Валерий Елманов - Знак небес
– А взрывчатка эта называется нитроглицерин, – торжествующе выпалил Минька и победно уставился на своих друзей.
Те с недоумением переглянулись.
– Эдисон Кулибич, я, конечно, всегда перед тобой преклонялся, но ты уж все-таки освети вопрос пояснее, – попросил Славка.
– Да вы что, о нитроглицерине никогда не слыхали? – удивился Минька. – Ну, Славка-то ладно. Чего с безмозглого вояки возьмешь? Но ты, Костя, меня удивляешь.
– Нет, я, конечно, о нем слышал, – осторожно заметил тот. – Но он вроде бы как из нашего века, то есть для его производства заводы нужны, фабрики и прочее. А о том, чтобы его можно было в кустарных условиях состряпать, честно говоря, впервые слышу.
– А-а-а, это потому, что вы всякую ерунду в детстве читали, сказки и прочее, а я – полезную литературу. Так вот, в одной интересной книжке я вычитал, как его изготовить в домашних условиях.
– Справочник любителя-пиротехника? – поинтересовался Славка.
– Неважно, – отмахнулся Минька. – Тут другое здорово. В классе седьмом или восьмом я его уже делал, и все у меня получилось. Правда, дыра в сарае жуткая была потом, но это… ерунда. – Он невольно почесал многострадальное место, которое в основном всегда и расплачивалось за очередное чересчур шумное изобретение.
– Больно было? – сочувственно спросил Славка, от внимания которого Минькин жест отнюдь не ускользнул.
– Бывало больнее, – героически ответил стойкий изобретатель и съязвил в свою очередь: – Но это тогда было, а сейчас вы меня туда целовать должны. Дадите рассказать-то до конца?
– Слава, усохни, – сурово повелел Константин.
Воевода вновь прижал обе руки ко рту, всем своим видом изображая абсолютное смирение и внимание.
– Вот так и держи, – распорядился Минька. – Короче говоря, изготовить нитроглицерин очень легко. Надо только смешать азотную кислоту с глицерином. Я бы намучился, если бы не знал точных пропорций, но я-то уже его делал, так что это пустяк.
– Погоди, погоди, Миня. А компоненты ты как добыл? Их же в природе не бывает, насколько я знаю, – не понял Константин.
– Строго по книжке, – заявил изобретатель. – Во-первых, взял серный колчедан, то есть пирит. Из него выделил сернистое соединение железа, а по-простому если, то железный купорос. Для этого создаются такие же условия, как и для плавки железа. На обычную поленницу дров кладут железный колчедан, а сверху тоненько – серный. Как только оно все загорелось, накидывают еще несколько слоев.
– Тоже серого колчедана? – уточнил Славка.
Ерничать он уже перестал. До шуток ли, когда прямо на его глазах рождается процесс изобретения, изготовления и т. д. и т. п.
– Ну, разумеется, – подтвердил Минька. – Потом всю кучу засыпаешь землей, закладываешь дерном и все. Только несколько дырок надо сделать, чтобы тлеть продолжало. Вот так оно у меня десять суток и дымилось.
– А зачем? – не понял Константин.
– Ну, это же элементарно, Костя. – Минька посмотрел на князя с укоризной, как на маленького несмышленого ребенка. – За это время колчедан превратится сначала в сернистое железо, а потом в железный купорос. Пока он пережигался, я занялся изготовлением глицерина, чтобы зря время не терять. Он вообще проще простого делается. Берешь свежее сало и обрабатываешь его известью или содой. Жидкое выпариваешь в водяной бане до загустения – это и будет глицерин.
– Совсем без разницы, что ли, чем обрабатывать? – усомнился Константин.
– Конечно, есть разница. Если известкой, то в остатке будет нерастворимое мыло, а если содой, то обычное. Так что я тебе заодно и мыло сварганил, княже. – Изобретатель гордо подбоченился и кивнул на дальний стол в углу комнаты, на котором одиноко лежали несколько катышков чего-то темного.
Славка подошел, осторожно взял один из них в руки, понюхал и сморщился.
– Не туалетное, – брезгливо заметил он.
– Ну и сволочь же ты, вояка косопузый, – в сердцах заявил изобретатель, оскорбленный в своих самых лучших чувствах, а потом сердито надулся и замолчал.
– Миня, тебе цены нет, – проникновенно произнес Константин, исподтишка показывая воеводе кулак.
Он обнял юного друга и бережно поцеловал его несколько раз в обе щеки.
– А сало-то загубил, загубил. Ох, хохлы бы увидали, они б тебя за такое кощунство самого на сало распустили. Ломтями бы настругали и даже солить не стали, – раздалось ворчливое брюзжание из угла, которое вдруг резко сменилось жалобной просьбой: – Кулиба Эдисоныч, прости дурака зеленого и глупого. Ну, вояка я тупой, и шутки у меня дурацкие. Но я ж не виноват, что меня в училище четыре года прикладом по голове за двойки лупили.
– И никакого толку, – беззлобно заметил отходчивый Минька.
– Точно, – обрадовался провинившийся воевода. – Потому как все по пословице. Толк из меня вышел, а бестолочь осталась.
– Ладно, – махнул рукой Минька. – Только молчи теперь.
– Все, все, – завопил Славка. – Как рыба об лед.
– Кстати, что касается запаха и цвета, то нужные присадки к нему сделать, чтоб оно ароматным было, – пара пустяков. Если хочешь, Слава, – лукаво улыбнулся изобретатель, – то я мигом этим займусь. Брошу все остальное и через полгода-год у тебя будет шикарно пахнущее мыло.
– Но я уже извинился и все давно осознал. Еще с утра, – уточнил возмущенный столь явной несправедливостью Вячеслав. – Не бей ниже пояса.
– Живи, – великодушно хмыкнул Минька и продолжил: – Короче говоря, глицерин я выделил. А дальше совсем просто, только нужна азотная селитра. Она часто встречается, так что проблем с ней у меня не было. Ее надо обработать серной кислотой, и тогда получится азотная кислота.
– А нитроглицерин как же? – возмутился Славка, упорно державшийся до победного конца, то есть до окончания Минькиного рассказа.
– Так я уже сказал. Соблюдая нужные пропорции, очень осторожно подливаешь глицерин к азотной кислоте – и результат налицо. – Изобретатель горделиво взмахнул рукой, указывая на среднюю полку.
На ней красовалась стеклянная бутыль литра на два, почти доверху наполненная желтоватой жидкостью.
– Это про нее написано, что перед употреблением надо взбалтывать? – поинтересовался Славка, подходя к бутыли и протягивая к ней руку.
Взять ее он не успел. Подскочивший Минька проворно оттолкнул его в сторону с такой силой, что воевода отлетел в противоположный угол.
– Идиот! – заорал побледневший изобретатель на Славку, который, оставаясь лежать, изумленно взирал снизу вверх на разбушевавшегося друга. – Придурок! Ты бы лучше сигарету в бочку с порохом кинул! И то больше шансов было б, чтоб выжить! На себя наплевать, так хоть о Косте подумал бы!
– Миня, я же осторожно хотел, – виновато произнес Славка.
– Осторожно, – передразнил изобретатель. – Она же от малейшего толчка взорваться может, а мощность у нитроглицерина в десять раз больше, чем у пороха. От такого количества весь терем мой на воздух взлетит сразу. Я же ее когда смешивал, вообще из дома вышел и даже со двора всех разогнал. В одиночку лил, чтоб если что, так я один.
– Ты герой, Миня, – заявил Константин и, небрежно кивнув в сторону Славки, заметил: – А ему на будущее урок. Если не поймет, то процедуру повторим. Только ты в следующий раз дрын какой-нибудь возьми, да потяжелее. Кстати, – он заговорщически приобнял начавшего постепенно успокаиваться изобретателя и уточнил: – А какие пропорции, если не секрет?
– Нужные, – буркнул Минька, но потом, сменив гнев на милость, встав на цыпочки, что-то прошептал на ухо князю[66].
– Развели тут тайны мадридского двора, – кряхтя, поднялся на ноги Славка, но Минька даже глазом не повел в его сторону, предложив уже почти спокойно и изменив своим демократическим привычкам:
– А пойдем-ка, княже, трапезничать, в смысле ужинать. Соловья баснями не кормят. – И они пошли в противоположную половину дома, где гостей уже ждал богато накрытый стол.
– Так соловей-то – это я, – возмутился спецназовец, ковыляя следом за своими друзьями и ворча на ходу: – Вот и катайся по таким друзьям!.. Отлупят до полусмерти и даже куска хлеба не дадут.
После ужина Минька рассказал до конца историю работы с миной. По его словам, после того, как он изготовил нитроглицерин, все остальное и яйца выеденного не стоило.
Достаточно было погрузить любое вещество, содержащее клетчатку, например кусок льняной ткани, минут на пятнадцать-двадцать в раствор дымящейся азотной кислоты – и нате вам, пожалуйста. Правда, дымящейся[67] Минька не имел, но он заменил ее смесью обыкновенной азотной кислоты и концентрированной серной. После этого клетчатка была извлечена, хорошенечко промыта в воде и высушена.
Полученный таким образом пироксилин имел главное и весьма существенное преимущество перед черным или дымным порохом – он не боялся сырости. Плюс к этому он, по сравнению с порохом, был в четыре раза более мощным и почти не оставлял нагара.
