Самый лучший комсомолец. Том седьмой (СИ) - Смолин Павел

— Не дрогнет, — согласился Судоплатов.

— И там это понимают, поэтому и дальше будут гадить по мелочи. Ну и мы им, соответственно!

— И у нас лучше получается, — кивнул дед. — У них там в стране «разделяй и властвуй», тут — черные, там — сектанты, вот эти вообще хиппи-пацифисты. Если факторы внешнего воздействия не учитывать — крайне удобно.

— Передачу смотрел? — улыбнулся я.

— Ни одной не пропускаю — интересно, — улыбнулся он в ответ. — Во сколько там Катька придет?

— В восемь обещала.

— К Юре сегодня ходила, — поделился он инсайдами. — Рассказывала, что все поняла и план по культурному обмену с Китаем показывала, аж на полгода вперед — думала это он тебя подослал, политинформацию провести.

— Опытная, — вздохнул я. — Привыкла сигналы эти ваши партийные считывать.

— И ты учись, — покачал на меня трубкой Судоплатов. — Тебе с этими кадрами работать, потому что других все равно нет.

— Фигня, — отмахнулся я. — Мне через аппарат карабкаться не придется, у меня параллельный путь, через любовь народа, ненависть врагов и личную преданность ближнего круга.

— Помогу, пока живой, — пообещал он. — Но сигналы ловить все равно учись — пригодится.

— Хорошо, — покладисто пообещал я. — А нам зачем в парилку с Цвигуном? Тоже сигнал подать?

— Иногда в парилки ходят для удовольствия, — усмехнулся он.

— Понимаю, — покивал я. — Может другого министерского соседа тогда до кучи позвать?

— Кольку-то? — хмыкнул Судоплатов. — А и давай! Позвонишь? Вставать не хочу.

— Конечно, — не стал я осуждать деда за лень и пошел к столику с телефоном. — А он дома?

— Я-то откуда знаю? — буркнул дед, выстукивая выкуренную трубку в топку камина. — Четыре-три-семь набери, узнай.

— Следите чтоли? — спросил я, набирая номер.

— Государство всегда обязано знать, где и в каком состоянии находятся высшие должностные лица, — назидательно ответил дед Паша.

— Да, Павел Анатольевич? — раздался в трубке вежливый мужской голос.

— А где сейчас Министр МВД? — спросил я.

— Сергей, а Павел Анатольевич знает, что ты позвонил? — проявил осторожность собеседник.

— Он меня и попросил позвонить.

— Я тут сижу! — рявкнул Судоплатов, развеяв подозрения дежурного.

— Сейчас, подожди на линии, — велел тот, и в трубке стало тихо.

— А почему на время ожидания на линии музыку не включать? — спросил я деда. — Скучно же.

— КГБ скучать не умеет, — гоготнул он. — Катьку бы до инфаркта не довести — таким составом только с должности и снимать. После ужина домой как на крыльях полетит — подумает, что тоже сигнал — простили мол.

— Неудивительно, что у нас столько заслуженных просиживателей партийных кресел от сердечных приступов мрет, — фыркнул я. — С такими эмоциональными качелями.

— Коммунист должен иметь железные нервы, — заметил дед Паша.

— Как у тебя? — подмазался я.

— Как у меня! — не смутился он.

— Николай Анисимович в своем кабинете в Министерстве, — вернулся на линию оператор. — Соединить?

— Соедините, пожалуйста, — согласился я.

Прошло полминуты.

— Щелоков!

— Здравствуйте, Николай Анисимович, — поздоровался я.

— А ты чего по «вертушке» звонишь? — удивился он, узнав меня по голосу.

— Так вышло, — исчерпывающе ответил я. — Вы сегодня в «Потёмкин» собираетесь? Дед Паша попросил вас в баню позвать.

— Погоди-ка, — попросил он и положил трубку на стол. Немного неразборчивого бормотания на фоне, и он вернулся. — Как раз работа на сегодня закончилась, приеду. Во сколько жар накопится?

— Во сколько? — шепотом спросил я деда.

— К половине седьмого зови, — велел он.

— К половине седьмого. Еще Семен Кузьмич придет.

— Буду, — пообещал Николай Анисимович и положил трубку.

— Сымитировал отсутствие рабочей нагрузки, — радостно настучал я, вернувшись в кресло.

— А куда бы он делся? — фыркнул Судоплатов. — У него теперь должность волчья, только на личных связях наверху и держится. Месяц назад наши у него из-под машины бомбу вытащили, тайком, чтобы не волновался.

— Нашли подрывников?

— Нашли, — кивнул он. — Три инфаркта в один день — генерал ментовский и два кооператора.

— Ох уж эти магнитные бури — на сердце плохо влияют, — вздохнул я.

— Ой как плохо! — заржал Судоплатов.

Товарищи министры прибыли вовремя, и мы сразу же направились в баню.

— Давай помогу, — вызвался дед помочь расстегнуть пуговицы рубахи.

— А чего это у тебя? — со свойственной главе Советской милиции наблюдательностью наконец-то заметил травмированный палец Щелоков.

Тяжело Николаю Анисимовичу — седены в волосах прибавилось, морщины углубились, но глаза — напротив, сияют решимостью и отчаянием формата «сдохну, но не сдамся! ».

— Ковырял где не надо! — гоготнул Семен Кузьмич.

Поржали.

— Да на лыжах катался — в дерево въехал, — изложил я настоящую версию событий.

— Торпеда ему как с гуся вода, а дерево достало! — гоготнул дед Паша.

Поржали снова и направились в парилку.

— Холодная в Тихом океане вода-то была? — спросил Семен Кузьмич.

— У нас холоднее, — отмахнулся я.

Старики одобрительно гоготнули демонстрации силы духа.

— Кто тут самый молодой? — спросил Щелоков и улыбнулся мне. — Ты — не в счет, раненный же.

— Я, стало быть, — крякнул Цвигун и поддал пару.

— Этот если ходит — значит не раненный, — заметил дед Паша, кивнув на меня.

— Ты на деда не обижайся, — вернулся на по́лок Семен Кузьмич. — Он сам с двенадцати лет в органах, по себе тебя равняет.

— Я не обижаюсь и изо всех сил равняюсь, — ответил я и спросил деда. — С двенадцати?

— Да какие там «органы», — отмахнулся тот. — Батя в 17 году умер, а мне самиздатовский плакат на глаза попался, из «Азбуки революции», из дома сбежал, справедливое общество строить помогать. К красноармейцам прибился, в роту связи зачислили, «сыном полка» — я читать и писать умел, по тем временам ценный специалист получился. Помогал чем мог.

— Мальчиши-Кибальчиши не на пустом месте появились, — заметил Щелоков. — Много таких «сынов полка» было, что в Гражданскую, что в Великую.

— Обогнал тебя внук-то, — подколол Цвигун Судоплатова. — Вон — стратегической важности операции образцово-показательно проводит.

— С Чили случайно вышло, — запротестовал я.

— А я не про Чили, — ухмыльнулся тот. — А про гостей твоих.

— Тоже мне операции, — поскромничал я. — По болотам через границу пробираться не надо, бомбы таскать не надо, на пулемет ходить — тоже. Катайся себе в теплом РАФике да по ресторанам гуляй.

— Вот какое поколение воспитали! — умилился Щелоков. — В болоте тонуть мечтают.

— Ты вроде тонул, Паш? — спросил деда Цвигун. — Расскажи молодому.

— Ничего приятного в этом нет, — исчерпывающе ответил Судоплатов, в его глазах мелькнула тень, и он поддал пару.

До сих пор мерзнет.

— Ловили мы как-то диверсантов, — пустился в воспоминания Щелоков. — Два дня по лесам бродили, к болоту вышли — вот они, голубчики, по пояс торчат. По осени дело было, двое уже всё, а третий — ничего, живой, зубами стучит. Много тогда полезного нам рассказал в обмен на протянутую палку.

— Протянули? — спросил я.

— А как же! — кивнул Николай Анисимович. — Слово дал — держи.

— А потом?

— А потом — военно-полевой суд, — развел тот руками. — Мы же не звери — без приговора не расстреливаем.

— Хорош мне внука портить, у него и так руки к «Маузеру» тянутся, — влез дед Паша.

— А ты не давай! — гоготнул Николай Анисимович. — И так методами военно-полевых допросов злоупотребляет. Ты поди научил?

— Сам кого хочешь научит, — фыркнул Судоплатов. — У него черновик дома лежит, Эмма показывала — про инквизитора сказка, там в первой же главе пальцы топором рубят. А название-то какое — «Кровь и железо»!

— Инквизитор, значит? — с любопытством посмотрел на меня Цвигун.

— Нет конечно, — улыбнулся ему я. — Просто Родину очень люблю.