Андрей Максимушкин - Багровые волны
В мае 41го года уже после того как наши заключили с французами и англичанами мир, американы арестовали все французские, бельгийские и голландские суда в своих портах. Жалко было возвращать чужое, искали повод прибрать к рукам. Особенно им «Нормандия» понравилась. Судно хорошее, дорогое. Американцы решили его перегнать в Филадельфию и перестроить под свои нужды.
Так как своих моряков способных освоить французский лайнер не нашли, или времени не было искать, то перегон поручили французскому экипажу. Но тут наши лягушатники не сплоховали, взыграл галльский гонор. Стоило судну выйти в море, как французы разоружили охрану, вышвырнули полицейских за борт и дали полный ход. Не все коту масленица. «Нормандия» оторвалась от сторожевиков, одного чуть было не протаранила, недомерок успел увернуться, и пошла прямиком на родину.
Вот так, настоящие моряки действуют. Учитесь, парни — на этом Виктор Николаевич завершил свой рассказ. Чуточку помолчал и добавил — с тех пор «Нормандия» ни разу не заходила, ни в один североамериканский порт. Корабельными правилами запрещено, дабы не оскорблять флаг корабля присутствием всякой швали.
— Так и сказано?! — не поверил мичман Забубенный.
— Не имеет права заходить в порты стран, не соблюдающих международное морское право — продекламировал контр-адмирал.
Завершив лекцию, Виктор Котлов ушел в свою каюту. Пора было отдохнуть, постараться заранее выспаться, да и в гальюн заглянуть не мешает. Нечего людей смущать словоизлияниями на отвлеченные темы. Это у контр-адмирала на подлодке работы практически нет — ни забот, ни хлопот. А парням приходится трудиться в поте лица. Причем, в буквальном смысле слова.
Это все «Нормандия» виновата. Романтика морских походов. Училище. Первое знакомство с морем. Вспомнилось, захотелось выговориться, напомнить ребятам, что есть не только военно-морской флот, и по большому счету мы военные моряки защищаем моряков гражданских. Ну и топим их, если жизнь заставляет.
В тесной конуре, по недоразумению названной каютой, на нижней койке посвистывал Дитрих. Настоящий подводник, прошедший суровую школу жизни на «айнбауме», на большой подлодке чувствовал себя как в салоне океанского лайнера. Флот научил ценить редкие минуты отдыха, реагировать на бытовые неудобства специфическим черным юморком и всегда быть готовым к авралу.
Вот и сейчас Дитрих Борхерт спит в брюках и рубашке, натянув шерстяное одеяло до подбородка. Носки он благоразумно запихнул под нижнюю койку. Запомнил урок, полученный тогда в первую ночь на Б-27. Вынужденный делить каюту на троих с немцем и командиром подлодки, контр-адмирал к своему изумлению обнаружил брошенный на столик носок. Пришлось бесцеремонно растолкать фрегатен-капитана и на сносном немецком объяснить человеку, что ежели еще раз такое повторится, то сей предмет одежды будет аккуратно свернут трубочкой и впихнут в глотку неряхи. Помогло, с тех пор Борхерт вещами не раскидывался и койку во внеурочное время не занимал.
Виктор Николаевич повесил китель на крючок, расстегнул верхние пуговицы рубашки, хотел было стянуть вязаную жилетку, но махнул рукой и запрыгнул на койку так. Въевшаяся в кровь и плоть привычка спать на корабле в одежде. От этого никуда не уйти. В случае тревоги, лишние секунды, потраченные на поиск штанов и одевание, могут стоить жизни.
Несмотря на усталость, сон не шел. Духота, спертый воздух мешали расслабиться. В голове роились и никак не могли успокоиться, прийти в систему суетные мысли. Неожиданно вспомнилась, казалось бы давно выветрившаяся из памяти обида на того капитан-лейтенанта, разглагольствовавшего под сорокаградусным балластом о флотской кастовости и врожденном морском характере.
Как там того дурака звали? Кажется Шубин. Забавно, но после той дурной дружеской посиделки Котлов пару раз встречался с Шубиным в интендантстве и штабе флота. Ничего личного, только служба. А потом после войны Виктор Котлов случайно узнал, что капитан-лейтенант Шубин погиб на «Марате». Погиб как мужчина, срезало осколком при тушении пожара. Он пробивался через груды искореженного металла к снарядным погребам. Корабль спас, а себя не успел.
Вот и финал дурацкого спора. Совсем не дурацкий итог. Прирожденный моряк доказал свою правоту своей смертью на посту. А Виктор Котлов? Вроде тоже стал моряком. Начальство ценит, подчиненные уважают. Звезды на погонах большие, и заслуженные. Чувствовать себя на подводной лодке как дома невозможно, что бы ни писали на этот счет газетчики. Море оно такое, его не только любить, его уважать надо. Море не допускает панибратского обращения, это тебе не приятель, не сосед по квартире.
В океане, на мостике подлодки ощущаешь себя как в величественном вселенском храме. Восхищение, преклонение перед безграничностью, невообразимой мощью стихии, нестерпимое желание кричать от восторга при виде грозного буйства штормовой стихии, неописуемое наслаждение от единения с океаном, когда ты один на один с древней божественной силой моря.
Мысли в голове Виктора Котлова жили своей собственной независимой от хозяина жизнью. Неведомая прихоть памяти выбросила на поверхность воспоминания о бабе Але. Бабушка говорила, что дескать если Витя Котлов не погибнет из-за круглолицего рыжего человека, то станет большим человеком.
Интересно, время идет, уже за сорок перевалило. Войну пережил, прошел через огонь и воду. Выжил. Всегда возвращался в порт. Не один раз сталкивался со Старухой в белом, и всегда ему везло, взгляд смерти скользил мимо, только один раз краем глаза мимолетом скользнул по подлодке Котлова.
Когда-то Котлов думал, что это злодейка-судьба подкинула ему испытание в виде Нулилы Махнова. Упертый как танк, звезд с неба не хватает, лицо круглое, нос картошкой, волосы мало того что темно-рыжие, так еще вьющиеся — один к одному тот роковой червонный валет из предсказаний бабы Али. Однако, Нулила Эммануил оказался неплохим человеком, вырос из помполита в боевые офицеры подплава. Не зря контр-адмирал Котлов рекомендовал Махнова командиром большой подлодки. И в штабе подводных сил возражений не было, что даже не странно, учитывая послужной список рыжего Нулилы.
Судьба дама интересная, любит она подкидывать задачки, сталкивать между собой людей, которые вроде не хотели друг другу ничего плохого. Вон живой пример, дрыхнет на нижней койке. Грозной осенью 40го года командовал подлодкой U-24, работал в Северном море. Дитрих Борхерт отличился, потопив пару английских кораблей береговой обороны. Выжил в кровавой бане сражения за Ла-Манш. И навсегда запомнил встречу с советской Д-3 и выменянную на салат и укроп банку поваренной соли.
Море любит сводить друг с другом хороших людей. Не удивительно что, встретившись в Плимуте с немецким наблюдателем, контр-адмирал Котлов расплылся в широкой улыбке и поблагодарил немца за мешок с зеленью. Штабные понять не могли, с чего это оба с такой теплотой пожали друг другу руки, обнялись, и о чем это они говорят? Какая еще соль?! Какая суповая зелень?!
Пока контр-адмирал отсыпался, подлодке пришлось уходить от воздушных разведчиков. На этот раз действительно были самолеты с нашей эскадры. Вахтенный легко опознал знакомый силуэт Ту-4К. Пришлось уходить на глубину, пережидать пока небо не очистится.
Время шло к ночи. Дивизион уверенно шел к району местонахождения авианосцев. По крайней мере, координаты указывались в радиограмме с "Красного октября". По легенде учений, это были данные авиаразведки. В 18–2 °Cамойлов решил всплыть в позиционное положение и включить радар. Всплыть подлодка успела. Но стило только включить и прогреть радар, как из радиорубки раздался громкий мат, затем по внутренней связи голосом лейтенанта Беградзе доложили, что наблюдают 12 воздушных целей. Дистанция 10–14 миль.
— Погружение! — взревел командир подлодки.
— Закрыть люки! — успел выпалить старший лейтенант Владимирский.
Возникло секундное замешательство. Проблему разрешил сам командир БЧ-2-3, ударив кулаком по кнопкам управления гидравликой рубочного люка. Повезло. Механики работали куда слаженнее персонала центрального поста. Стармех меланхолично, как по инструкции, остановил дизеля, перекрыл воздухозаборники, выхлопные трубы и опустил заслонки шнорхеля. Только затем включил электромоторы.
Подлодка провалилась на глубину 50 метров. Здесь капитан-лейтенант Самойлов остановил погружение. Дальше они шли на электромоторах. Гидроакустики прослушивали океан. Курс зюйд-зюйд-ост. Скорость 6 узлов. Не стоит спешить, подкрадываясь к противнику. Чем выше скорость, тем больше шумит подлодка, тем легче ее засечь пеленгаторами. И чем выше обороты электромоторов, тем быстрее расходуется заряд аккумуляторов, а они не бесконечны. Очень даже не бесконечны.
Через полчаса хода акустики засекли всплески по правому борту. Последовал поворот налево. Командир Б-27 решил оторваться от преследования на полном ходу. Следующие двадцать минут подлодка разогналась до 15-и узлов подводного хода, затем сбросила скорость до шести узлов. Шумопеленгаторы на скорости не работали, мешали собственные шумы, поэтому подлодка была практически глухая и слепая.
