Аксум (СИ) - Птица Алексей

С наступлением вечера отряд из пятнадцати человек, который я возглавил, выдвинулся в поход. И когда на землю опустилась тьма, мы успели отойти далеко от океана. Саванна зажила ночной жизнью: перекликались шакалы, хохотали гиены, откуда-то издалека слышался грозный рык льва. В воздухе мелькали перепончатыми крыльями летучие мыши. Нагретая за день земля истончала запах пыли, а жёсткая, уже начавшая высыхать трава больно стегала толстыми грубыми стеблями по голым ногам.

Но всё это мелочи по сравнению с тем, что нам предстоит совершить.

— Мамба⁈ — послышался голос одного из воинов, — куда дальше?

— Пока всем оставаться на месте. Ждите меня здесь.

Остановившись, я сильно потянул ноздрями воздух: пахло травой и очень слабо верблюжьим навозом. Рядом со мной совершенно неслышно появился Джа. В последнее время он стал появляться гораздо чаще и даже, как мне казалось, понимал меня и сейчас, видимо, решил принять участие в нашей охоте.

Кивнув коту, я легко побежал вперёд. Примерно через час быстрого бега я прибыл к цели и, затаившись, стал присматриваться к лагерю кочевников. Лагерь оказался совсем небольшим, человек примерно на сто, или меньше того, возможно, это просто передовой отряд, то ли резерв, то ли вовсе тыловой. Судя по убранству и виду шатров, ставка главного вождя Име — Маку здесь отсутствовала, а мне нужен именно он.

Жаль, искренне жаль, да и на послов мира этот отряд не похож. Ветер подул со стороны лагеря и донёс до меня запах верблюжьей мочи, пота и все остальные запахи, сопутствующие большому скоплению людей и животных. Эти люди пришли по нашу душу, я пытался с ними договориться и даже смог выиграть одну битву, но видимо, разум кочевников оказался глух. Тем хуже для них.

Обратно я добрался гораздо быстрее. Вернувшись, проверил у воинов оружие и рассказал каждому его предстоящие действия. Также я лично смочил все наконечники стрел сильным ядом, рецепт которого никто, кроме меня, не знал.

Времени это заняло немного, и вот уже весь отряд из пятнадцати человек бежал вслед за мной. Добравшись да ночевки противников, мои люди, рассыпавшись цепью, окружили лагерь, сняли часовых стрелами и по моей команде одновременно бросились в атаку.

Это оказалась, скорее, не битва, а бойня, и когда всё закончилось, я насчитал восемьдесят шесть трупов противников, убитых, по большей части, стрелами. Последние аккорды этой кровавой жатвы завершала рукопашная схватка, но активного сопротивления кочевники оказать не смогли и полегли почти полностью. Это же не просто скакать на верблюде, поплёвывая на пеших с высоты, здесь уже биться приходилось всерьёз, и с реально оборзевшими от своей значимости неграми. Спастись удалось всего нескольким кочевникам, одного из которых отпустил я лично, но перед этим допросил.

— Как тебя зовут, воин? — спросил я пленника, сидевшего на корточках в окружении тел убитых соратников.

Я мог придумать что-нибудь более устрашающее, но решил пока ограничиться театром одного актёра среди мрачных, но достаточно терпимых декораций. Взятый плен воин по внешнему виду показался мне десятником, а не простым воином, он имел достаточно представительный вид и внешность, несмотря на сухопарое, но в то же время жилистое тело.

— Акуджа.

— Ммм, Акуджа, ты хочешь жить?

Негр молчал, не зная, что ответить, не надеясь на мою снисходительность. Трудно верить в добродетель, находясь среди трупов.

— Я оставлю тебе жизнь, если ты передашь мои слова Име-Маку.

— Име-Маку убьёт меня, если я передам твои слова.

— Почему?

— Име-Маку боится тебя, Име-Маку поклялся, что убьёт тебя.

— Пусть убьёт, если сможет. Я вызываю его на поединок, если он не трус.

— Он не пойдёт, — покачал головой Акуджа.

— Почему?

— Ты нечестно воюешь, ты пользуешься ядом и тёмные силами, все в саванне знают, что новый военный вождь прибрежников — колдун!

— Ну и что? Я могу дать своё слово колдуна, что не применю против него яда.

— Он тебе не поверит.

Я усмехнулся. Отвернувшись, коснулся одного из мешочков, висевших у меня на патронташных ремнях, затем провёл пальцем по лицу, прочертив линию от носа к щекам, и вновь повернулся к воину.

Акуджа взглянул на меня и ощутимо вздрогнул. Я улыбнулся, отчего пленник ещё больше задрожал. И немудрено, ведь на моей коже сейчас фосфоресцировала специальная краска, превращая лицо в настоящую дьявольскую маску. Само понятие дьявола в этом дохристианском мире ещё не существовало, но злые духи уже давно и прочно обосновались в каждом сердце любого африканца, особенно в них верили в племенах кочевников.

— Не верит и не надо! Если он не явится на поединок, то тогда я приду к нему сам. А я всегда прихожу и выполняю свои обещания. Ваши племена станут моими, хотите вы этого или нет, и я стану вашим новым вождём. Сегодня я уничтожил весь ваш отряд, завтра та же участь постигнет любой другой. За каждую смерть моего воина вы заплатите десятью смертями, а то и сотнями. Я отпускаю тебя, Акуджа, и если ты боишься идти к своему вождю, зная, что он убьёт тебя, то поверь мне, смерть от моих рук может оказаться для тебя гораздо ужаснее, потому что я заберу твою душу. Ты умрёшь в великих мучениях, и будешь проклинать себя только за то, что не выполнил мои слова. Ты будешь гореть в чёрном пламени безвременья вечно! Клянусь Змееголовым, вечно! — и, запрокинув голову вверх, я разразился самым ужасным хохотом, на который только оказался способен, подражая в этом филину.

Не знаю, как так произошло, но Акуджу буквально ветром смело. Вот мгновение назад он сидел прямо передо мной, а сейчас его и след простыл, причём бежал он настолько быстро, что исчез буквально тут же, растворившись в темноте глубокой африканской ночи. Его никто не преследовал, и охваченный диким страхом он мог выполнить возложенную на него мной миссию, а убьёт его Име-Маку или не убьёт, уже не важно. Главная цель на сегодня оказалась успешно выполненной и, собрав трофеи и погрузив их на верблюдов, мы ушли восвояси.

Акуджа бежал без оглядки. От ужаса его сердце опустилось куда-то в пятки и, гулко стуча, оттуда руководило ногами, помогая бежать так быстро, насколько могло передвигаться человеческое тело. Он никогда так не боялся, как сейчас. Смертельный ужас настолько обуял его, что он не помнил, когда решился бежать, как вскочил и как понёсся, ничего этого он не помнил.

Очнулся он только тогда, когда не смог больше бежать и просто свалился в траву оттого, что его ноги свело судорогой, потому как все силы ушли на бег. Довольно долго он лежал, не в состоянии даже пошевелиться, пока, наконец, смог встать и, пошатываясь, медленно побрёл в ту сторону, где, как он знал, находился другой их отряд из числа загонщиков.

В этот раз загонщики оказались жертвами, а не охотниками. Из страха, а не из желания пошёл Акуджа искать Име-Маку. Через какое-то время он наткнулся на беглецов из своего же отряда, а те привели его к самому вождю. Случилось это уже на следующий день.

Име-Маку, высокий негр, худой, как щепка, с острыми чертами лица и буйной кучерявой шевелюрой на голове, сидел на верблюде и сверху осматривал ближайшие окрестности. Он считал, что его план по уничтожению внезапно усилившегося племени близок к благополучному завершению.

Конечно, Име-Маку мыслил гораздо примитивнее, но в целом аналогично выше сказанному. Он опасался усиления прибрежного племени, а кроме того, не понимал и боялся внезапно появившегося нового военного вождя. Сейчас наступил не самый лучший период для его союза племён, но заранее предугадать события он оказывался бессилен. Он понимал, что если не сможет уничтожить прибрежников сейчас, то потом окажется поздно, и его союз племён и родов распадётся.

Он разбил своё войско на несколько отрядов по племенам и окружил ими селения прибрежников со всех сторон, таким образом, решив нанести удар одновременно по всем. Те племена, которые лучше всего выполнят его указания, он после битвы поощрит, а тех, кто хуже, — уничтожит, усилив этим своё влияние. И тогда его племя окажется основным навсегда. Задумка, на его взгляд, казалась хороша. Осталось за малым — уничтожить врагов!