судна океанского класса длиной в сто двадцать пять метров, шириной в двадцать пять, да, ещё и пятипалубного, способного взять на борт целых пять тысяч тонн грузов. Ахнул и спросил, как же этот монстр, опирающийся на четыре стойки высотой в двадцать пять метров, с огромными эллиптическими крыльями, сможет проплыть по Волго-Донскому каналу.
Нет, с шириной там всё было в полном порядке, сто восемьдесят метров, гуляй в обе стороны суда, но его глубина не превышала пятнадцати метров. Князь усмехнулся и успокоил его, сказав, что стойки убираются в специальные шахты, тут Митяю сразу же сделалось понятно, почему над монстром возвышается четыре широких киля, но непонятным оставалось, что заставит эту штуковину двигаться с обещанными семьюдесятью пятью узлами, не боясь волн высотой в пять метров, ведь насколько он это знал, испытанная Игнатом недавно большая, многовальная газовая турбина имела мощность всего в тридцать пять тысяч киловатт и более мощных силовых агрегатов такого типа он не собирался даже и проектировать. Вот тогда-то Данила Штурман и показал Митяю не только трёхрядный, тридцатишестилопастный гребной винт с внешним двухконтурным ротором с электрическим приводом, своего рода водяной турбовинтовой двигатель, но и эллиптическое крыло с изменяемым углом атаки из сверхпрочной нержавеющей стали, которое будет нести на себя титанового «Митяя», находясь на глубине в двенадцать метров. Вообще-то водяной турбореактивный двигатель был способен развивать скорость в шестьсот семьдесят километров в час, но моряки к таким скоростям ещё не были готовы, хотя конструкторы и говорили, что они плевать хотели на кавитацию и все её губительные последствия, мол для ведлов это не проблема.
Ничуть не меньшее потрясение Митяй узнал через четыре месяца, когда поздней осенью на Каспии прошли испытания его тёзки и этот скоростной корабль стал просто Митяем. Четыре здоровенных эллиптических крыла, расположенных под углом к горизонтальной плоскости, легко поднимали Митяя, весившего вмести с грузом семь с половиной тысяч тонн, крепкий, однако, вышел, а потому такой тяжелый, пять водяных турбореактивных двигателей, приводимых в действие мощными, высокооборотными электродвигателями, опущенных в воду в кормовой части судна на специальном поворотном киле, исправно прогоняли через себя набегающий поток воды, но тут куда большее значение имело то, что вода подавалась на широкие лопасти с боков, через двухконтурный ротор и в итоге создавали такую тягу, что на просторах Каспия судно развивало крейсерскую скорость в сто пятьдесят три километра в час или восемьдесят четыре узла. Всего за четверо суток Данила Штурман смотался в Ярославск и обратно, притарабанив из этого города пять тысяч тонн южных фруктов. Ну, а туда он отвёз супершишиги, изготовленные в Магнитогорске. Зато когда Митяй услышал, что князь Данила на своих верфях заложил ещё четырнадцать Митяев, сразу же стал планировать три большие прогрессорские экспедиции, чтобы разом разобраться со всеми трудностями Матушки Земли. Работать, так работать, решил он и продолжил педагогическую деятельность.
Сегодня Митяй поднялся в новую, теперь уже круглую Хрустальную Башню Знаний, похожую на хрустальный шарик, по инерции. Вчера он прочитал последний блок материалов, взятый когда-то в горы для того, чтобы успокоить нервы и расширить свою эрудицию. Стать от этого умнее он даже не надеялся, ведь тогда он не был ведлом и подавляющее большинство всех тех формул, которые то и дело попадались ему на глаза в текстах, были для него тёмный лес и зайцы по бокам. Ну, а после того, как у него сначала появились две весёлые подружки Лариска и Зинуля, а немного позднее он, вдруг, ощутил тепло, исходящее от двух здоровенных алмазов, что сами пришли к нему на Чусовой, и они на его ладонях превратились в овальные, каплевидной формы, гранёные бриллиантовые очки, ведловство сделалось для него единственным смыслом жизни после любви к Тане, детям и своему народу Говорящих Камней. Они всегда стояли для него на первом месте и без них ему никакое ведловство не нужно было ни даром, ни даже с большой доплатой. Передавая знания группе старших ведлов города во главе с главными, Митяй не уставал поражаться тому, как быстро те достигают других городов. Хотя он это практиковал довольно редко, его самые большие друзья и помощники, те первые пятнадцать олродов, которые когда-то прибежали к нему, частенько ведловали на большие расстояния, читая лекции и проводя семинары и прочие симпозиумы.
Самому Митяю было куда приятнее смотреть через бриллиантовые очки на то, как его любимая футбольная команда «Серебряные крылья», левым хавбеком которой он был на всех домашних матчах, рвёт на куски очередного противника или же с позором продувает матч. За играми «Крылышек», команды авиаторов, он следил обычно через сапфировые очки её главного тренера, а по совместительству лётчика-испытателя Тимофея Крылатого. Сам Тимка в футбол играл не очень хорошо, поскольку родился и вырос олродом, а не охотником, зато был хорош, как ведл-тренер. Да, и как футбольному стратегу ему не было равных во всей высшей лиге и за исключением нескольких соперников, того же «Спартака», всех остальных своих противников «Крылышки» рвали в клочья. Особенно когда на поле выходил их третий номер, Митяй, способный отобрать мяч у кого угодно и иной раз, не смотря на свою кажущуюся медлительность и неуклюжесть, промчаться через всё поле и буквально завести его в ворота и никакие ведловские штучки защитникам противника уже не помогали. Он их просто вносил в ворота вместе с мячом, а частенько и с вратарём. Митяй рассказал людям народа Говорящих Камней о многих видах спорта, но почему-то кроме хоккея с мячом и, особенно, канадского хоккея, с шайбой, народ больше ни на что, кроме шахмат, шашек, городков и домино не повёлся. Ну, разве что всем очень нравилось плавать в бассейнах, только не на скорость, а просто так, ради собственного удовольствия, а не гоняясь за всякими там рекордами.
