Евгений Токтаев - Река Вечности (СИ)
-- С ума сойти... Они два корабля бортами связали? И умудряются двигаться?
На платформе меж корпусов удивительного судна громоздились штук пятнадцать огромных кедровых стволов.
-- Зачем они с собой бревна-то тащат? -- недоумённо спросил Гефестион, -- если собираются...
Старик сообразил раньше.
-- Они уходят, парень! Не хотят драться! Загрузились пожитками и драпают!
-- Преследуем?
-- Ты с ума сошёл! Надо задержать Неарха!
Но было поздно. Корабли критянина уже показались из-за косы, прикрывавшей с юга гавань Старого Тира.
-- Эх... -- Парменион сжал кулаки.
-- Может, не примут бой, -- предположил Гефестион.
Старик не ответил. Противники ещё не встретились, но перед глазами Пармениона уже, как наяву, пылали триеры...
Ранеб приказал на всех кораблях чаще сменять гребцов. Идти в Бехдет без остановок, с наступлением ночи следовать, как укажут знатоки звёзд, жрецы Мер-Уннут.
Пропустив купеческие ладьи и громадный лесовоз, несколько месабит выстроились клином. Впереди с большим отрывом шла облегчённая "Нейти, разящая нечестивцев". За ней следовал старик "Себек-Сенеб", задуманный и созданный самим Величайшим. Знаменосец за годы службы так прикипел к этому кораблю, что никогда не согласился бы идти в бой на усовершенствованной, более быстрой, защищённой и вёрткой "Сехмет во гневе". Замыкал колонну тяжёлых кораблей "Скипетр Ириса". Эта ладья, меньшая из месабит, отличалась высочайшей манёвренностью. Следом шли с промежутками в сорок локтей корабли поменьше, "ладьи луков": "Тути -- Глас Амена-Сокровенного", "Звезда Уасита" и "Селкит, жалящая огнём".
"Первый лучник" "Себек-Сенеба", ставший уахенти, "первым ладьи" в связи с неожиданным повышением Ранеба, разглядывая приближающиеся корабли акайвашта, не слишком весело усмехнулся:
-- Хорошо, что с нами нет "Звезды обеих Земель" и "Мерит-Ра". Корабли с такими именами потеряешь, вернёшься в Бехдет, только и останется, что чашу вина выпить. Особого...
-- Если я живым из этой переделки выберусь, -- хмыкнул Ранеб, -- то в Бехдете не то, что яд, кровь Апопа выпью без закуси!
Он повернулся к стрелкам осадных луков.
-- Вначале бить из ашшур-педет, на таких дальностях они хороши. С двухсот шагов огневыми не стрелять!
Он говорил, в общем-то, очевидные каждому на боевых ладьях вещи, не никогда не повредит их повторить. Вселяют уверенность.
Простые бруски прочного и гибкого дерева жители Ашшура и Нинеби вываривали в вине, затем в масле, изгибали и сушили под гнётом. Затем крепили под нужным углом на простую и не слишком тяжёлую деревянную станину, да прибивали сверху ложку из бронзы или железа. Взводили её просто верёвками, блоком или рычагом, крюк или петля на тыльной стороне ложки входили в паз ограничителя, не дававшего сломать устройство при натяге. И метали (зачастую друг в друга) каменные ядра или горшки с нефтью.
Когда эти машины попали в руки многоискусных жрецов Братства Тути, их увеличили в размерах, усилили сложной рессорой со спины, а спереди упругой бронзовой пластиной, скорее не работающей на взвод, а предохраняющей от излома. Конечно, если из осадного лука попасть с трёх сотен шагов даже в небольшой пиратский корабль мог любой из десятников отрядов стрелков, то из луков Ашшура для попадания нужно было выстрелить раз двадцать. Это если Нетеру помогут. Зато ашшур-педет (эту машину так и назвали -- "ассирийский лук"), почти не занимал на палубе место, легко передвигался на другой борт, дальность регулировалась степенью изгиба рессоры, а направление -- только станину поверни куда хочешь. Стрелять он мог не только неугасимым огнём, но и свинцовыми ядрами, даже камнями, если все припасы разошлись. При обороне и осаде крепостей с моря и с суши -- устройство незаменимое. Тем не менее, лишь однажды удалось ему побывать в бою, когда один из стрелков Нибамена с пятисот шагов уложил (случайно, разумеется) медно-глиняную чашу с неугасимым огнём в крупный корабль кефтиу, мгновенно обратившийся в костёр. Да вот теперь ещё выстрелом со стены сожгли ладью акайвашта. Неудивительно -- неугасимой смеси там вчетверо больше, чем в медной трубке стрелы.
Дымные арки, числом сорок шесть, рассекли небо. Несколько снарядов вспыхнуло, разбрызгивая огонь ещё в воздухе, остальные плюхнулись в воду, на поверхности которой расплылись масляные пятна.
Снова залп. Ранеб не надеялся на победу, но намеревался сжечь как можно больше кораблей противника, прежде чем они сблизятся до опасной черты, когда плавучий костёр мог перекинуться на его собственные ладьи. Знаменосец знал от поверенного Анхнофрет (тот не зевал во время переговоров, внимательно рассматривал ладьи противника и многое углядел), что камнемёты есть только на тяжёлых ладьях. На лёгких стояли странные осадные луки, без бронзовых рессор.
Один из "ассирийцев" умудрился вметнуть язык пламени на палубе тяжёлой ладьи акайвашта. Ранеб удивлённо поднял бровь. Надо же. Чтобы из "ашшур-педет" попасть со второго раза... Невероятное везение. Впрочем, огонь быстро погас. Учёные уже, видать. Очевидно, пламя забили песком. Больше никому не повезло. Пора взводить осадные луки.
Запела бронза. "Себек-сенеб" разлил огонь по носу одной из первых ладей приближающегося клина. Быстро не потушат, это не просто нефть, гореть будет долго. Сехмет уложила все свои стрелы в воду. Ранеб заскрипел зубами с досады. А вот "Скипетр" оказался точнее. Горящая ладья акайвашта стала отставать и поворачиваться: гребцы правого борта спасались от огня, когда на левом все ещё работали в полную силу.
Всплеск в двадцати локтях от носа "Себек-Сенеба" сказал Ранебу, что чужаки тоже начали стрелять. Интересно, чем? Хорошо знакомые ему пираты кефтиу и акайвашта не ставили на свои корабли метательные машины. Ранеб подозревал, что они вообще не умеют их делать. Но от этих выходцев всего можно ожидать. Дымных следов Знаменосец пока не видел и уже хотел этому порадоваться, когда сразу с нескольких вражеских ладей взвились в небо огненные снаряды. Все они сгинули в волнах, не долетев до его кораблей.
Ладьи акайвашта увеличили скорость. Нечестивцы поняли, что спасение от огня в стремительном сближении. Ранеб дёрнул уголком рта. Не понять, раздражённо или одобрительно. Ни один из кораблей противника не обратился в бегство.
-- Ада-а-р! Меле-е-ек! -- орал Неарх, срывая голос, -- не стре-ля-а-ай! Бес-по-лез-но-о-о!
-- Что-о-о? -- отвечал с борта "Гнева Мелькарта" его командир.
-- Бли-и-и-же! Вплот-ну-у-ю! Сожгу-у-т! -- Неарх ударил кулаком о ладонь.
-- По-о-нял!
У обоих бортов "Гнева Мелькарта" вскипели волны. Три библосских пентеры, оставшиеся с Неархом, начали выходить вперёд. Критянин на "Никее" держался рядом. Триеры расходились веером, обходя уже горящие корабли.
Опытные финикийцы не ударились в панику, хотя по внешнему виду противник был им совершенно незнаком. Но его выдавала любовь к огненным снарядам. Дети Реки. Египтяне. Во флоте Ахеменидов их корабли даже в худшие для Чёрной Земли годы оставались грозной силой. Обладавшие скверной мореходностью, неповоротливые, они практически бесполезны в борьбе с пиратами. В морских сражениях эллинских усобиц, тайно или явно раздуваемых персидскими царями, они не использовались. Только изредка, в самых крупных сражениях, в столкновениях флотов. И вот там-то египетские рессорные стрелометы-эвтитоны снимали такой урожай смерти, на который не способен более никто.
Неарх знал, что египтяне в своих машинах никогда не использовали силу скрученных волосяных канатов. В море они быстро отсыревали (хотя их и смазывали маслом), натяжение менялось. Камнемёты-палинтоны эллинов и финикийцев требовали длительной пристрелки и очень сильно зависели от погоды. Рессорные стрелометы египтян били не столь далеко, как машины их морских соперников, но зато не в пример точнее. Так повелось с седой древности. Конечно, финикийцы не оставляли попыток разгадать секрет бронзы, которую их противники использовали в рессорах, но не слишком в этом деле преуспели.
Вскоре после смерти фараона Нехо, могущество египтян стало стремительно хиреть. Когда Египет завоевали персы, многие знания были утрачены. Финикийцы рассказывали Неарху, что последний раз знаменитые египетские эвтитоны использовались Ксерксом в битве при Артемисии. Да и то их там было совсем немного. После смерти мастеров, последних хранителей тайны, секрет канул в Лету. Фараон Амиртей, изгнав персов, обратился к жрецам Братства Тота, с просьбой воссоздать его.
-- Ходят слухи, будто что-то у них получается.
Неарх уже знал, почему бежал Энил, и теперь понял, что столкнувшись с древними, обречён увидеть их смертоносное оружие во всей красе и мощи.
С критянином осталось около сорока кораблей. Не последнюю роль в этом сыграло то, что последовать за Энилом не решился один из его приближённых, Адар-Мелек. То был высокородный аристократ, и, как стало недавно известно Неарху -- претендент на трон Библа. В случившемся он увидел для себя шанс возвыситься. Александр без сомнения накажет предателя. А гнев Баала... Кто не рискует, тот не пьёт хиосское. Ради осуществления своих замыслов Адар-Мелек готов был рискнуть.
