Александр Прозоров - Ганнибал великий
Однако, узнав о движении Ганнибала к Риму, Марцелл получил приказ сената вернуться в город и с боями отступил из своего лагеря у развилки дорог. На этом пути он повстречал хилиархии Федора, двигавшиеся к его лагерю, на соединение с Ганнибалом. И хотя задача для которой его сюда послали, оказалась выполненной по воле судьбы еще до его появления, Чайка, тем не менее, успешно уйдя от преследования легиона преступников, ввязался в бой и потрепал отступающие к Риму части Марцелла.
Сенатор отступал прямо по Аппиевой дороге, еще контролировавшейся римскими силами на последнем оставшемся участке перед городом. Он имел в своем распоряжении целый легион, собранный из моряков Остии и доукомплектованный из других соединений, однако не стал обращать особого внимания на выпады двух хилиархий, внезапно атаковавших его фланг. Тем более, что у него на пятках висела испанская конница самого Ганнибала. Под прикрытием нескольких манипул и турм[20] собственной конницы, сдерживавших атаки Федора Чайки, легион Марцелла благополучно проследовал в сторону Рима. Лишь его мощный арьергард не смог прорваться вслед за основными силами, и был полностью раздавлен испанцами и подошедшими к ним на помощь солдатами Федора.
— Я же тебе приказывал не ввязываться в бой, — пожурил его Ганнибал, когда Федор, не смыв даже дорожную пыль, явился к нему в шатер с докладом, — твоя задача была только выманить Марцелла.
При этих словах пуниец, сидевший у роскошного стола из слоновой кости над картой боевых действий, ухмыльнулся и добавил:
— Но, ты не виноват. Это за тебя уже сделал римский сенат.
— Не давать же ему спокойно уйти, — осторожно возразил Федор, почтительно останавливаясь в нескольких шагах, — моя атака лишила его как минимум трех манипул и пары турм конницы. А я обошелся малыми потерями.
— Мне докладывали, — заметил на это пуниец, вновь ухмыльнувшись, — после Теана у тебя к Марцеллу личные счеты.
Федор не стал развивать эту тему, но неожиданно заявил:
— Чем меньше римлян, тем ближе победа.
— Ты говоришь как настоящий полководец, Чайкаа, — с удивлением заметил Ганнибал, снова отрываясь от карты, над которой размышлял, и внимательно разглядывая своего командира, — и даже, как политик. Я и раньше это замечал.
Теперь Ганнибал целиком повернулся к Федору.
— У тебя есть мечта стать сенатором?
— Нет, — ответил Федор, — мне нравится в армии.
— От армии до сената не так далеко, — добавил Ганнибал, словно задумавшись о чем-то своем, — если только иметь знатное происхождение и большое богатство.
Федор едва сдержался, чтобы не рассказать, о том, что хоть он и простой солдат, но уже знает, как минимум, одного сенатора. И тот сенатор не из последних. Входит в знаменитый совет «Ста четырех».
Однако, поразмыслив, Чайка решил все же пока не хвалиться тем, что знает Магона, отложив откровения на более позднее время. Тем более, что имел смелость вскрыть по дороге несколько шкатулок из захваченного архива Марцелла и нашел в одной из них прелюбопытнейшее письмо, адресованное, правда, не самому Марцеллу, а другому римскому сенатору Кастору. И все бы ничего, если бы не отправитель письма, некий сенатор Ганнон. Карфагенский сенатор. Письмо было очень коротким. Так, не письмо, а скорее записка, в которой сообщалось, что условия принимаются, а прежняя договоренность остается в силе. Никаких подробностей. Но это и насторожило Федора. С чего бы сенаторам двух воюющих стран поддерживать столь тесные контакты? Хотя Федор знал о том, что между Римом и Карфагеном еще задолго до первой войны существовало несколько договоров о разграничении торговли. Может быть, письмо относилось к торговым операциям. Да вот только имя римского сенатора было хорошо знакомо бывшему же римскому легионеру Чайке. И сенатор этот, насколько Федору припомнилось, занимался в армейском штабе отнюдь не гражданскими операциями. Да и обнаружилось письмо в архиве не какого-нибудь купца, а главного «полевого командира» римлян, отнюдь не пылавшего добрыми чувствами в отношении Карфагена.
Тут попахивало заговором. И Федор теперь не знал, что ему с этой информацией делать. Рассказать Ганнибалу или нет? Как ни крути, не его это дело совать свой нос в интриги высшего нобилитета. Тут могли быстро голову открутить. И свои и чужие. В пять секунд. Но, с другой стороны, если эту информацию правильно и своевременно применить, то это давало хороший шанс продвинуться по служебной лестнице, оказав услугу заинтересованным лицам. Неискушенный еще в таких делах Федор, допускал, что командующий испанской армией мог быть одним из них. Но все же не торопился с выводами. В общем, осторожность победила. Записку эту Федор припрятал, а все остальное велел привезти с собой к шатру Ганнибала.
— По дороге сюда я не только потрепал солдат Марцелла, — заявил Федор, после затянувшегося молчания, во время которого Ганнибал, словно забыв о его существовании, снова увлекая созерцанием карты, — Я побывал на его вилле, она тут неподалеку, и даже захватил кое-что ценное. Могу ли я показать?
— О чем ты говоришь? — вновь заинтересовался карфагенянин.
— Мой большой друг, узнав о приближении армии Ганнибала, видимо, так быстро покинул свою виллу, — витиевато начал командир двадцатой хилиархии, — что позабыл на ней весь свой архив. Я осмелился захватить и привезти его сюда. Надеюсь, великий Ганнибал найдет там что-либо ценное.
— Архив Марцелла? — он даже встал со своего места, — Ты захватил архив Марцелла?
— Да, — кивнул Федор.
— Где он?
— Рядом с шатром, — ответил Чайка, — куда его отправить?
— Вели принести его быстрее сюда, — приказал Ганнибал.
Федор вышел из шатра и сделал знак Терису с помощниками, которые ожидали у повозки, доверху груженой шкатулками из кабинета сенатора. Они немедленно перетащили все в шатер командующего испанской армией. Ганнибал молча наблюдал за тем, как растет гора из плетеных и обитых железом коробок у его ног. А когда Терис принес последнюю и вышел, поклонившись, обернулся к Федору.
— Это весьма ценный груз, — заметил мудрый финикиец, — ты смотрел, что в этих ящиках?
— Не осмелился, — соврал Федор, давно избавившийся от взломанных шкатулок, и уже предупредивший Урбала с Летисом, чтобы помалкивали обо всем, что видели, — это не моего ума дело.
— Что же, — проговорил Ганнибал, пристально всматриваясь в лицо Федора, — ты поступил правильно. Ведь среди этих документов случайно может обнаружиться нечто такое, что способно повлиять на исход войны. И чем меньше ты будешь знать, тем целее твоя жизнь.
— Я солдат, — снова слукавил Федор, у которого от слов Ганнибала не прибавилось оптимизма, — и мне не за чем знать секреты сильных мира сего.
— А ты не глуп, — снова усмехнулся Ганнибал, приблизившись к Федору, — отправляйся к казначею, я прикажу выдать тебе награду за этот архив. Ты достоин ее, даже если там нет ничего ценного.
— Благодарю, — поклонился Федор, перед тем как покинуть шатер.
Соединившись с Ганнибалом, хилиархии Чайки и Карталона, в составе его армии вышли к Тибру, окончательно отрезав этот берег от римских владений. Правда, другой берег все еще находился в руках неприятеля. Да и по самой реке, довольно полноводной, как заметил морпех, то и дело сновали римские биремы, перевозившие морских пехотинцев из Остии в Рим на глазах у карфагенских разведчиков. Несколько таких кораблей было потоплено из баллист, но в целом отсутствие флота не давало Ганнибалу возможности полностью прервать сообщение по Тибру. Остия все еще сопротивлялась, туда морем прибыли подкрепления из Сицилии, которые сенат спешно перебрасывал для защиты Рима, и карфагенянам по-прежнему приходилось воевать на два фронта, распыляя свои силы.
Однако Ганнибал верил в победу, тем более что со дня на день ждал гонцов из Апулии, куда должен был прибыть новый флот с пехотинцами и осадным вооружением, которого армии так сейчас не хватало. Между тем, Федор, присутствовавший на совете в Капуе, припомнил, что подкрепления ожидались еще неделю назад, но до сих пор Ганнибал не сообщил об их прибытии. «Видно, немного задержались в пути, — с надеждой подумал Федор, припоминая все прочитанное в прошлой жизни об этом и отгоняя предательские мысли, — хотя сейчас бы они пришлись в самый раз».
Если Ганнибал уже и получил какие-то известия с берегов Апулии, то Федору ничего об этом не сообщил, хотя отдал приказ готовиться к штурму на участке, захваченном его хилиархией. Решив, что начальству виднее, Федор Чайка использовал отпущенное ему время для поисков Юлии, регулярно отправляя в окружные рейды по предместьям отряды своих солдат. Он даже сам иногда участвовал в «набегах», имея надежду разыскать хоть какие-либо следы прекрасной римлянки и ребенка. Своего ребенка, как он теперь думал. Однако, никаких следов не было. Ни на вилле самого Марцелла, ни на еще одной вилле, где останавливался сенатор, ни в усадьбе Памплония, подаренной новобрачным на свадьбу и также попавшей в зону, захваченную солдатами Карфагена.
