Воробей. Том 2 (СИ) - Дай Андрей
Конечно, покричали друг на друга. Мой лексикон обогатился новыми идиоматическими выражениями, а фантазия Краббе — новыми способами сексуальных извращений. Но, таки, пришли к соглашению. И, как в том анекдоте о новых русских, он побежал выписывать заказ на первоначальное конструирование первого в серии корабля новейшего класса, а я пошел к Рейтерну с предложением изыскать возможность увеличить бюджет Морского ведомства на пяток миллионов рублей. Серебром.
А двигатель? А, что — двигатель? На Томском Механическом заводе уже года с два, как стоял на козлах испытательного стенда прототип паротурбинного двигателя. Собрать-то его энтузиасты собрали, испытать-то испытали, а вот куда применить не выдумали. Для паровозов мощность была избыточной. Для авиации — вес зашкаливающий. Для речных, или даже — морских, судов, крутящий момент оказался чрезмерным. Лучший КПД двигатель выдавал при постоянно-высоких оборотах, а в режимах, требующихся для движения тех же паровозов, выигрыш в силе оказался незначительным. Не к чему турбина машине, разгоняющейся до пятидесяти верст в час раз в год, да и то под горку.
Миноносцам же турбина была прямо-таки — то, что доктор прописал. Отправил Коле справку с ТТХ паровой турбины, и посчитал, что долг мой выполнен. Пусть теперь инженеры решают, что с этим чудо-юдом делать.
Через полгода, когдая уже и забыл почти тот разговор, Николай Карлович, после очередного заседания Совета Министров, придержал меня в зале. С донельзя загадочным видом извлек из папки сложенный вчетверо лист с чертежом, и расстелил его на столе. Да еще и погладил потом. Нежно так. Как гладят верную лошадку, вывезшую всадника из-под обстрела.
— И что это за угребище? — вырвалось у меня. — Пограничник что ли?
— Чего это пограничник? — побагровел от ярости морской министр.
— Ну, похож на торговца. Чтоб не выделяться среди водных барышников.
— Экий ты грубый, Гера, — огорчился Краббе. — Люди старались. Чертили. А ты его барышником обозвал. Это миноносец. Получше, кстати, галльских будет.
— Не. Не будет, — отрезал я. — На это у меня денег нет.
И пока Коля ослаблял тугой галстук, подбирая фразу по-красочнее живописующую всю глубину моего грехопадения, я взял карандаш, и на обратной, чистой, стороне листа начертил нечто совершенно другое.
— Это что? — мать-перемать, и итить не дойтить.
— Это, друг мой Коля, настоящий миноносец. А то что вышло у твоих рисовальщиков — это в прошлом веке устаревшая хрень. Вперед нужно смотреть, господин адмирал. Вперед! На десятки лет вперед. Нет у Отчизны лишних денег, каждые десять лет вам флот заново строить. А это судно и через тридцать лет будет d’une manière opportune. Проведем ему upgrade, заменим машину на самую новую. Воткнем пару новейших пушек, и будем еще двадцать лет турка кошмарить. Comprendre?
— Слово вот вы сударь мой, интересное использовали: upgrade. Я так мыслю, это вы улучшение так изящно по аглицки обругали?
— Точно так, любезный мой адмирал. Точно так. И вы, Николай Карлович, когда изволите великому князю сей прожект презентовать, извольте именно так и выразиться. Генерал-адмирал у нас знатный любитель бриттов. Он прогиб зачтет за мнение.
— Ладно. Это тут у тебя чего?
— По три трубы на борт для самоходных мин Алексанровского.
— Почему не Уайтхеда? Они легче и быстроходней.
— А привилегия у Ивана Федоровича. На те средства, что мы бы англичанину заплатили, я лучше нашему лабораторию выстрою, и жалование по гроб жизни стану давать. А что легче, так и взрывчатого вещества меньше войдет. Мы еще в оболочку вместо пороху зипетрила нальем! Чтоб стальной утюг на дно морское отправить, надобен не просто бумс, а решительный бадабумс! Королевский! Императорский бадабумс. Такой, дъявольский бабах, чтоб чертям в Аду стало страшно!
— Вот что ты за человек-то за такой, Герочка? — вскричал Краббе. — Ну отец же у тебя таким славным, вежливым да обходительным был. На что юрист при военном ведомстве, а ведь даже и врагов-то почти не имел. И ты! Нее-т. Ты не человек. Ты змей! Исключительной искусительности. А вотэто что? Пушка? Зачем миноноске пушка?
— Ну ты, брат даешь! — удивился я. — Зачем оружию пуля? А контрабандистов ты чем гонять будешь? Торпедами их бомбить?
Объяснять что такое торпеда, слава Богу, морскому министру не понадобилось. Свое изобретение англичанин Уайтхед так и назвал: «Уайтхед торпедо». Это если еще не припоминать американца Фултона, буксируемую французской подводной лодкой «Наутилус» подводную мину, именно так и прозвавшего.
— Только не спрашивай, почему военный корабль станет гонять контрабандистов, — поднял я руку, останавливая уже набравшего полную грудь воздуха, адмирала. — Чем-то же твои бездельники в мирное время должны заниматься? Почему бы и не патрулировать морские рубежи Империи?
— Ага, — вспыхнул Краббе. — Еще скажи, что министерство финансов согласно будет нам уголь для патрулей оплачивать.
— Станете лиходеев, нашу с тобой Родину обворовывающих, ловить, так и оплатим. Еще и премии экипажу за арестованные товары и судно выдадим. Все чин по чину.
— В бункера миноносца много угля не войдет. Чтож ему каждый день из патруля на базу бегать?
— Нужно будет, и побежит, — фыркнул я. — А за премию, еще и вприпрыжку! Но ты прав. Отпишу своим, пусть машину на нефть переводят. Нефти у нас на Кавказе полно. И возить не далеко. Только тебе, Коля, придется терминалы на базах построить. Нефтеналивные и цистерны в землю закопать для хранения. Если с этими твоими…
Заглянул в чертеж, чтоб подсмотреть название типа судов. «Взрыв». Какое замечательное, говорящее, название!
— С этими «Взрывами», если дело сладится, можешь на будущий же год в роспись расходов по ведомству строительство нефтяной инфраструктуры смело закладывать.
— Ладно, — коротко кивнул Николай Карлович. — Ладно, Герман Густавович. Еще не знаю, как я твои каракули стану высокой комиссии докладывать, и что инженеры скажут. Но меня ты убедил.
— Ах, да! — отпустить адмирала без ложки дегтя в чай я позволить себе не мог. — Броню этим твоим «Взрывам» даже не думай закладывать. На нее денег не дам.
Краббе зыркнул на меня взором полным тех слов, которые он с такой скрупулезностью коллекционировал, но так ничего и не сказал. Схватил со стола мои каракули, и был таков.
Еще через четыре месяца на Николаевских Императорских верфях заложили головное судно серии «Взрыв». И, с отсрочкой в два месяца, следом еще пять. А в одном из цехов Томского Механического завода начали сборку первой из шести машин для корабля нового для России класса.
Ладный кораблик получился. Длинной почти в шестьдесят шесть метров, водоизмещением в шестьсот шестьдесят тон и шириной в самом широком месте в семь с половиной метров. Бронирование было предусмотрено только боевой рубки, и то не особенно впечатляющее — всего-то сантиметр. Шесть, загружаемых сверху, краном, труб шестидесяти сантиметров в диаметре и восьми метров в длину. Плюс пара установленных на жесткие поворотные платформы пушек Барановского и четыре боковых пулемета.
Машина на корабли будет устанавливаться моего завода изготовления, мощностью в пять тысяч лошадиных сил, котлы которой перестроены на питание нефтью. По расчетам конструкторов, двух баков должно хватить судну на путешествие длинной в две тысячи морских миль экономным ходом. А «на форсаже», при девятнадцати узлах — на тысячу миль. Если память мне не изменяет, при ширине Черного моря в шестьсот верст, «Взрыв» сможет легко сбегать из Севастополя к берегам Турции и обратно. За сутки. И все это великолепие обходилось казне в триста тысяч рублей. В сравнении с «Петром Великим», смета на постройку которого как-то сама собой раздулась до семи миллионов, с изначальных трех с четвертью, более чем привлекательно. Мы могли себе позволить строить до десяти «Взрывов» в год, но Краббе решил, что по две дюжины таких судов на каждый из флотов, будет довольно. А я и не спорил. Мне главное, чтоб верфи не простаивали. Рабочие места остаются таковыми вне зависимости — государственные это верфи, или частная компания. И то и то повышает благосостояние граждан и ведет, в конце концов, к увеличению покупательской способности.
