Чингисхан. Пядь земли (СИ) - "RedDetonator"

— Будет, господин, — заверил его Виссарион.

Эйрих, с недавних пор, живёт в бражном доме, до той поры, пока не пожелает построить свой дом, но спешить с этим он не будет. Если старики в Сенате не будут мешать голосованию драками и руганью, то принципиальное решение о великом походе в Италию будет принято и ни о каком жилье здесь не может идти и речи.

— Ещё кое-что, — вспомнил Эйрих. — До вечера обойди всех воинов, изъявивших желание вступить в мою дружину — скажи, чтобы с утра собрались перед моим домом — будем выбирать лучших.

— Слушаюсь, господин, — кивнул Виссарион.

— Ещё раз проверь склады — отчитайся мне, сколько осталось броней, оружия, конских сбруй, — продолжил Эйрих. — Скоро я поеду кое-куда, поэтому следует ожидать пополнения наших запасов.

— Куда едешь, господин? — поинтересовался раб.

— В Константинополь, — ответил Эйрих. — Но это сильно зависит от того, как сложатся дела в Сенате. Если великий поход будет отложен на неопределённое время, то выехать не удастся, а вот если он станет решённым делом, то отправимся по первой возможности.

В столицу Восточной Римской империи Эйрих хотел попасть уже очень давно. Императорская библиотека Константинополя — это место, где он мог бы остаться жить, если слухи о количестве трудов окажутся правдой. И пусть Эйриха интересовали труды прикладного характера, больше связанные с войной и экономикой, в этой библиотеке всё же стоит задержаться, только ради возможности найти что-нибудь полезное среди десятков тысяч пергаментов.

Также там точно есть коллекции поскромнее, что не умаляет ценности книг.

Сейчас Эйрих сильно жалел о том, что упустил такую кладезь сверхценных знаний в прошлой жизни. Сколько ошибок он бы не совершил, прочти в детстве Марцеллина или Октавиана? Ладно, «Тактика» Флавия Арриана была бы малополезна, когда основа твоего войска — кавалерия, но зато она позволила бы увидеть поле брани с противоположной стороны и лучше понимать своего противника.

Только потому, что Темучжин когда-то пренебрёг грамотой, было допущено столько ошибок, значительных и не очень, из-за чего он не успел. Не успел до конца покорить китайцев, своими глазами увидеть, что там, у последнего моря...

Теперь он сам тут, очень близок к последнему морю, восток его не особо интересует, а вот запад — это то, что достойно покорения. Сначала Италия, дальше всё, что за Альпами, а там Иберия, Африка... Амбициозная цель, чтобы положить на это жизнь.

Снова почувствовать это...

— Решено, — произнёс Эйрих. — Надо подстегнуть сенаторов к принятию правильного решения, а потом отправляться в Константинополь.

— Как скажете, господин.

/26 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих сидел на берегу реки и сосредоточенно ловил рыбу. Удочка — это вещь, которую он никогда не встречал в прошлой жизни. Они ловили рыбу сетью из конского волоса или из ивы, закалывали самых глупых рыб гарпунами, но об удочках Эйрих как-то даже никогда и не слышал. А здесь готы знают удочки, но они не то чтобы сильно распространены.

Если бы он побольше общался с селянами, может, узнал бы об удочке не из трактата принцепса Октавиана Августа.

Хумул, прослышав об интересе Эйриха, решил подарить ему свою старую удочку и даже дать пару уроков рыбной ловли. Мальчик понял основу, даже сумел выудить несколько рыбёшек на берег, но сейчас дело застопорилось — рыба решительно не клевала.

Впрочем, это не слишком-то и заботило Эйриха, потому что в рыбной ловле он нашёл для себя время и место для размышлений. Вот так сидишь в тишине, размышляешь о великом, а все думают, что ты занят делом, потому что у тебя в руках удочка.

Но в его голову возвращалась мысль-сожаление о луке Улдина. Увы, но лук был безнадёжно сломан. По обломкам было видно, что это по-настоящему мастерская работа, наверное, способная точно метать стрелы на три сотни шагов или дальше, но теперь этого не узнать. Второго такого лука у гуннов в обозе не было, а остальные были не сильно лучше того, что у Эйриха сейчас. Мир полон разочарования и утрат.

— Я присоединюсь? — раздался голос за спиной.

— Тихо говори, — потребовал Эйрих. — Рыбу распугаешь.

Это оказался Иоанн Феомах, ныне уважаемый человек среди готов, потому что дружит с Зевтой и терпим Эйрихом, что значит многое.

— Садись, — разрешил Эйрих. — Удочка есть?

— Есть, — кивнул Иоанн.

Крючок с наживкой тихо нырнул в спокойную реку, оставив болтаться на поверхности лишь пробковый поплавок, украшенный красной шёлковой лентой.

«Простые вещи гениальны в своей простоте», — подумал Эйрих. — «Теперь я понимаю тебя, Марцеллин: Простота — это признак истины». (3)

В прошлой жизни он всегда считал, что главное — не усложнять. Надёжно работают только простые вещи, а всё сложное рушится, рано или поздно. Весь быт кочевников прост и скромен, но именно кочевники способны сокрушать даже самые могущественные державы землепашцев. Китайцы, со своим хвалёным дворцовым протоколом — где они? Мавераннахр, со сложной структурой хорезмшахского двора — где он? Они пали под копытами монгольских коней.

Но в законах римлян Эйрих увидел знакомую простоту. Они кажутся сложными, но только если не разбираться внимательно. Когда разберёшься, они откроют тебе свою простоту и ты поймёшь, что ничего сложного в них нет. К этому Темучжин стремился всю свою жизнь, затеял создание своей Ясы — он создал её, гордился ею, но теперь отчётливо осознавал, что она несовершенна. Римские законы тоже не совершенны, но они к этому стремятся.

«Как народ, породивший такие великолепные законы, мог превратиться в такое?» — Эйрих невольно бросил взгляд на Феомаха.

Они сидели молча, Эйрих думал о своём, а Феомах о своём. Тут у Эйриха заклевало, он подсёк и вытащил на берег хорошего сазана.

— Поздравляю, — улыбнулся Иоанн.

Освободив рыбу от крючка, Эйрих швырнул её в небольшой залитый водой котлован, вырытый специально для хранения улова. Он мог сидеть тут часами, поэтому смысл в строительстве был — так рыба дольше будет свежей.

— Я хотел поговорить по поводу Сената, — начал завязывать разговор Феомах.

Эйрих же нанизал червяка на крючок и снова закинул удочку в реку.

— Что тебе за дело до Сената? — поинтересовался Эйрих.

— Слышал я, что у вас проблемы с беспорядками на заседаниях, — произнёс римлянин. — У меня есть одно решение.

— Я готов тебя выслушать, — кивнул Эйрих.

— А что если штрафовать всех, кто дерётся? — спросил Иоанн, улыбнувшись.

— Это как? — не понял его Эйрих.

— Налагать денежное взыскание за драки во время заседаний, — пояснил римлянин. — Если сенаторы не берегут лица, то надо бить по их кошелям. Деньги терять не любит никто, поэтому многие крепко задумаются, прежде чем готовить кулаки и лезть в драку.

Его слова заставили Эйриха задуматься. В таком направлении он даже не думал. Он размышлял лишь в ключе «вопреки основополагающим законам ввести стражу в зал заседаний» или «огородить фракции деревянными решётками», но ещё не пришёл к такому простому и действенному решению.

«Римляне — они ведь даже думают иначе, чем мы», — мысленно восхитился Эйрих. — «Это не значит, что они умнее. Просто они дольше живут в своём обществе».

Иоанн Феомах улыбался, глядя на Эйриха.

— Что-то в этом есть, — произнёс мальчик. — Мне как раз нужно внести предложение по устранению драк в Сенате. Благодарю тебя, Иоанн, ты помог мне.

— Всегда рад помочь, — изобразил поклон римлянин, после чего схватился за удочку. — Ох, клюёт!

/1 июня 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

В зале собраний было тихо. Сотни сенаторов сидели и слушали, как мальчик десяти лет, избранный голосованием всех окрестных сёл, считал камушки. Щёлк, шурх — голос засчитан. Щёлк, шурх — голос засчитан. Щёлк, шурх — голос засчитан.