Михаил Ахманов - Страж фараона
– А если не будет и решения?
– Тогда она умрет, и умрет пер’о. Каждый – своей смертью. Женщины любят лакомства, сладкие пирожки, и потому страдают животом, а пер’о… – Лоб Софры пошел складками, лицо стало задумчивым, словно он выбирал, какой пирог отведать, с изюмом или с орехами. – Сирийскому ублюдку нравится гонять на колеснице. Опасное занятие! Вдруг упадет и сломает шею!
– Вполне возможно, мой господин.
– Ты позаботишься об этом, Рихмер!
– Позабочусь. Но если позволишь сказать…
– Позволю. Говори!
– Я отправлю гонца в Дом Радости, но без послания. Посланием будет сам гонец. Если уж он не убедит… – Рихмер развел куками.
Софра, склонив голову, всмотрелся в невыразительное лицо своей тени.
– Есть такой человек, чьи речи убедительны? Ты уверен? – После утвердительного знака верховный жрец пристукнул посохом. – Ну что ж, тогда подождем! Но недолго, Рихмер, недолго… думаю, три дня. Слишком много в Уасете воинов Инхапи, и игры старого шакала – да проклянет его Амон! – мне непонятны. Но ясно, что стоит поторопиться… Три дня, Рихмер, три дня! Вот твой срок!
Хранитель врат поклонился, сложив ладони перед грудью.
– Из-за Инхапи не тревожься, мой господин. В одном прав Хоремджет: Инхапи стар и глуп, и какую бы ни затеял игру, он непременно проиграет. Проиграет! Ведь я с тобой!
Величественно кивнув, Софра направился к выходу. Леопардовая шкура колыхалась на плечах верховного жреца, будто живой зверь и в самом деле вскочил ему на спину, стиснув шею когтистыми лапами.
Оставшись в одиночестве, Рихмер, опустив голову, некоторое время мерял шагами площадку между колонн, то скрываясь в их тенях, то вновь появляясь в потоке света. Семен многое бы отдал, чтобы узнать, о чем думает хранитель врат, но разглядеть отчетливо его физиономию не удавалось, а попавшее в поле зрения было абсолютно непроницаемым. Точь-в-точь как у сфинкса с бараньим ликом.
Наконец, не поднимая головы, Рихмер произнес:
– Ты здесь, ваятель? Подойди сюда.
Семен приблизился, неслышно ступая по каменным плитам. Их ровные квадраты обрамляли овал напольной мозаики, выложенной под центральным нефом и потому ярко освещенной, игравшей многоцветьем красок в падавших из окон солнечных лучах. То была карта; вдоль длинной оси овала змеился синий Нил в зеленых берегах, и в этой зелени виднелись крохотные пальмы, рощи олив, луга и поля, сменявшиеся кое-где белым, розовым и серым – башнями, храмами и домами, изображавшими города. В дальнем конце синий поток разветвлялся на семь рукавов, соединяясь с изумрудным морским пространством, в котором плыли корабли, а с обеих сторон, за границами вытянутого сине-зеленого ковра, лежали желтые и коричневые пустыни с яркими пятнами оазисов. Там, где стоял Семен, Нил изгибался к западу широким лезвием секиры, а берега были покрыты рисунками трав, песчаных холмов и редких деревьев, среди которых бродили слоны и львы, антилопы, носороги и другая живность. Саванна, понял он, третий порог… Место его непостижимого приземления в этом мире.
– Ты все расслышал, ваятель? – произнес Рихмер, буравя Семена маленькими запавшими глазками. – Все расслышал и, надеюсь, все понял?
– Я догадлив, – отозвался Семен и, словно желая подчеркнуть, что знаков почтения от него не дождешься, скрестил руки на груди. – Я догадлив, Рихмер, и расслышал все, за исключением маленькой подробности. Ты понимаешь, какой?
Хранитель врат пожевал сухими губами.
– Да, мне говорили о цене… Кажется, сотня дебенов золота? Огромное богатство! Равное дому с садом и водоемом, с полями, стадами коров и овец, с запряжкой быков и виноградником… Не всякая усадьба столько стоит!
– А твоя? Та, что за Южным Оном? В которой живут твои женщины и дочь? – Семен наклонился и заглянул в тусклые глазки хранителя врат, успев заметить в них проблеск тревоги.
Щека у Рихмера дернулась.
– Откуда ты знаешь про мою усадьбу и мою дочь?
– Если ты слышал о сотне дебенов, то слышал и другое, не так ли? О том, что я провидец, прорицатель… Многое знаю и могу… Больше, чем ты, Ухо Амона! Но помощь моя стоит недешево!
Рихмер с шумом выдохнул воздух.
– Ладно, ты получишь свои дебены, ибо Софра, мой господин, щедрейший из щедрых. Получишь, но не сейчас! Сорок – после успеха дела, а остальное – попозже, когда я увижу, что ты человек полезный и верный. Прорицатель… хмм… – Он метнул на Семена косой взгляд. – Как знать! Возможно, ты пригодишься для других услуг.
Последняя фраза не допускала сомнений: Рихмер вербовал его в штат соглядатаев. В ином раскладе это было бы неплохо; хорошая возможность проникнуть в организацию изнутри и разглядеть, как она вертится. Но только – в ином раскладе, не за три дня! Нынешний не подходил для долгих игр в шпионов и разведчиков; время поторапливало, а логика напоминала, что есть лишь одно решение: взять вожжи на этой колеснице, перехватить их быстро и на самом высоком уровне.
Семен полагал, что сей маневр ему удастся. Его стратегическое преимущество, носившее характер философский, отчасти неопределенный и расплывчатый, в конкретной тактике сулило выигрыш. В Та-Кем – да и на всей Земле – он был единственным человеком, живущим в мире реальности, во Вселенной шарообразных планет, пылающих звезд, неисчислимых галактик, среди которых не находилось места ни богам, ни демонам. Жизнь остальных людей протекала как бы в другом измерении, где фантазии, рожденные наивным умом, принимались за действительность; их жизнью – особенно жизнью и смертью роме – правили боги. Это порождало суеверия, покорность божественной воле и, в конечном счете, страх. Страх перед неведомым был подсознательной реакцией, настолько острой, что посмертная жизнь заботила больше реальности, и самым зримым и бесспорным знаком этого страха были огромные усыпальницы-пирамиды.
Страх… ужас, подчиняющий всех и каждого… И Рихмер не был исключением; он тоже боялся, так что вопрос состоял лишь в том, чтобы добраться до тайных струн его души и дернуть посильнее.
Однако не сразу, не сразу…
– Говоришь, сорок – после успеха дела, а остальное – потом? Когда убедишься, что я – человек надежный и верный? – Семен усмехнулся, глядя в застывшие зрачки Рихмера. – Нет, так у нас не пойдет! Сто сейчас, а за надежность и верность – отдельная плата. Не скупись, хранитель! Ложе царицы и трон дорогого стоят!
– Но ты получишь кое-что еще. – Рихмер уперся взглядом в мозаику под ногами; пятки его были у третьего порога Нила, носки смотрели в африканскую саванну. – Защита и безопасность тоже недешевы, ваятель. Кажется, царица к тебе благосклонна? А знаешь, что сделает Хоремджет, если получит власть? Сошлет в рудники ее любимцев или перережет им горло – вот так, от уха до уха, – он чиркнул пальцем по тощей шее. – Им и их родичам… твоему брату, например… он ведь тоже в почете у великой царицы? – Тут хранитель врат огладил бритый череп и как бы между делом сообщил: – Но я могу до него добраться раньше Хоремджета, а до тебя – прямо сейчас. Стоит подать знак…
Теперь его взгляд блуждал по темным нишам в стенах святилища, где, судя по всему, прятались охранники. Впрочем, это Семена не волновало; Рихмер был близко, и ни копье, ни стрела не помешают свернуть ему шею.
Но стоит ли сворачивать?
Уставившись в глаза хранителя, он медленно произнес:
– А не боишься, что я доберусь до твоей дочери? Тоже прямо сейчас? А тебя отправлю Сетху в пасть? Не просто отправлю – перенесу твое тело в пустыню, сожгу или брошу без погребения и сделаю так, что ночные демоны будут терзать твое ка… Вечно терзать, хранитель! Клянусь Осирисом, который даровал мне эту власть!
Щеки Рихмера побледнели, он сотворил знак, отвращающий беду, и попытался отступить, но Семен мертвой хваткой стиснул его костлявое плечо.
– Велик Амон! Ты… ты правда можешь это сделать? Ты владеешь тайной ичи-ка?
– И этой тайной, и другими. А знаешь, почему? – Он выдержал паузу, гипнотизируя Рихмера взглядом. – Посмотри вниз, хранитель. Что у тебя под ногами?
Жрец вытер вспотевший лоб и уставился на мозаичную картину.
– Берег Хапи… потом – степь и Западная пустыня…
– Дальше! Что дальше?
– Царство мертвых…[28] – прошептал хранитель, чуть шевельнув бескровными губами.
– Царство мертвых, – эхом откликнулся Семен. – Ну, теперь ты знаешь, откуда я пришел. А может, знал и раньше? Знал – и осмелился торговаться со мной?
– Ходили слухи в южных крепостях… но мало ли что болтают солдаты… я должен был проверить…
Лицо Рихмера казалось уже не белым, а серым, на лбу выступила испарина. Что-то он быстро ломается, мелькнула мысль у Семена. Или друг Инени постарался, запугал вконец?
– Проверить? Как?
Он наклонил голову, вслушиваясь в неразборчивое бормотание жреца.
– Говорили, что ты – Сенмен, брат Сенмута, восставший из мертвых… Я приказал отыскать людей, с которыми Сенмен плавал к порогам… Нашли шемсу[29], проводника из Куммы, отправились на юг, и он показал то место в скалах, где схоронили Сенмена… Там – кости и его украшения, браслеты, ожерелье… еще – череп, разбитый палицей нехеси… Он в самом деле умер! Но если он умер, то кто же ты? Странно, но человек, следивший за тобой, никак не хотел говорить… Боялся? Пришлось его…
