Храмов В. - Сегодня - позавчера. Трилогия
- Воды принесите, в себя его приведите. Он не должен пропустить ни секунды этого "удовольствия". Ишь, малохольный! Как девок наших насильничать, так это он в сознании. А от ответа отлынивает.
Честно говоря, меня самого подташнивало слегка. Но, это сначала. Теперь нет. Пока приводили в сознание немца, покурил.
- Очухался, малохольный? Как гимназистка, сомлел. Кадет, переводи. Спроси - он убедился, что я шутить не буду?
Немец закивал.
- И в плен мы сдаваться не будем. Мы - их смерть. Мы пришли им капут делать. Так и будет "капут". Это их слово. Будет говорить?
Я взял обломок пилы, сел на корточки. Немец был бледен, как мел, но молчал, вытараскав на меня свои глаза. Пожав плечами, я опять принялся пилить мягкую ногу.
- Будет говорить?
Немец закивал. Вынули кляп - и он стал "вещать". О том, что он ни в чём не виноват, что ему приказали и т.д., и т.п.
- Старая песня урки. Ничего не переводи. Он не виноват, не он такой, а жизнь такая. Этого нам не надо. Как по делу начнёт трепаться - тогда и переводи. А все эти заверения в ангельской безгрешности для архангела Гавриила оставь. Лучше спроси - что за часть, сколько их, чем вооружены, где штаб и кто командир.
Постепенно разговор перешёл в деловое русло. Выяснили, что в селе при полустанке окопался мотоциклетный батальон в составе двух рот, у них 3 миномёта, больше десяти пулемётов, несколько бронетранспортёров и пара танков. Плацдарм у моста удерживает рота этого же батальона и противотанковая батарея. Это на нашем берегу. А на том берегу - сапёрная рота, рота связи и батарея 20-мм зениток (слово "флак" Кадет перевёл как "флаг"). И это всё? А остальные части их "панцердивизион" - отстали, добивая окруженцев. Глупо. Разумнее было бы наоборот. Но, оказалось, как пояснил наш "язык" что только танки могут сдержать прорывы из окружения. Видимо, в окружении наши части бьются яростнее - отступать-то некуда.
- Вот и всё, а ты боялся. Кадет, добей его.
- Но, Виктор Иванович, как же так? Почему я?
- А что мне теперь его в поясницу целовать? Куда его девать? Чем его кормить? У матери твоей пайку урезать и ему отдать?
- Он может пригодиться.
- На хера? В селе новых навяжем, званием побогаче, знающих поболее. Вали его! Боец должен не только уметь умирать, но и убивать. Я не сомневаюсь, что ты отдашь жизнь, если надо. Я должен убедиться, что ты и жизни лишишь, не дрогнув. Вали его! Ты за моей спиной всегда, я должен быть в тебе уверен. Сделай это быстро и безболезненно для него - он заслужил. Нож сюда приставь и дави. Дави сильнее! Молодец! Отдохни, Кадет. Уберите эту падаль! Морозов, ты здесь? Шило? Забирайте лампу и пишите отчёты о результатах разведки. Пошлёте делегатов связи с донесениями, Морозов - своим, Семёнов - нашим. Через час разбудите меня и выступаем. Караул менять четырежды в час, чтобы все отдохнули и обогрелись.
Конечно, я не спал. Уснёшь тут! Просто час пролежал на опилках, глядя во тьму, слушая перестук капель по жести, тихие перешёптывания ребят. Пусть думают, что я сплю. Пусть знают, что я - зверь, живодёр, убийца бездушный и способен уснуть спокойно после разделки человека. На душе муторно.
А их сюда никто не звал! Они пришли убивать людей МОЕГО народа, они пришли поработить МОЮ Родину! Убил, убиваю и буду убивать! И сам сдохну! Я - сдохну, а кто-то жив останется. Народ мой продолжиться в годах, в веках! Кадет, например. Он должен уметь убивать. Чтобы рука не дрогнула, как у того снайпера из группы Лешего. Тоже, наверное, в живого человека первый раз стрелял.
Пришло время действовать дальше. Я встал, увидев, что в мою сторону направился узкий, даже в плаще, силуэт Шила.
- Корми людей, Володя. Трофеями. Немцы должны были запастись.
- Есть!
- Миша, составь опись трофеев. Я говорил, чем отличается мародёр от солдата?
- Централизацией сбора трофеев.
- Точно. А централизация подразумевает документальное оформление. Не корчи рожи! Ты думал война - это кровь и смерть? Должен тебя разочаровать, Миша. Война - это куча бумаг. Карты, планы, схемы, приказы, донесения, рапорта, ведомости, требования, накладные и ещё сотни видов бумаг. Это - война. А кровь... Кровь лишь небольшое развлечение, а смерть - избавление. Учись, пока я живой. Меня убьют - ты будешь впереди бежать, "Ура!" кричать и пушку таскать. А пока - пиши.
- А как это пишется?
- Обыкновенно. На верху листа пишешь - "приходная опись" и номер. Первый сегодня. Сегодняшнее число поставь. Дальше пишешь: "в результате боя на лесопилке, координаты укажи, были захвачены трофеи. И перечислишь в столбик. Например, пулемёт МГ-34 - 2 штука, автомат МП...
Я поднёс автомат ближе к огню, чтобы прочесть надпись:
- МП-40, сколько их? Вот и запишешь. И так далее. Всё пиши, даже эти перчатки. А что за перчатки? О, нормальные такие. Это я забираю. Так и запишешь, когда их оприходуешь: "выданы старшине Кузьмину в количестве одной пары". Так и пиши. И всё, что съедим, так же оформишь. Ребят, кто, что взял - Кадету доложите, чтобы оформил. Он у нас, временно, - писарем.
- Медведь, а это писать?
- За Медведя - ухо откушу. Что там?
- А сам нас погонялами кличешь.
- Не погонялами, мы не воровская малина, а позывными. Конкретно ты - ещё не заслужил меня Медведем в лицо называть. Я понятно объясняю?
Боец кивнул, протянул мне металлический предмет с цепочкой.
- Ух, ты! Судя по весу - золото. Часы что ли? Откуда?
- У того, которого вы пилили, было. Вы надпись на крышке прочтите.
Поднёс к огню. "ХХ лет РККА" выгравировано.
- Крышку откройте, с той стороны.
"За отличную службу".
- Кадет, как ты думаешь, откуда у немца эти часы? Такие - абы кому не дают. Ими награждают. И не сержантов. Как ты думаешь, что стало с этим высшим командиром? Кто это был? Полковник, генерал? Комдив, комкор? Тебе не жаль этого профессионала? А немца пожалел? И дальше будешь жалеть? Пиши: "часы карманные, корпус из металла жёлтого цвета, с надписями". Надписи перепишешь. Нет, ребята, эти часы мы не можем оставить - они принадлежат семье этого доблестного командира. Штука редкая и хозяина смогут легко найти. Наш долг - вернуть их. Может - это всё, что осталось от этого человека, а сам - сгинул где-нибудь. Судя по "ХХ лет РККА" - всю жизнь мотался по гарнизонам, дети его видели редко. Память будет. Мы пока не заслужили таких почестей. Наша добыча - сосиски, два мотоцикла и два пулемёта. А я вот - перчатками разжился. Разбирай, что нравиться, ребята, но Кадету - доложитесь!
Перчатки были с длинными манжетами, чуть не до локтя. На хрен! Отрезал. И ополовинил пальцы на правой перчатке - указательный и большой. Теперь не будет мешать стрелять.
- Командиры, ко мне! Да заканчивайте, не на рынке! Там, в селе, ещё две роты таких тварей. Свалили!
Остались только Леший, Шило, Морозов, Шолов и Мельник, куда без него. Постоянно рядом, тенью моей стал.
- Слушай, что я думаю. Надо выдвигаться вперёд. Здесь оставим Кадета и Морозова. Наших встретят, доведут до них наши наработки. А нам... Смотри - атаковать будем по-светлу, раньше - Ё-комбат просто не успеет. А там - ж.д. насыпь и грунтовка. Пара пулемётов - и через них не перебраться на ту сторону. То есть, эту сторону путей отхода врага мы сможем контролировать, а они, прикрывшись насыпью, отойдут и ударят в тыл батальону. Поэтому, предлагаю - затемно пересечь обе дороги и перерезать им путь к отступлению. У нас два пулемёта, снайперы, гранаты. Не пропустим. Как думаете?
- Если танками пойдут - прорвутся.
- Может быть. Но, одно дело - танк в селе, а наши ребята атакуют, как на ладони, он их видит, они его - нет, а другое дело - он на дороге, а мы в кустах. А там - бронебойщики его под хвост и ужалят. А пехота немцев, пока бежать будет на виду у "леших"... Как ты думаешь, Лёш, это будет славная охота?
- Мне нравиться задумка, - кивнул Леший. Остальные поддержали.
- Тогда - выступаем! Плащи и брезент возьмите. Дождь хоть и кончился, но земля сырая, осень. А нам на ней до утра зябнуть. И все гранаты забирайте - близко подойдут - гранатами отобьёмся. Главное помните - "колотушка" - тёрочного действия. Дёргать надо сильно и резко, а то не рванёт. Во, чуть не забыл! Морозов, гражданские в селе есть?
- Не должно быть. С нами отошли. Те, что ещё были.
- Это даже очень хорошо. Обидно будет своих зацепить. И, Морозов, своих красноармейцев предупреди о нас и нашей одежде, а то ещё обиднее будет, когда свои завалят с перепугу и подвиг не дадут совершить.
Собрались, пошли. Кадет обиделся, что его оставляем. Дитё! Неужто думает, что ему войны не хватит? Осадил резко, даже грубо. Нечего вперёд батьки в пекло лезть!
Вещмешки оставили, но не сказать, что шли налегке. Амуниции на каждом висело, как на вьючных мулах. Дождь вроде и кончился, но отовсюду продолжало капать, с каждой ветки, каждого не опавшего листочка. Не успевшая высохнуть одежда снова промокла, потяжелела. Пока шли быстро, было жарко и душно. А заляжем? Воспаление лёгких - обеспеченно.
