Олег Герантиди - На чужой территории
Через пару минут из подвала на первый этаж, в тыл гвардейцам, вышли диверсанты Маккормика и начали зачистку. Гвардейцы оказались между двух огней, многие попытались, сложив оружие, сдаться в плен, но в горячке боя никто не заботился о сохранении их жизни. Охрана, из тех, кого не зажали на первом этаже, переместилась на второй и начала организовывать оборону на лестничных пролетах. Вниз полетели гранаты, но им в ответ ударили ручные гранатометы, выбив всякое желание сопротивляться. По людям на улице уже никто не стрелял, и Чернышков отдал приказ вывести на площадь машины «Скорой помощи». Постепенно бой затих, и спецназ начал зачистку помещений на третьем этаже. Тело Стресснера вытащили, словно охотничий трофей, и бросили на ступенях дворца. Радостные спецназовцы-парагвайцы еще долго стреляли в воздух.
Семейку Стресснера Маккормик вывел по тоннелю, где ее приветливо встретили «кто надо» и, посадив в машину, бережно увезли «куда надо». Интересно ведь, в каких банках и на каких счетах лежат денежки, уворованные у парагвайского народа.
Весть о победе революции и о свержении ненавистного диктатора мгновенно разнеслась по столице, стране и по всему миру. Первыми на это отреагировали США, объявив революцию незаконной, недемократичной и заявив, что они ни при каких обстоятельствах не признают итоги выборов, которые обещают социалисты. В ответ толпа, гораздо большая, чем была на площади Свободы, пошла громить американское посольство, и теперь-то полиция показала, на что она способна. Шутить с посольством сверхдержавы никому не позволено. Тогда «революционеры» разгромили посольство Великобритании, распугав персонал и похитив совершенно секретные документы. Профессионализм погромщиков поразил видавших виды дипломатов, ведь даже позолоченные индийские статуэтки не унесли, зачем кому-то нужны архивы разведслужбы. Ответ на этот вопрос мог бы дать Бонд, Джон Бонд, но он куда-то запропастился. Одновременно громили усадьбы и особняки богатеев, мяли их мягких курочек, возили тачками и таскали охапками шмотки и утварь. Но как только погромщики сунулись на заводы, принадлежащие Родригесу, им довольно внятно объяснили, что это имущество ни при каких обстоятельствах не может быть повреждено и даже осмотрено на предмет наличия там контрреволюционеров. Что характерно, до всех дошло, и не было случая, чтобы кто-то чего-то не понял. Из тюрем выпустили всех политзаключенных. Уголовникам, которые хотели выдать себя за таковых, так дали по башке, что мало не показалось. Всем преступникам внятно объяснили, что революция вводит свою, революционную законность. Участие в бандах, а, тем более в мафии — преступление не только перед народом, но и перед Революцией. Поэтому за уголовные преступления не только никого прощать не будут, но и наказывать станут очень сильно, до смерти.
К вечеру стало известно, что вождь социал-демократов, возглавляющий сейчас Народно-освободительную армию, Мануэль да Сильва вскоре прилетит из Чако в столицу и примет на себя ответственность за формирование переходного правительства. До этого времени полиции и отрядам местной самообороны приказано поддерживать революционный порядок, не допускать случаев насилия на улицах. Как. жаль, что об этом уже не смогут узнать те. кого грабили по особнякам и на ком рвали одежду подонки, примазавшиеся к восстанию. Мельком прошла информация о том, что во время перелета да Сильва потерпел катастрофу один из сопровождавших его вертолетов.
Армия выдержала паузу, а потом, устами начальника генштаба, заявила, что она поддерживает преобразования, которые начались в стране. Намек был понят, и со столичного небосклона исчезли инверсионные следы иностранных самолетов. Постепенно ситуация приходила в норму, успокаивались страсти, примерялись обновки, расставлялась новая мебель. Переставали плакать те, кто потерял близких людей и невинность. Страна осторожно переходила к новой жизни.
Вертолеты строем «пеленг» шли над джунглями. Впереди два юрких немецких вертолета-истребителя, вооруженные авиапушками и крупнокалиберными пулеметами для воздушного боя и украшенные желтыми звездами на красном фоне. За ними — милевские «четверки». Один из них — личный вертолет Родригеса, в отличие от военных, в комфортном гражданском исполнении. В нем-то и летел к вершинам власти будущий вождь парагвайского народа. Да Сильва настолько вжился в роль народного защитника, что позволял себе взбрыкивать на самого Родригеса, а ведь всего пару месяцев назад просто кормился у него с рук. Сейчас перед Хорхе стоял совсем другой да Сильва, с распрямленной спиной, с гордым видом, и даже немногие слова свои произносил через губу. Хорхе сначала покоробило подобное отношение, причем началось это еще в лагере, и Родригес решил, что это связано с демонстрацией да Сильва своей значимости перед революционными массами. Он не мог поверить, что это — истинное лицо «вождя». Стало быть, Фил не ошибался, характеризуя его как личность, абсолютно несовместимую с постом руководителя государства. Что ж, решил он для себя, присмотримся поближе к Мануэлю да Сильве.
Вертолеты, подняв в небо столбы красной пыли, приземлились на промежуточную площадку, которая была оборудована на только что купленной Родригесом лесопильной фабрике, расположенной на крутом берегу Рио-Верде, чуть выше одноименного городка. Охранники сразу же заняли оборону вдоль периметра, но ни у кого, кроме местных мальчишек, интереса прилетевшие вертолеты не вызвали. Пока летчики сноровисто закачивали бензин в баки вертолетов, Родригес вместе с да Сильвой и Филом прошли в двухэтажное здание заводоуправления. Там на первом этаже, в заводской столовой, пустой по случаю революции, был приготовлен плотный обед для путников.
Стол ломился от дымящегося ароматного мяса, зелени, овощей и фруктов. Родригес, на правах хозяина, проводил сопровождавших да Сильву «сподвижников» в другой зал, распорядился накормить и их, и экипажи с охраной и, попросив не беспокоить, вернулся к «вождю». Фил при этом неотлучно находился при да Сильве, и они принялись за трапезу. Да Сильва, работая могучими челюстями, рвал мясо, запивая недешевым вином, немного чавкал, но, пока не насытился, говорить не спешил. Фил, который прекрасно знал универсальное армейское правило, гласящее, что если есть возможность перекусить, это нужно сделать немедленно, ибо, когда во второй раз представится такая возможность, никому не известно, и тоже не отставал. Родригес нетерпеливо ждал, когда его гости утолят первоначальный голод, про себя думая, что путешествие на вертолете, да еще для непривычного к этому человека, может плохо закончиться из-за такого неумеренного потребления тяжелых продуктов.
Наконец да Сильва поел и, стряхнув несуществующие крошки с груди, вытер руки о салфетку и откинулся на спинку стула. Хорхе спросил его, как ему понравилась кухня, надеясь нарваться на комплимент, ведь всем известно, что гурман Родригес везде в первую очередь заботится о том, чтобы его работники хорошо питались. «Вождь» промычал что-то неопределенное и принялся ковырять в зубах вилкой, что окончательно вывело из себя Родригеса. Фил, улыбаясь только глазами, смотрел на эту сцену, и мысленно считал минуты до того момента, как Хорхе поставит да Сильву «на место». Но настоящую реакцию Родригеса он так и не угадал. Тот, улыбаясь маслено, как лиса, вытащил из папки какие-то бумаги и предложил посмотреть их да Сильве. «Вождь» нехотя притянул к себе кипу и стал перебирать их. Чем дальше, тем сильнее наливалось кровью лицо да Сильвы. В конце концов он отодвинул их на край стола и повернулся к Родригесу.
— Это что такое?
— А это, дорогой мой, твой пропуск на царство.
— Объясни, пожалуйста, что это все значит! Парагвайский народ выбрал меня своим вождем, а ты подсовываешь мне на подпись какой-то бред! Это что еще за гарантии, это что еще за договоры!
— Хочешь знать правду? Да пожалуйста! Ты — всего лишь марионетка в моих руках. Если не подпишешь эти соглашения, а потом не подтвердишь их подписание на людях, я тебя прямо сейчас оставлю здесь, прикопаю на территории завода. А вместо тебя на президентский престол приведу или твоего двойника, или другого «революционера». Ты что думаешь, это ты сделал революцию? Да твоим сподвижникам вертолет не по силам в воздух поднять, не то что целые авиаэскадрильи. Без меня вы еще сто лет сидели бы по барам Боливии и Бразилии и прекраснодушно мечтали о том, что не хило было бы свергнуть диктатора, выкинувшего вас из страны. Я вас, революционеров, прекрасно знаю, поэтому, чтобы вы не начали городить ошибки одну за другой, и ставлю вас под присмотр. В противном случае, вместо того чтобы заниматься рутинными делами по выводу страны из задницы, вы в первую очередь начнете выяснять, кто друг, а кто враг, а врагов сразу же станете убивать. Вам не нужна работа для блага народа. Вам нужна власть, точнее — атрибуты власти, а ради них вы готовы залить страну кровью. А этому не бывать! Подписывай «кондиции»!
