Сергей Эс - Солнечная Сторона
Миновав очередной перекресток, Артем вышел на улицу, которая неожиданно показалась ему чем-то знакомой.
Артем осмотрелся, и его взгляд упал на два тополя. Он непроизвольно вздрогнул. Он узнал их, как узнал и улицу, на которой они стояли. Это были те самые деревья, которые виделись ему во сне. Одно из них он видел распиленным на бревна, а другое растворил своим собственным воображением. По телу прокатился легкий озноб.
Недолго постояв на месте, Артем нетвердой походкой подошел к одному из тополей и положил руку на его кору.
Ладонь узнала ее шершавую поверхность.
Все!!!
Артем застыл на месте.
В его невероятных сомнениях была поставлена окончательная точка.
Это действительно были те самые тополя. Именно это дерево исчезало под его рукой.
Артем посмотрел на свою ладонь. Она помнила и то необычное ощущение, когда ею вдруг постепенно перестала осязаться древесная кора.
Мысль, крутившаяся вокруг торгующего фруктами дяди Миши, незнакомца с радиоприемником, лиловой молнии, наконец выкристаллизовалась, обретя законченную форму. Это было нечто, подобное тому, что он однажды уже пережил, попав во сне в солнечную историю. Тогда он, проснувшись на письменном столе, точно так же гадал, сон ли ему привиделся. Тогда, пройдя череду долгих мучительных раздумий, он решил для себя, что это был не сон. И сейчас он оказался в похожей ситуации. Но в этот раз он почти не колебался. Он был почти уверен, что опять побывал где-то в другом мире. Точнее сказать, в этом же мире, но каком-то совершенно другом. На этот раз это было не далекое будущее, это было настоящее, его теперешнее, но какое-то другое настоящее.
Артему вспомнился торгующий фруктами дядя Миша, вспомнился врач Скорой, отказавшийся «за бесплатно» везти его в больницу, вспомнился и обмотанный синей изолентой радиоприемник, которому уготовано было быть обмененным на лекарства для дяди Миши.
Артем напряг память и постараться вспомнить все, что ему виделось в течение нового «сна».
«Неужели все опять повторилось?»
«Похоже, что все-таки повторилось!»
Однако эта мысль неожиданно успокоила его. Он даже облегченно вздохнул. Более того, он ощутил нарастание легкого щемящего волнения. Он ведь ждал чего-либо подобного. Ища встречи с Юнной, он ведь желал именно чего-либо подобного. Сам об этом не догадываясь, он подспудно думал о том, что если далекий солнечный мир все же проявит себя, то это произойдет как-нибудь необычно… именно вот так необычно!
Ощущение слабости и легкой радости постепенно накатило на него.
«Да, именно вот так!»
Простояв несколько минут в задумчивой неподвижности, Артем наконец поднял глаза и взглянул на тополь.
Выходит, что там, в том мире, это дерево действительно пострадало. И пострадало от его рук.
Артем погладил ствол дерева.
«Попасть бы обратно туда, чтобы вернуть его там на место».
И ему вдруг представилось, что он опять находится в том мире, представилось, как он приседает на корточки и опускает ладонь на мягкую траву.
— Бабушка-бабушка! — вдруг раздался за спиной звонкий детский голос.
Артем от неожиданности вздрогнул и оглянулся назад. По противоположной стороне улицы двигались темные силуэты. Это была какая-то старушка с двумя детьми.
— Вон там! Там спилили деревья, — снова прозвенел детский голосок.
Старушка, не останавливаясь, прошла мимо. Сквозь сгущающуюся темноту было видно, как она покачала головой. Дети вприпрыжку пронеслись мимо. Вскоре они скрылись в поздних вечерних сумерках.
Артем снова посмотрел перед собой. Неожиданные прохожие смешали его мысли, и в первый момент он даже не заметил, что сидит на корточках, его рука лежит на мягкой траве, а перед ним нет деревьев. На какое-то время его глаза застыли на месте. Ему почему-то вспомнилась мать. В течение короткого неуловимого мгновения он даже ощутил себя маленьким мальчиком. В памяти всплыл совсем забытый эпизод из далекого детства, когда он мальчишкой, сидя на корточках, разглядывал в траве жучков…
Но почему дети говорили о спиленных тополях? Артем взглянул перед собой и вздрогнул. Только сейчас он заметил, что перед ним было пусто.
«Неужели опять?!» — пронеслось в его голове.
Артем оглянулся и на какое-то время замер на месте.
Прошло немного времени, и он, слегка мотнув головой, поглядел на траву и погладил ее ладонью.
«Ну и пусть! На этот раз ненадолго».
В этом он почему-то был совершенно уверен. Он почему-то твердо знал, как вернуться назад. Он спокойно смотрел прямо перед собой, и его рука мягко поглаживала траву.
«Простите меня и возвращайтесь на свое место», — наконец мысленно проговорил он невидимым тополям.
«Стойте здесь крепко!»
«Оба!» — добавил он, уже поднимаясь.
Он повернулся и пошел прочь. Он пошел… в свой мир. Он опять вернулся к себе — на свою улицу, в свой Дом.
«Юнна! — проговорил он куда-то в усыпанное звездами небо. — Я чувствую, что теперь ты где-то совсем рядом!»
Он шел, углубляясь в дремлющий квартал, погружаясь в его спокойную темноту, а за зыбкой перегородкой небытия, в очень похожем, но совершенно другом мире, на той же самой улице, на том же самом месте, там, где днем были спилены деревья, — вдруг прямо из воздуха, словно зыбкие видения, появились полупрозрачные образы двух высоких стройных тополей. Постепенно образы сгустились, налились красками. Огромный жук, летевший на огни витрины, на полном лету ударился о широкий ствол дерева, и неподвижные листочки на тополях вдруг разом затрепетали под поздним вечерним ветерком…
X
Никола пришел домой, когда семья сидела у телевизора.
Он тяжело прошелся по комнате и, поставив на стол бутылочку с какой-то полупрозрачной жидкостью, сказал: «Это ему!»
Жена тревожно оглянулась на стену, за которой сейчас спал дядя Миша. Сын, не отрываясь, смотрел телепередачу. В ней ведущий с язвительной усмешкой рассказывал что-то о колбасных электричках семидесятых годов.
Никола нервно прошелся по комнате из угла в угол и вдруг резко сорвался.
— Выключите эту дрянь!!! — заорал он.
Все ошарашено повскакивали с мест.
— Ты чего, отец? — спросил сын.
— Я чего??! Это он чего!!! — Никола ткнул пальцем в телевизор. — Колбасы ему не хватало!
Он подошел к телевизору и что есть силы дернул шнур из розетки.
— Отец! — испуганно вскрикнул сын.
— Что отец?!! Что отец?!! Чего ты-то пялишься на этого подонка?!! На колбасе для вас свет клином, что ли, сошелся?! Он себе сытную жизнь отрабатывает, а тебе-то что светит?!! Работа в ларьке?!!
Он, резко махнул кулаком, будто рубанув невидимым клинком воздух, вышел из комнаты и направился на кухню.
— Николай! Что-то сегодня случилось?! — встревожено спросила зашедшая следом за ним на кухню жена.
— Сегодня?!.. — резко закричал Никола. — Нет, не сегодня, давно уже!..
— В чем дело?
— Ты понимаешь, — не снижая тона, кричал Никола, — нам надо изучать ионосферу… Грозы можно просчитывать… зная параметры воздушной воронки и величину хвоста ионосферы, можно просчитать заряд грозового облака… можно даже предсказать количество и силу молний… Можно установить бальную шкалу для гроз. Я бы мог заняться всеми этими просчетами, я уже вижу, какие измерения надо проводить, я уже вижу эту бальную шкалу. А я… а я… а я вместо этого собираю с земли подачки…
— Ах, вот оно что! — жена тоже перешла на повышенный тон. — Мы сидим без копейки, а он вместо того, чтобы найти, наконец, работу, молнии считает! Другие работники института открыли фирмы, а этот даже сторожем дольше двух дней проработать не может…
— Дура! — завопил Никола. — Ты не понимаешь, что говоришь!..
— Я не понимаю?! А кто у кого на шее сидит? Тебя же звали лесом торговать. У тебя же голова на плечах есть, ты бы давно уже на иномарке ездил!
— Пошла вон!
— Вот и сказать нечего! Гони, гони жену! А кто тебя кормить будет?
— Отец! — вдруг из-за спины матери заговорил сын. — Жизнь давно уже другая, надо меняться!
— Куда меняться? В торговлю?
— А хоть бы и в торговлю! Хорошие баблы заколачивать мож…
— Баблы! — взревел Никола. — Ты, сморчок, не понимаешь, чего мы лишились… Институт с мировым именем торгует американскими трусами…
— А что такого в трусах, если баблы дают? Ты что хочешь, чтобы институт опять воздух травил? Опять к старому…?
— Не к старому, а к делу, к работе. Институт дело делал… Ты хоть понимаешь такое слово: «де-ло»?
— Ну уж хватит нам такого дела…! Без вашего дела люди лучше жить стали.
— Ты что ли лучше?
— Если бы ты, отец, в коммерцию пошел, и мы бы хорошо жили…
