Дмитрий Старицкий - Недоделанный король
Давно там к тому шло. Только тлело… Людей жалко. Но хватит нам скорбеть о прошлом ТАМ. У нас с тобой, Франциск Гастоныч, будущее теперь здесь, и только ЗДЕСЬ. И оно пока не очень определенно. Хотя мне тут нравится гораздо больше, чем в прошлой моей жизни. Так что скажешь про клинок?
Золинген. Мастер Клеменс Хорн, но у нас считалось, что он жил немного позже — в начале следующего века, — вынес я свой экспертный вердикт. — Начальная цена на аукционе Сотбис — от восьмисот тысяч евро. Так что лимон баксов на боку носишь. Гордись.
Может, это и не Клеменс вовсе, а кто-то из его старшей родни? — предположил бастард. — Не всех же мастеров история запомнила.
Может, ты и прав, — согласился я с ним. — Клеменсу Хорну еще клеймо с головой волка приписывают и единорога… В любом случае повезло тебе с клинком. И баланс у него идеальный.
Главное — не клинок, а тот, кто его держит, — гордо заявил бастард и засмеялся. — Доверь дураку стеклянный член, так ведь его разобьет и руки порежет…
Когда сливки делегации, оставив на пирсе охрану, поднялись к нам на полуют, клинок был уже убран, и мы с Арманьяком мирно попивали сидр, закусывая его чищеными орехами.
Прибыли Саншо с парой своих рыцарей, Бхутто, баннерет д’Айю, сьер Вото и оба моих оруженосца.
Сир, — изобразили они поклон.
Проходите, сеньоры. Сидра? А то день сегодня жаркий, как будто и не осень совсем. Вы готовы?
Бхутто кивнул мне и передал через виконта де Базан кожаный тубус.
Раскрыв средневековую непромокаемую морскую упаковку для документов, я достал из него свернутый в трубочку пергамент и развернул на столе. Большая печать была уже приложена и прошнурована красной атласной лентой через сургуч. Забыл сказать: пока я мотался по Басконии, ювелир мне сваял большую золотую печать командора ордена Горностая. А канцлером-хранителем большой печати Командарии я назначил, естественно, валета Бхутто. В ранге официала Ордена.
Жан, конде д’Арманьяк, — произнес я как можно торжественнее, — в присутствии канцлера ордена Горностая и кавалера чести дона Саншо Лосо дела Вега, при благородных свидетелях этим патентом вы возводитесь в звание адмирала орденского флота. Базироваться будете здесь, в Сибуре. Я понимаю, что флота у нас пока как такового нет, но он будет. Глядя на ваш прекрасный корабль, я в этом не сомневаюсь. Но… после коронации я на вас возложу также создание военного флота короны Наварры.
Благодарю, сир. — Бастард опустился на одно колено и принял из моих рук вполне себе приличного размера «портянку» из пергамента.
Бхутто постарался, и патент вышел красивым. Хоть в музей под стекло.
Йост! — крикнул адмирал вниз, на основную палубу, едва встал на ноги. — Вина для всех сюда и кубки. Быстро.
Повернувшись к благородной компании, он улыбнулся.
Такое прекрасное событие необходимо отметить не менее прекрасным розовым бордоским. Не возражаете, благородные доны?
Возражений не последовало. Только я себе позволил брякнуть, хорошо еще, что на эускара:
Благородные доны не будут возражать и против холодного ируканского. — И, весело переглянувшись с Жаном, сел обратно в кресло.
Оно на полуюте стояло всего одно. Исключительно для меня. Даже Саншо — целый инфант — стоял и не жужжал. Средневековье…
А пока несут вино, мы послушаем походного маршала о диспозиции нашего обоза на марше, — внес я деловое предложение.
Сир, — прокашлялся сьер Вото. — Разгрузка шебеки завершена. Идут последние приготовления по увязке грузов. Несмотря на то что весь привезенный металл и селитру мы оставляем в Дьюртубие, своих повозок и мулов нам не хватило, но выручила шевальер Аиноа, предоставив нам во временное пользование свои повозки, животных и возниц. Правда, в счет ее тележной повинности Ордену за будущий год. Микал перечитывает и увязывает казну, которую мы забираем с собой… Кто остается в замке?
Шевальер Аиноа и дон Оуэн. Эрасуну я забираю с собой.
Куда на марше ставим артиллерию?
Сир, вы позволите? — вклинился бастард.
Да, конде. Что вы хотели сказать?
Мой опыт бургундских войн, сир, подсказывает, что артиллерию на марше надо ставить в середине колонны. Тогда в случае даже внезапного нападения ее успевают отцепить от упряжки и выкатить на прямой выстрел.
В любую сторону.
Принимается.
…Час с гаком это совещание у нас отняло. Непростое это дело — обозы водить. А без них тут никуда толком не доберешься большой компанией.
Когда расходились, бастард неожиданно спросил у баннерета, как поживает его отец.
Спасибо, ваше сиятельство, неплохо, — ответил Анри. — После того как батюшка получил от вас эту ужасную рану на дуэли, он — благодарение Богу — выжил, но отошел отдел и полностью посвятил себя хозяйству в баронии. И у него это неплохо получается. Наши имения процветают, чего не было, когда он постоянно проживал при дворе. И моя мать счастлива.
Наконец-то сдвинулись с места. Население Сибура и Сен-Жан-де-Люза наше выдвижение восприняло как парад, с соответствующим воодушевлением и ликованием. И даже колокольным звоном с церкви Сан-Винсан.
Все окна и балконы на пути нашего следования были забиты любопытствующим народом. Особые восторги вызвали кантабрийские кавалергарды — у них кони в цветных попонах, да и сами они красовались шикарными налатниками, расшитыми золотом, серебром и цветным шелком. И, конечно, шлемы в перья.
А еще у каждого нашего отряда, каким бы маленьким он ни был, появилось знамя, как и положено в это время. Знамена также были цветными и красиво развевались на осеннем ветру.
Пешая полусотня мурманов ожидала нас за городом и потом отчаянно завидовала, что они сами проворонили ради удобства такую почесть и такое зрелище.
В обозе, сразу за пушками на трех фурах Ленка везла мое разросшееся добро, попутно обучая тому, что ей следует знать, новую чернокожую рабыню — подарок бастарда мне. Совсем юная девчушка. Для негритянки даже красивая, только худая.
Когда я об этом сказал Жану, то он только засмеялся.
Все в твоих руках, сир. Откормишь ее до нужной кондиции. Вспомни, что сбрасывать вес намного труднее, чем его набрать, а Гербалайфа тут нет.
Да ладно… хватит мне расхваливать свое бэу, — буркнул я.
Обижаешь, сир, — набычился бастард, — плохо обо мне думаешь. На таком уровне здесь дарят только девственниц.
Обедали в поле, не заходя в Байонну, супом и кашей из полевых кухонь, которых теперь, благодаря нашей задержке, в орденском замке хватало на всех — успели наклепать. Однако магистрат города, верный договору со мной, компенсировал нам эти затраты продуктами, хотя первоначально планировали дать нам почетный обед. Патриции даже хотели обидеться на меня за то, что я не вошел в город, но быстро передумали на меня дуться.
Отдохнув с полчаса после обильной еды, мы поспешили выступить дальше на восток, в сторону Ортеза.
На полпути у поворота к Даксу встретили легиста Капулетти со свитой из полудюжины таких же легистов в черных мантиях, но верхом. Это не считая слуг. Они как раз двигались нам навстречу.
Сир, я счастлив вас видеть в добром здравии, — стянул юрист с головы бархатную беретку и низко кланялся, однако не слезая с коня. — И с такой силой, — обвел он рукой войсковую колонну.
На его головном уборе появилось новшество — золотая пряжка и три совиных пера. Нобиль, ёпрыть. Что удивляться — я сам его возвышал. Но тезка выбрал птичку грамотно, как давно утвердившуюся в геральдике символом мудрости. Понимает…
Как ваши успехи? — спросил я.
Легист начал сразу с главного.
Дакс — ваш, сир, но только после вашей коронации. Они хотят идти только под рея. Виконт их не устраивает, — развел он руками. — У них уже был виконт.
Или ждут еще чего-то… — предположил я.
Возможно, сир. Д’Альбре сейчас гостит в По у вашей матушки. А они его опасаются. Все же он формально их сеньор.
Сколько с ним войск?
Только его гвардия, сир. Пять десятков конных.
Это только кабальеро?
Нет, сир, всех. Со слугами. Латников — не больше половины.
Пятьдесят — это нам по силам, — подмигнул я легисту.
А сам подумал, что двадцать пять рыцарей — это много. Если схлестнуться серьезно, то исход непредсказуем. Но не стал заострять на этой мысли внимание шпака.
Я вижу, ты себе набрал свиту.
Вы же сами, сир, мне дали такое поручение… — немного оторопел Капулетти.
Я кивнул, подтверждая, что это действительно так.
Все правильно, маэстро. Я давал вам такое задание. — И спросил: — Кто они?
Все доктора римского права, сир, но разных университетов.
Итальянцы?
Не то чтобы я был против такого землячества, но…
Нет, сир, — обнадежил он меня. — Полный космос: савойец, флорентинец, сиенец, провансалец, сицилиец и даже корсиканец есть.
