Кровавая весна 91-го (СИ) - Шу Алекс

— Понимаю, — кивнул бандит. — Мне, если честно, плевать. Как там, в «Кавказской пленнице»? «Или я веду её в загс, или она меня — к прокурору». Повторяю — мне не оставили выбора. Твой товарищ передал мое предложение?

Андрей кивнул.

— Оно не окончательное, я готов заплатить больше, — сообщил Боровиков. — Назови свою сумму.

— Мой ответ — окончательный, — отрезал политолог. — Я с тобой работать не буду.

— По-хорошему, видимо, у нас не получится, — лицемерно вздохнул толстяк. — Жаль, очень жаль. Придется действовать по-плохому.

— Это как? — Максимов с непроницаемым выражением лица ждал ответа.

— «Мастер и Маргарита», ты, конечно же, читал, — чуть улыбнулся краешками губ бандит. — Там у Воланда есть прекрасная фраза: «Человек смертен — это ещё полбеды, дело в том, что он внезапно смертен». У тебя же есть родители, сестра и дочка от первого брака. Боюсь, с кем-то из них может произойти что-то нехорошее. Нет, нет, никакого откровенного криминала, только трагические случайности. Кирпич на голову упадет, например, или машина собьет.

Андрей подобрался, недобро посматривая на бандита.

— Не дергайся, грохну! — узколицый с «глоком» внезапно возник как черт из табакерки, став чуть позади шефа. Дуло пистолета с глушителем смотрело в грудь Максимову.

— Если с кем-то из моих родных что-то случится, я тебе гаденыш кадык вырву, — осипшим голосом пообещал политолог.

— Мне плевать, — криво ухмыльнулся Сергей Борисович. — Не пройду в Госдуму, долго не проживу. Все фирмы и имущество раздерибанят, меня грохнут. Достанут и в камере, и на воле. Даже на другом конце шарика найдут. Провести остаток жизни скрываясь, и вздрагивая от каждого шороха, не смогу. Стар уже для подобных экспериментов. Так что, Максимов будешь работать на меня? Предложение по деньгам остается в силе. Как только скажешь да, и подпишешь договор, сразу три с половиной лимона перечислю, в крипте, долларами или евро, как скажешь. Не волнуйся, в документах они отражены не будут. Могу даже чемодан с кэшем выдать, не проблема.

На этот раз молчание было более продолжительным. Политолог прикусил губу и замер, напряженно обдумывая ситуацию.

«Вот гнида. Что делать? Отказать и подставить под удар родственников? Глупо. Согласиться? Придется подписывать договор и получать деньги за работу. Не хочу! Таких гнид надо давить, а не двигать во власть. Попробую потянуть время. Попрошу на размышления день-другой и буду думать, как выйти из этой ситуации. Бывших клиентов в Государственной думе и Совете Федерации хватает. Есть парочка бывших высокопоставленных силовиков. Они люди со связями, помогут отбиться от Борова, ускорят следствие и прижмут урода окончательно. На крайний случай, дадут возможность выйти из ситуации. А если он откажется ждать? Тогда усыпляю бдительность, соглашаюсь для вида, прошу договор, и действую по обстоятельствам. Попробую прорваться к воротам. Обслуга вписаться не должна, а охраны в особняке не много. Кроме узколицего, ещё два-три человека, максимум. Может получиться уйти, если завладеть оружием и взять Борова в заложники. Жирдяй в ментовку не побежит — не по понятиям. Пожалуй, так и буду действовать».

— Мне нужно подумать, — задумчиво протянул Максимов. — Два-три дня, чтобы определиться.

— Думай, — охотно согласился бандит. — Только не долго. Никаких двух-трех дней у тебя нет. Решение надо принимать здесь и сейчас. Тридцати минут хватит?

На этот раз молчание было более продолжительным.

Наконец политолог поднял голову.

— В принципе, у меня возражений нет, — нехотя ответил Андрей. — Надо бы договор почитать.

— Утюг, опусти ствол, не нервируй господина Максимова. Мы с ним уже почти договорились, — приказал Боровиков.

Узколицый медленно опустил пистолет. Но засовывать его обратно в наплечную кобуру не спешил.

— Василий, принеси договор. Он на столе в моем кабинете.

Мужчина в смокинге, сидевший у входа веранды, моментально улетучился.

Через минуту объявился и торжественно передал договор бандиту.

— Читай, — Боровиков протянул листы политтехнологу. Андрей взял кипу бумаг и углубился в чтение.

Боровиков взял лежащий рядом «верту». Набрал номер, услышал «алло», торжествующе ухмыльнулся:

— Гвоздь, мы подписываем договор. Притормози пока своих людей, не трогай никого пока. Если что-то изменится, перезвоню.

«Эта гнида послала своих уродов к дочке или родителям. Сука жирная!» — страшная догадка заставила лицо политтехнолога окаменеть.

— Не понял, — медленно произнес Максимов. — Ты своих церберов к моим родным послал?

— Так на всякий случай, — небрежно отмахнулся бандит, — Не переживай, подпишешь договор, никаких проблем не будет. Наоборот, мои люди за твоими родственниками присмотрят до конца выборов, ни один волосок с них не упадёт. Если, конечно, ты хорошо поработаешь, и мы победим.

«Нельзя с этим отморозком иметь дело. Он безжалостный и тупой в придачу. Будет постоянно шантажировать жизнью родных, если результатом не удовлетворится, может грохнуть. Настоящий реликт девяностых, сохранившихся до наших дней. Такими уродами целые аллеи на кладбищах выложены. Привык ломать людей через колено. Как только дожил до наших дней⁈ Не понимает — сегодня это не прокатывает. Можно серьезную ответку схлопотать. Вот потому что не остановился вовремя, привык убивать, порвут. И выборы, на которые Боров уповает, ничего не изменят. Ему просто не дадут дойти до конца. Снимут под каким-либо предлогом, законопатят в тюрягу, тихо грохнут, чтобы загнулся от „сердечного приступа“. Слишком много серьезных врагов наплодил своим беспределом. И любой из его команды, автоматически попадает в зону риска. Надо уходить. Тихо не получится, придется громко», — ясно понял Андрей.

Усилием воли Максимов заставил себя успокоиться и выдавил:

— В принципе, меня всё устраивает. Есть пара пунктов, над которыми надо подумать.

— Вот это правильно, — довольно улыбнулся бандит. — Давно бы так. Какие пункты вызывают вопросы? Прочитай, будем решать.

— Сейчас, — Максимов перевернул страницу договора, взялся за тарелку, освобождая место, и неожиданно метнул её в расслабившегося узколицего. Тяжелая посудина влетела точно в переносицу Утюга. Бандит вскрикнул от неожиданности и выронил пистолет. Максимов уже опрокинув стул и сжимая в руках вилку и нож, летел вперед. На ходу полоснул лезвием по лбу полезшего под мышку мужика в смокинге, воткнул вилку в живот узколицего, дернул начавшего тяжело подниматься Борова за лацкан пиджака, усаживая обратно.

— Сидеть, сука!

Всадил сверху вниз, каблуком в голову, стонущего и зажимающего ладонью рану Утюга. Лицевые кости хрустнули, брызнула кровь, глаза отморозка обморочно закатились. Бандит замер в отключке, раскинув руки.

Максимов, продолжая удерживать рукой пиджак Сергея Борисовича, быстро нагнулся и подобрал «глок». Приставил пистолет к виску толстяка:

— Ты же понимаешь, что покойник? — прохрипел Боров. — Я такое никому не прощаю.

— Ты же понимаешь, что отправлять отморозков к моим родственникам было большой ошибкой? — тем же тоном ответил политолог. — За это придется ответить.

Топот на лестнице, заставил Максимова насторожиться, и плавно сместиться за спину Боровикова. Левая перехватила бандита локтевым сгибом за шею, ладонь, ещё державшая столовый нож, сместилась к сонной артерии, пистолет хищно нацелился дулом на вход.

На веранду ураганом ворвались трое верзил в черных костюмах с пистолетами наперевес. Увидели бледного шефа с ножом у глотки, направленный на них «глок» и озадаченно застыли…

— Положили стволы на землю, иначе шлепну вашего босса, — подрагивающим от напряжения голосом скомандовал Андрей. — Быстро, я кому сказал!

Лезвие ножа чуть качнулось, вспарывая кожу на шее. Тонкая струйка крови потекла вниз, пятная белоснежный воротничок.

— Слышали, что он сказал? — сдавленно прохрипел беспредельщик. — Исполнять!

Охранники мгновение помялись, потом положили стволы на землю.