Сергей Шхиян - Черный Магистр
— Лома здесь нет? — спросил я парня.
— Ключи от кандалов висят на стене у дверей, — ответил он.
— Что же сразу не сказал? — рассердился я за напрасную потерю времени.
— А вы кто? — спросил он.
— Тебе что, всю биографию рассказать?
Я побежал ко входу, осветил стену и увидел связку ключей. После чего на освобождение узников ушло всего две минуты.
Кроме парня в рваной форме, остальные двое по виду походили на обычных коробейников. Мы собрались у входа, который теперь стал для них выходом.
— Ефим, как там дела? — спросил я.
— Полыхает, — ответил он, — светло как днем!
Это было нам ни к чему.
— Выйдите, сразу бегите налево и прячьтесь за сарай, — сказал я пленникам и выскочил наружу.
Действительно, в районе пожара был совсем светло. Наш сарай находился метрах в двухстах, но и тут спрятаться было негде, все было видно совершенно отчетливо.
Ефим стоял, прикрываясь полотном двери, и заворожено следил за рвущимся к небу пламенем.
— Уходим, — толкнув его в плечо, поторопил я. — С нами еще трое.
— Ага, — вернулся он на землю после завораживающего своей красотой и мощью пиротехнического зрелища. — Здесь есть тропа, ведет прямо через плетень к лесу.
— Иди вперед, мы — за тобой.
Ефим, прижимаясь спиной к стене сарая, прошел до конца строения и исчез за углом.
— Первый, пошел! — приказал я пленникам.
Из дверей выглянул один из коробейников, мужик лет сорока с морщинистым лицом, заросшим клочковатой бородой. Я показал ему направление, он несколькими прыжками достиг конца стены и скрылся за поворотом.
Следующим был парень в форме. Он был довольно спокоен и уходил без суеты. Мне опять показалось, что мы с ним уже где-то встречались.
Последним оказался не старый еще человек с очень худым лицом и запавшими, лихорадочно блестящими глазами. Видно было, что он болен и передвигается, преодолевая слабость.
— Быстро, за угол, — приказал я ему, следя, как развиваются события на пожаре.
Там явно было ни до чего. Метались и кричали люди, разбегались лошади. Мы оказывались в тени и могли спокойно уходить. Оглянувшись в последний раз, я свернул за стену сарая, где меня ждали спасенные люди.
— Нужно бежать, — сказал я, хотя это было очевидно и так. — Пробираемся в сторону леса. Ефим, ты идешь первый.
— Ага, — подтвердил кучер и быстро пошел к плетню.
Я двинулся замыкающим. Передо мной маячила сутулая спина худого узника, он шел, покачиваясь, и наклонялся вперед, как будто собирался вот-вот упасть. Мы с ним начали отставать от передней группы.
— Погодите, — крикнул я, — помогите товарищу.
Ефим остановился, мы с больным подошли к тревожно, это чувствовалось, ждущим спутникам.
— Возьмите его под руки, — приказал я парню в форме и второму коробейнику, — а то мы так никогда не дойдем.
Дальше мы шли все вместе, компактной группой. Разговаривать было некогда. Чем дальше от пожара отходили, тем делалось темнее и спокойнее на душе. После околицы до леса было всего ничего, пара сотен метров,
— Впереди какие-то люди, — предупредил Ефим. — Забираем вправо, будем обходить.
Он был прав, здесь у нас встречи с друзьями не намечалось. Пришлось, пригибаясь к земле, бежать до какой-то канавы и пробираться по ней до самого леса. Зато нас не заметили.
Недавние пленники совсем выбились из сил и, как только мы оказались под защитой деревьев, повалились на мерзлую землю. Изможденный «коробейник» дышал с каким-то присвистом, жадно хватая открытым ртом воздух.
Я просто не знал, что с ними дальше делать. До хутора отсюда было километров пять, лошадей у нас было две, к тому же до них еще нужно было добраться. Можно было оставить их здесь, «на волю рока», но это значило обречь почти на верную гибель. В худой одежде, ослабленные голодом, они или замерзнут в лесу, или попадут в руки гайдуков. Единственный, кто хорошо держался, это парень в форме.
Пока узники отдыхали, я решил выяснить, с кем нас свела судьба.
— Вы давно у плену? — задал я общий вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Я третий месяц, — первым ответил мужик с клочковатой бородой.
— Я уже все три, — сказал больной и начал натужно кашлять, зажимая рот руками.
— А ты? — спросил я молодого человека.
— Со вчерашнего дня, — ответил он. — Я здешний урядник.
— Так ты Михаил Сухов? — вспомнил я фамилию парня, который разыскивал убитого нами урядника.
— Суханов, — поправил он. — Вы меня знаете?
— Ты же был у нас на хуторе, искал пропавшего начальника.
— Так это мы с вами там разговаривали? — искренне удивился полицейский. — А я вас в такой одежде и не признал.
— За что тебя задержали? — поинтересовался я.
— Не знаю, я заехал спросить про Василия Ивановича, а на меня набросились, избили и заковали в колодки.
— А в имении знали, что ты полицейский?
— Да, я представился помещику. Мы с ним поговорили, а, когда я собрался уехать, на меня напали сразу трое. Я пытался защищаться, но кто-то ударил сзади по голове.
— А вас почему задержали? — спросил я у коробейников.
— Не знаем, — быстро ответил за себя и больного клочковатый, — просто так.
Мне такой ответ совсем не понравился, коробейник явно темнил. Однако, разбираться с ним просто не было времени.
— Отдохнули? Нужно идти дальше, — сказал я, вставая.
Все поднялись, и мы пошли в направлении оставленных лошадей. Перед рощей было еще одно чистое место, на котором нас могли заметить секреты, и я проверил заряд в пистолете. Когда кончился лес, я сделал еще одну короткую остановку, чтобы дать спутником перевести дыхание. Потом мы перебежали опасную поляну и, наконец, оказались в «своей» роще.
До лощины, в которой остались лошади, добрались без приключений. Те встретили нас узнающим фырканьем. Оба сидельца тотчас повалились на землю. Михаил Суханов был значительно бодрее и просто прислонился к дереву.
— Вы, — сказал я коробейникам, — поедете верхом, а мы пойдем пешком.
Меня молча выслушали, и никто не возразил. Чтобы двигаться быстрее, мы тут же помогли ослабевшим мужикам взобраться на лошадей и направились в сторону большой дороги. Ночь близилась к концу, но небо пока не светлело, и стало еще холодней. Однако, на ходу этого не ощущалось. Наконец, мы миновали последние деревья. Дорога совсем замерзла и звенела под стальными лошадиными подковами.
— Мы идем на хутор, — сказал я.
— Я с вами, — сразу же ответил урядник.
— Мы тоже, — после секундной заминки сказал кудлатый.
— Тогда вперед!
Всадники двинулись первыми, мы пошли следом.
— Останешься с нами? — спросил я урядника.
— Мне нужно разыскать Ястребова. Может быть, он тоже попал к ним в плен, — ответил он.
— Можешь не искать, я наверняка знаю, что он погиб.
Ефим искоса глянул на меня и предостерегающе кашлянул. Однако, это меня не остановило:
— Мы с ним говорили, когда магистр увез наших женщин. Василий Иванович обещал помочь, но они его убили.
— Вы это точно знаете?
— Да, мы с Ефимом сами видели, как он один сражался с несколькими гайдуками, троих убил, но погиб и сам. Это между прочим, их лошади.
— Неужто погиб?! — воскликнул Суханов, останавливаясь посреди дороги.
— Погиб, — повторил я.
— Вечная ему память, — крестясь, сказал Василий, — хороший был человек! Таких не часто встретишь!
— Не то слово, замечательный!
Ефим подозрительно фыркнул, но мы с Сухановым не обратили на него внимания. Стояли, склонив головы, перед памятью усопшего. Потом я надел шапку, а урядник, бывший без головного убора, еще раз перекрестился, и пошли дальше. Пока мы стояли на месте, наши коробейники опередили нас метров на пятьдесят.
— Эй, — негромко окликнул я их, — подождите нас!
Однако, они или не услышали, или не захотели останавливаться.
— Стойте! — крикнул я чуть громче.
Они, вместо того, чтобы остановить лошадей, неожиданно пустили их в карьер.
— Стойте! — опять закричал я и осекся. Коробейники уже ускакали,
— Вот иуды! — воскликнул Ефим. — Коней увели! Вот и помогай после этого людям!
Я хотел высказаться более эмоционально, в лучших народных традициях, но не успел. Впереди протрещало несколько пистолетных выстрелов.
— Засада! — крикнул я, оглядываясь, куда можно спрятаться.
Мы застыли на месте, как вкопанные. На дороге снова выстрелили. Потом раздался крик, и все стихло.
— Отходим в лес, — сказал урядник, и мы бросились под защиту деревьев.
— Пойдем вдоль дороги, — решил я. — Ефим, поправь холстину.
Мы так до сих пор и не сняли маскхалаты, просто, чтобы не мешали, отбросили их за спины. Суханов удивленно наблюдал, как мы из мужиков превращаемся в баб, но потом оценил новшество:
