Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Янов Алексей Леонидович

- Не стоит пока Свистунова трогать, он для связи в будущем пригодится, я своего человека найду! - с готовностью отозвался Трубецкой.

- Отлично! Не забудьте также отписать в Москву Нарышкину – полковнику Тарутинского пехотного полка. Новгородские военные поселения не только созрели до бунта, но уже и перезрели, к ним остается поднести только спичку, чтобы они рванули, а они обязательно рванут, стоит лишь новгородцам узнать о перевороте в столице.

- Письмо Орлову в Кишинев я уже сам составил, вам надо его будет только подписать, - при последних словах я вытащил из саквояжа конверт.

- Что, Иван Михайлович, думаете, Орлов взбунтует свою бывшую 16-ю дивизию?

- Не знаю, что у него там в голове. Но знаю одно – если он этого действительно захочет, то сделает это без особых проблем, солдаты его чуть ли не в святые праведники записывают! Для облегчения его задачи, я даже поддельный приказ состряпал от царя по восстановлению его в прежней должности. Все зависящее от себя я сделал, 16 тысяч «под ружьем» орловской дивизии на юге лишними для нашего общего дела совершенно точно не будут, а уж как поступит Орлов – Бог весть!

- О! Не сомневаюсь, эта ваша идея с подложными документами Орлову обязательно понравится! Он еще на московском съезде Союза Благоденствия предлагал участникам перейти к крайним революционным действиям и прежде всего завести тайную типографию и фабрику фальшивых ассигнаций, – со знанием дела сказал ветеран движения Трубецкой, один из основателей того самого Союза.

- Да? Не знал! – я удивился. – Хотя, есть такая народная мудрость – «у дураков мысли сходятся!»

Все посмеялись, кто искренне, кто натужно.

С бумажной частью работы мы покончили примерно через час, периодически возникали прения по поводу формулировок посланий.

- Сейчас уже поздно, - перевел взгляд на напольные часы, был второй час ночи. – Предлагаю всем разойтись по домам. Постараться отдохнуть, завтра будет день тяжелый, работы будет много, достанется всем и каждому.

Возражений не последовало, как мне показалось, все присутствующие все еще находились под впечатлением от обрушившейся на них новости.

Часть 1. Глава 2

ГЛАВА 2

26 ноября совещание собрал Трубецкой в роскошном особняке Лавалей на Английской набережной, где в нижнем этаже жил Трубецкой, женатый на дочери графа и графини Лаваль Екатерины Ивановны (она была первая из жен декабристов, последовавших за мужьями в Сибирь). Окна обширного кабинета Трубецкого выходила на Неву.

- Сведения, предоставленные нам сутки назад Иваном Михайловичем, полностью подтвердились!

Сергей Петрович, в отличие от меня, действительно имел целую сеть информаторов – то были сановники весьма высокого ранга – сенаторы, придворные и дипломаты (Трубецкой состоял в родстве с австрийским посланником).

- Кто бы сомневался, - пробурчал Бестужев, - ты только из-за этого нас собрал?

- Нет, не только. Два часа назад имел с Опочининым Федором Петровичем, бывшем адъютантом Константина, человеком совершенно осведомленным, которому доверяет и Николай, прелюбопытнейший разговор.

Еще вчера, сразу после получения сведений о болезни императора генералы собрали военный совет. В совещании принимали участие генерал-губернатор граф Милорадович, дежурный генерал Главного штаба Потапов, командующий гвардией Воинов и начальник штаба Гвардейского корпуса генерал Нейдгардт. В ходе этого военного совета они выработали определенные решения. И когда Николай сообщил Милорадовичу и Воинову о своем праве на престол, ссылаясь на завещание императора, и намерении его занять, то у генералов уже был готов ответ … Так вот, со слов Опочинина выходит, что граф Милорадович наотрез отказал Николаю в этом праве!

Присутствующие, казалось, все разом выдохнули.

- Ну, не томите нас Сергей Петрович, дальше-то что?

Выдержав театральную паузу Трубецкой продолжил:

- Милорадович прямо в лицо Николаю заявил, что великий князь Николай не может и не должен никак надеяться наследовать брату своему Александру в случае его смерти; что законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию, что притом завещание Александра известно только некоторым лицам, а неизвестно в народе, что отречение Константина тоже не явное и осталось не обнародованным; что Александр, если хотел, чтобы Николай наследовал после него престол, должен был обнародовать при жизни волю свою и согласие на него Константина; что ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут все измене, тем более что ни государя самого, ни наследника по первородству нет в столице; что, наконец, гвардия решительно откажется принести Николаю присягу в таких обстоятельствах, и неминуемое затем последствие будет возмущение. Совещание продолжалось до двух часов ночи. Великий князь доказывал свои права, но граф Милорадович признавать их не хотел и отказывал в своем содействии.

Трубецкой, наконец, замолк, но на ноги тут же вскочил Рылеев.

- Господа, а ведь это наш шанс! Использовать склоки и разногласия в рядах неприятеля!

- В правильном направлении мыслите, Кондратий Фёдорович, - поддержал я Рылеева.

- А Милорадович, шельмец, каков! – восхитился Оболенский, - говорит великому князю так, словно диктатор!

- Если за твоей спиной стоят 60 тысяч гвардейских штыков, то ты можешь на манифесты и завещания императора плевать с высокой колокольни.

- Верно, Иван Михайлович. У Николая в кармане только вышеупомянутое завещание, но ни одного штыка, – согласился Оболенский.

- Милорадович так себя ведет, потому, как знает, что Николай в гвардии непопулярен, а два генерала, занимающие второй и третий после него посты в военной иерархии столицы, его, Милорадовича поддержат, - вынес свое суждение подполковник Гавриил Степанович Батенков.

- Очевидно, что Милорадович здесь играет свою партию, - начал говорить Пущин, - Константин воспринимает Милорадовича как старого боевого товарища и Милорадович об этом знает. Еще он знает о том, что Константин испытывает отвращение к государственным занятиям, а потому, наверное, рассчитывает, что при Константине он станет вторым человеком империи, заняв то же место, что занимал Аракчеев при Александре.

- Все так, - согласился с ним Оболенский, - командующий гвардией Воинов за Николая не вступился, что свидетельствует, что он на стороне Милорадовича, то есть Константина. А командующий гвардейской пехотой генерал Бистром, так тот вообще Николая не любит и этого особенно не скрывает, а значит он тоже за Милорадовича и его протеже Константина.

Оболенский знал, о чем говорил. Командующий гвардейской пехотой генерал Бистром своему адъютанту – Оболенскому всецело доверял. И со слов Оболенского мы знали, что Бистром – командир суворовского типа, любящий своих солдат и любимый ими, просто не мог терпеть скотского отношения к ним Николая, помешанного на фрунте и воспринимающего солдат как некие неодухотворенные инструменты. В армии, да и в обществе ни для кого не являлось секретом, что все Романовы страдали «фрунтоманией». Те же Николай с братом Михаилом, еще будучи детьми, специально просыпались посреди ночи, чтобы соскочить с постели и хоть немножечко постоять под ружьем. Бистром знал о чем говорил, Николай некоторое время служил у него в подчинении, и Бистрома, не обладавшего политическими амбициями Милорадовича, перспектива служить под началом своего бывшего подчиненного совсем не вдохновляла.

- Кроме придворных кругов, видящих в Николае опору привычных дворцовых традиций и всего, их создавшего, политического строя, но не имеющих практических властных полномочий, кто может поддержать Николая? Особенно меня интересует на кого великий князь может рассчитывать в гвардии? – задав вопрос посмотрел прежде всего на Трубецкого с Бестужевым, лучше всего осведомленных в таких вопросах.

- Среди генералитета у Николая мало друзей. Личными отношениями он связан с кавалерийским генералом Бенкендорфом, командующим гвардейской кирасирской дивизией. В столице стоят два полка входящих в эту дивизию – Конногвардейский и Кавалергардский. Николай также может рассчитывать на своего друга Алексея Орлова – командира Конной гвардии. Еще один явный сторонник Николая это генерал от кавалерии Василий Васильевич Левашов, командующий лейб-гвардии Гусарским полком и 2-й бригадой легкой кавалерии, в которую кроме гусар входят конные егеря. Но живою силою в столице Левашов не обладает, гусары стоят в Павловске, а конные егеря в Новгороде, - поделился раскладом сил Трубецкой, на что сразу отреагировал Батенков: