Виктор Зайцев - Дранг нах остен по-русски
С утра начали выдвигаться необстрелянные новички, они шли со всеми четырьмя орудиями и запасом снарядов. С ними двигался Николай, считавший этот участок самым опасным. Нагрузили бойцов по самое "не хочу", каждый нёс с собой жерди для строительства рогаток, топоры и кирки. Хорошо, далеко идти не нужно было, километров десять, где после короткого отдыха усиленно стали укреплять позиции. На выбранном участке дороги, между невысоких холмов, впереди магаданских позиции устанавливали рогатки, присыпая их снегом. Два орудия устанавливали прямо поперёк тракта, быстро вырубая из мерзлого грунта кирками высокий бруствер. Бойцы понимали, что этот бруствер спасёт их в случае конной атаки, работали быстро и агрессивно. Никто не горел желанием попасть под удар шведской сабли. Татары, сами отличные наездники, не нуждались в указаниях, создавали противоконные заграждения.
По совету Николая, бруствер перед пушками маскировать снегом не стали, чтобы показать шведской коннице доступного врага. Вот, позиции на правом, более крутом холме, маскировали тщательно, чтобы до первых выстрелов и мысли не возникло у шведов о засаде. Там, в двухстах метрах от основных позиций, установили две другие пушки, окружив их замаскированными рогатками и наспех вырытыми ровиками. Пушкарей на холмах защищала одна полусотня "новичков", вторая принимала бой под командованием Николая, прямо в лоб. Едва успели замаскировать засадные орудия, как боевое охранение сообщило о подходе конницы.
Поведение шведов понравилось Николаю своей дисциплиной, передовой эскадрон при виде двух вражеских пушек в окружении десятка воинов, не налетел на заманчивую своей слабостью приманку. Нет, командир разведки остановил свой отряд в трёх сотнях метров от орудий, отправив пару всадников в тыл, наверняка, с докладом. Видимо, шведы полагали дистанцию в триста метров достаточно безопасной против пушечных ядер. Магаданцы пока плохо ориентировались в тактико-технических характеристиках орудий шестнадцатого века. Зато свои возможности знали отлично, и пушкари умоляюще смотрели на Николая, предлагая пальнуть по врагу фугасом.
– Не время, Штирлиц, не время, – напряжённо усмехнулся замёрзшими губами майор. Он не меньше нервничал в ожидании реакции шведов. Вдруг, они решат остановиться и ждать пехоту? Тогда весь план уничтожения кавалерии пойдёт коту под хвост.
Но, не прошло и получаса, как к гарцевавшему на виду магаданцев шведскому отряду рысью подошло подкрепление. Ещё полчаса ушли, чтобы на узком участке дороги сгрудились почти все пять сотен шведской кавалерии. Дружинники отлично видели, как командиры шведов нервно переговаривались друг с другом, пока не собрались все вместе, спешились и приступили к совещанию. Видимо, кавалеристы везде похожи, совещались шведы недолго, уже через пять минут заиграли горны, отряды стали выстраиваться для атаки. Широкого фронта атаки на этом участке дороги не получилось, командиры шведских отрядов ругались между собой, спорили, но, наконец, выстроились в две очереди. Два отряда будут атаковать сразу, одновременно, по всей ширине лощины, около полусотни метров, за ними пойдут остальные, как получится.
Ещё раз прозвенели трубы, и шведы рысью двинулись на две маленьких пушки. Стрелять оба орудия стали с отметки двести метров, сначала залпом, потом по готовности беглый огонь. После первого выстрела, выкосившего два десятка передовых всадников, выжившие кавалеристы лишь пришпорили коней, переходя в галоп. Они не сомневались, что второго залпа не последует, двести метров всадники пройдут за пятнадцать-двадцать секунд, ни одну пушку так быстро не зарядить. Однако, уже через пару секунд картечь ударила в не успевших разогнаться шведов, вынося новые жертвы. Потом ещё выстрел, ещё, под шумом выстрелов и азартом атаки шведы не успевали сориентироваться в меняющейся картине боя.
Максимум, что успевали подумать атакующие всадники, это наличие у врага двух-трёх замаскированных орудий. Но, даже при десятке пушек, они не остановят конную атаку полутысячи сабель. Возможно, именно такая уверенность успевала мелькнуть в мозгах шведов, не переставших разгоняться для атаки. Пусть с потерями, но враги будут растоптаны доблестной конницей. И, шведская кавалерия постепенно приближалась к позициям пушек, несмотря на непрерывную стрельбу и падающих всадников. Снег давно окрасился в чёрно-красный цвет разорванных тел и крови. Раненые и убитые лошади падали, ржали, пытались встать, сбивая несущихся во весь опор кавалеристов. Крики, выстрелы, звуки горна и стоны смертельно раненых людей и животных, создавали на поле ужасную неразбериху. Два орудия били непрерывно, наводчики едва успевали поправлять прицелы.
Однако, вражеские кавалеристы продолжали подбираться всё ближе и ближе к пушкам, несущим смерть. Сзади на передовую линию атакующих шведов напирали следующие ряды кавалерии, не понимающих, в чём заминка. Пушкари работали, не разгибая спины, вот, к ним подключились стрелки, когда атакующие шведы пересекли сто метровый рубеж. Наступление всадников немного замедлилось под градом выстрелов из полусотни ружей, но, оставшиеся считанные десятки метров подстегнули погибающих шведов. Они понимали, что от гибели или победы их отделяет нетронутая полоса белого снега между всадниками и пушками. Вот, вперёд вырвались кавалеристы второй линии атаки, именно они пересекли последний сигнальный рубеж в полсотни метров.
Николай машинально перевёл взгляд на правый холм, на вершине которого появились два сизых облачка от пушечных выстрелов. Из-за шума, никто не услышал вступление в бой новых орудий. Только атакующие всадники вдруг обнаружили, что позади никто не напирает, выталкивая их вперёд. Командир кавалерии, полковник Горн, заметил удар во фланг атакующей коннице и развернулся, чтобы дать команду горнистам играть отступление, но, сразу три пули ударили его в живот и в голову, хоть и на излёте, трёх ранений хватило, чтобы свалить раненного полковника. Горнисты промолчали лишних пять минут, пока адъютанты перевязывали раненого командира. Однако, этого хватило для полного разгрома кавалерии шведов. Беглого огня с двух направлений из четырёх пушек и сотни ружей кавалеристы не вынесли. Никто из них не успел даже бросить оружие, новички дружинники стремились показать себя, выбивая всех, кто сидел в седле.
Лишь адъютанты полковника Горна, успели подхватить раненного командира и, в сопровождении двух десятков штабных офицеров и горнистов, бежали, к не успевающей подойти пехоте. До передовых частей, спешащих на помощь к избиваемой кавалерии пехотинцев, оставалось ещё три километра, добрых полчаса пути. Этого времени с избытком хватило, чтобы собрать богатые трофеи на поле боя. Десяток татар, забравшись на трофейных коней, за это время сбили из выживших лошадей целый табун в две с лишним сотни голов. На коней дружинники азартно навьючивали собранные трофеи, переходили по полю, осматривали раненых и контуженых шведов. Тяжелораненых кавалеристов татары безжалостно отправляли в мир вечной охоты, предварительно сняв с них одежду и доспехи с оружием, а способных ходить пленных шведов, пинками, сгоняли к месту сбора.
Когда передовые колонны шведской пехоты подошли к полю боя, там лежали раздетые трупы кавалеристов да убитые лошади. А вдали, не особо торопясь, отходили к крепости несколько десятков магаданцев, сопровождая повозки с орудиями. Командир передовой колонны шведов едва не скомандовал наступление, наступая на старые грабли. Но, его спас от неминуемой гибели курьер из ставки командующего. Вид курьера был настолько изумлённым, что капитан Де Лагарди, приготовился к неприятностям сразу. Но, не ожидал, что они будут такими.
– Командующий убит, командование принял генерал Шеттингоф. Полчаса назад было нападение на артиллерийский обоз, все пушки уничтожены, пушкари погибли, запасы пороха взорваны. Генерал Шеттингоф приказывает вставать на ночлег, в семь часов собирает военный совет.
Глава 9
За неделю до нового, 1575 года, в Ёбург вернулся Пётр, с десятком дружинников и двадцатью возами добра. Первый день он рассказывал о своих приключениях до самого утра. В бывшем обеденном зале собрались все магаданцы, перебирали гостинцы, слушая рассказы командира. А ему было что рассказать, полгода европейских странствий выдались для подполковника весьма насыщенными. Зафрахтовав весной в Холмогорах коч для плаванья в Европу, он договорился с кормщиком об установке на борту одной пушки. Место нашлось на передней части палубы, перед бушпритом. Зато орудие могло стрелять не только вперёд, но и по обе стороны корабля. Собственно, установкой скорострельной пушки, подполковник и уговорил кормщика вообще рискнуть отправиться в Европу.
Редко, кто из поморов бывал там, предпочитая добывать моржовый клык на Груманте, либо ловить рыбу у берегов Колы, продавать всё это в Холмогорах. Путь в Европу считался не столько тяжёлым, сколько рискованным. В первую очередь, из-за почти стопроцентной вероятности нападения пиратов. За русскими кочами охотились пираты всех стран, не брезговали нападениями и просто торговые суда, как правило, основных конкурентов. Англичане не пускали русских в Европу, чтобы сохранить сверхприбыли Московской торговой кампании, практически монополизировавшей русский рынок. Шведы захватывали русские суда, как основных конкурентов по добыче северных ресурсов – моржового клыка, мехов, рыбы. Изредка поморы собирали крупные караваны, чтобы добраться до Европейских рынков. Но, даже миновав опасности на море, русские торговцы не могли продать свои товары по европейским ценам.
