Телохранитель Генсека. Том 2 (СИ) - Алмазный Петр

— А что за история с сосной? — поинтересовался Аганбегян. — И где сейчас этот егерь? Он с нами на охоту сегодня тоже ездил?

— Нет, Абел Гезевич, не ездил, — ответил Брежнев. — Он сейчас в Уссурийской тайге главным охотоведом работает. Недавно вот женьшеня прислал и элеутерококка. Жив, курилка, причем так сильно жить хотел, что когда кабан на них ринулся, егерь карабин бросил и взлетел на ближайшую сосну. Потом слезть не смог сам, снимали его. Автовышку в лес подогнали. Хорошо, что дорога была недалеко и завалов не было. Потом еще час уговаривали руки разжать. Так крепко вцепился, что его от ствола оторвать не могли. Спрашивали потом, как он туда вообще влез — по гладкому стволу? Не помнит. Вот уж точно, со страху чего только не сделаешь. А кабана так и не нашли потом, ушел, зараза. Сейчас смешно вспоминать, но тогда едва не лишились министра обороны.

Леонид Ильич тяжело вздохнул и грустно добавил:

— Светлая память Андрею Антоновичу!

Генсек встал, молча налил себе в рюмку «Зубровки» и, ни с кем не чокаясь, выпил, проигнорировав умоляющий взгляд личного врача. Косарев только грустно вздохнул.

Мне тоже пришлось выпить, на этот раз поминая недавно отошедшего в мир иной маршала Гречко. Но совсем немножко — буквально на донышке.

После этого Леонид Ильич встал и, кивнув мне, вышел из-за стола. Я пошел за ним.

— Вот ты мне скажи, Володя, — спросил Леонид Ильич, когда мы уже поднялись в его спальню, — неужели и вправду пора брови под нос переклеивать? Что, народ так по Сталину соскучился? Ты ведь намекал, что я слишком мягкий?

— Леонид Ильич, прошу прощения. Ляпнул глупость, не подумав, — я мысленно отругал себя. — Вы же знаете, я не пью, а сегодня пришлось. Кроме того, у Иваныча настойка термоядерная. Немного развезло, на глупые анекдоты потянуло.

— Не скажи, Володя, не скажи. Как говорил тот же Сталин: «Шутка — дело серьезное». У меня матушка любила говорить, что сказка ложь, да в ней намек… И вот намек твой я хорошо понял. За анекдоты сажать, конечно, глупо, но Сталина людям явно не хватает. Нет у меня его властности, его бескомпромиссности. Ну не могу я так, как он — жестко, даже порой жестоко. Да и люди устали бояться. Жить хотят легко и счастливо. Но анекдоты сочиняют такие, что невольно задумаешься: не хватает крепкой руки?

Леонид Ильич, тяжело вздохнув, опустился на ближайший стул.

— Мне кажется, что крепкой руки народу не для себя хочется, а для так называемой элиты, — ответил я, опускаясь перед Леонидом Ильичом на колено — стянул с его ног охотничьи сапоги, достал из шкафа пижаму, помог Брежневу переодеться. Он прилег на кровать, накрылся одеялом и сонно пробормотал:

— Я что-то уже совсем засыпаю. Глаза слипаются. Вот что значит хорошая охота… — пробормотал он, засыпая.

Тогда я настроился на его «волну» и, как уже неоднократно делал ранее, начал свою экспериментальную терапию. Словно бы программируя Генсека на позитив, мысленно внушал ему: «Состояние вашего здоровья улучшается с каждым днем. Организм омолаживается. Вы полны энергии и, проснувшись, будете сохранять бодрость. Тяга к курению прекратится и будет противна сама мысль о курении. Здоровый образ жизни станет вашей нормой»…

Леонид Ильич крепко спал, похрапывая. Пусть не с первого раза, но мои старания принесут свои плоды. Я уже имел счастье в этом убедиться и потому верил в свои силы.

Я тихо вышел за дверь. В кресле рядом с дверью уже устроился Михаил Солдатов. Он развернул газету и углубился в чтение, едва кивнув мне, приветствуя. Не став отвлекать его разговорами, я вышел на улицу.

Дождь все-таки пошел — холодный, нудный, как это часто бывает осенью. Бабье лето закончилось, впереди ждали два осенних месяца и долгая зима. Завтра возвращаемся в Москву. Надо выспаться. Я зябко передернул плечами и направился к домику охраны. Добравшись до постели, скинул с себя одежду и вырубился, не хуже Брежнева — мгновенно. Успел только подумать: «До чего я не люблю охоту»…

Проснулся от звука будильника. На часах шесть утра. Не помню, что мне снилось, но душу скручивало в узел, накатывала какая-то подсознательная паника. У людей с развитой интуицией такое случается во время землетрясения или других природных катаклизмов. Однажды подобное состояние охватило меня в горах, перед сходом лавины.

Не стал убеждать себя, что это признаки паранойи, просто доверился чутью. Быстро встал, заправил кровать, привел себя в порядок и вышел из домика.

Явился к генералу Рябенко, тот был уже на ногах.

— Александр Яковлевич, снова предчувствия у меня нехорошие. Хочу проверить то место в Клину. Или сегодня тоже по объездной Клин минуем?

— Не по такой погоде, Володя… — с неодобрением глянул через окно на улицу Рябенко.

Утро не порадовало солнцем, серая хмарь почти не просветлела. Дождь лишь усиливался, все громче стуча в оконные стекла.

— Ты вот что, Володя… — генерал оценивающе посмотрел мне в глаза, — возьми с собой ребят из центра спецопераций. Двоих на заднее сиденье. И обязательно с оружием. Не рискуй. И не геройствуй, как ты любишь.

— Хорошо, выполняю, — коротко кивнув, я повернулся и вышел.

Дорога до Клина была спокойной. Доехали быстро. Но в Клину предчувствие снова царапнуло душу. Я остановил служебную «Волгу» возле долгостроя, кивнул бойцам и жестами показал направление. Они молча рассредоточились, уже через несколько секунд скрывшись с моих глаз. Сам я пошел через главный вход. Закрытая дверь не смутила, замок был стандартный — и я быстро открыл его отмычкой.

На первый этаж не стал тратить время. Второй тоже пропустил, а вот третий осматривал уже внимательно, исследуя каждый закоулок с той стороны здания, которая выходит на дорогу.

Спецы меня опередили. В глубине коридора появился один из них, и знаком показал на открытую дверь. Кивнув, показывая, что понял его, я тихо двинулся в сторону дверного проема. Пистолет держал наготове.

В пустом помещении никого не оказалось. Обманка! На полу лежал матрас, рядом стоял деревянный ящик. Ложная лежка. Значит, кто-то хочет, чтобы мы искали здесь. Или хотя бы тратили на это время. А пока мы прочесываем здание, настоящая точка выстрела остается без внимания где-то в другом месте. Ну что ж, не дураки работают. Заставили нас нервничать и дробить силы. Так как одного спеца я действительно оставил в здании на случай, если снайпер все-таки объявится. Заодно пусть осмотрит остальные этажи.

А сам я, вместе с другим бойцом, побежал вниз.

В машине связался по рации с Рябенко, доложил ему ситуацию. Оказалось, что кортеж Брежнева уже выехал. Рябенко пообещал, что дежурному на Лубянке сообщит сам, а мне приказал встретить усиление — оно уже в пути.

«Усиление» — так назывались резервные группы, которые должны поддерживать наружную охрану в случае возникновения внештатных ситуаций.

Я рванул вперед — «Волга» пронеслась через Клин черной молнией. Доехал до места, где объездная дорога встречалась с основной трассой «Москва — Ленинград». Лес здесь вплотную примыкал к дороге и лучшего места для новой засады было не придумать.

Здесь я дождался бойцов из усиления. Приказал им рассредоточиться и проверить каждый кустик. Сам же двинулся дальше по маршруту.

Выехав из леса, поначалу я не обратил внимания на старый жигуленок. Мужичок, судя по виду — колхозник, менял колесо. Поставив машину на винтовой домкрат, он с усилием вращал ручку, регулируя высоту подъема. Картина была настолько мирной, такой обычной, что я даже улыбнулся.

Уже отъехал километра на полтора, как дошло… Это же и есть засада! Давно всем известно: если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место. А я, как придурок, натыкаюсь на пустышки, сделанные специально для того, чтобы отвлечь охрану.

Резко вывернул руль, разворачиваясь. Проклиная инструкции на чем свет стоит, одной рукой удерживал руль, а другой нашарил рацию, которую еще на остановке в лесу бросил на сиденье.

— Прием! На сто двадцатый километр, быстро. Зеленая копейка. Водителя задержать. Обыскать. Я еду туда же. Отбой.