Евгений Пряхин - Красный паук, или Семь секунд вечности
– Товарищ генерал, – вытянулся атлет, прижав руки ко швам, – майор Валенда по вашему приказанию прибыл.
– Вот, товарищ генерал, познакомьтесь, майор Валенда Павел Васильевич, – представила вошедшего полковник Зырянова. – Александр Григорьевич, чтобы не затягивать мы оформили для Валенды срочную командировку в Москву.
– Добро, – согласился генерал. – Рад знакомству, Павел Васильевич. Как вы считаете, Наталья Павловна, справится майор Валенда с нашим поручением?
– Несомненно, справится! – ответила Зырянова. – Послужной список заслуживает уважения. И фамилия нам известна – Василий Петрович Валенда до самой пенсии прослужил в наших войсках. Династия.
– Как себя чувствует Василий Петрович? – тут же осведомился генерал.
– Спасибо, товарищ генерал, – заулыбался Павел Васильевич, – в свои восемьдесят пять отец чувствует себя неплохо. Только вот сладу с ним нет под старость: чем старее становится, тем быстрее пытается бегать по квартире! Никак не могут его угомонить, все кругом роняет…
– Да, Василий Петрович всегда был шустрый, невзирая на комплекцию, – согласился Борисов. – Передавай ему от нас привет.
– Да, и поклон тоже, – добавила полковник Зырянова.
– Наталья Павловна, – Александр Григорьевич внимательно смотрел на Валенду, – насколько я понял, вы еще не успели пояснить Павлу Васильевичу причину его срочного появления в Москве.
– Да, Александр Григорьевич, вы правы. Ситуация изменилась стремительно, и решение надо было принимать быстро. Но главное сделано: майор Валенда здесь, в вашем кабинете. А теперь я хотела бы начать разговор в вашем присутствии, товарищ генерал.
– Да, приступайте, – генерал Борисов вышел из-за стола и стал прохаживаться по мягкому ковру.
– Павел Васильевич, – положила руки перед собой Наталья Павловна.
– Я вас внимательно слушаю, – поспешил ответить Валенда, с удовольствием разглядывая свою красивую визави.
– Павел Васильевич, – повторила Зырянова, – вы знакомы с Юрием Петровичем Лукьяновым?
– Если вы имеете в виду моего одноклассника, то да – знаком. Более того, мы с ним друзья. Я всегда встречаюсь с Лукьяновым во время моих визитов на малую родину – Уральск. Мы выросли в одном дворе и учились в одном классе. Хотя после окончания школы я переехал в Москву, наша дружба сохранилась… – обстоятельно докладывал майор Валенда, поглядывая, при этом на генерала Борисова.
– Прекрасно, – остановила его Зырянова. – А как выглядел Лукьянов при вашей с ним последней встрече?
– Как выглядит? – пожал плечами Валенда. – То ли работа в школе наложила отпечаток, то ли в детстве не наигрался, он сейчас носит длинные волосы и бороду. И выглядит не очень. Какой-то запущенный.
– Лукьянов развелся, а мужчины, как известно, тяжелее переносят разводы, чем женщины, – отметила Зырянова. – По нашим данным, Лукьянов пытается остаться на «плаву» и ищет пути решения своих проблем.
– Это всегда было его главным качеством, – подтвердил с готовностью Валенда. – А почему такой интерес к Лукьянову?
– Дело в том, что Юрий Петрович приходится племянником Кондратьеву Николаю Ивановичу. Вы, Павел Васильевич, по всей видимости, были знакомы с Кондратьевым?
– Конечно, я знаю Николая Ивановича – мы жили на одной улице, – поспешил ответить Валенда. – В детстве мы вместе с Юрой часто бывали у них в гостях. Николай Иванович – добрый, интеллигентный человек. Он очень хорошо к нам, мальчишкам, относился. Учил нас играть в шахматы. Давал уроки игры на гитаре. Интересовался нашей школьной жизнью. Что еще сказать?
– Спасибо, очень подробный ответ. Именно ваше знакомство с Кондратьевым и является причиной вашего появления здесь, Павел Васильевич. Дело в том, что Кондратьев во время войны сделал открытие мирового уровня, но в силу некоторых трагических событий он был фактически отстранен от работы над этим открытием. Но поскольку результаты его экспериментов были просто ошеломляющими, то попытки повторить хоть что-то подобное предпринимались неоднократно. А сегодня утром Николай Иванович скончался.
– Да вы что! – только и сумел вымолвить майор Валенда.
– Примите наши соболезнования, – произнес генерал Борисов. – А с Валентиной Осиповной связались? – строго спросил он полковника Зырянову.
– Да, товарищ генерал, – утвердительно кивнула она, – похороны сегодня – в два часа дня, без посторонних лиц. И сегодня же вечером отправляем вдову в город Волгоград – к дочери.
Майор Валенда тихо сидел на стуле перед внушительным столом в прохладной пустоте огромного генеральского кабинета и внимательно слушал разговор своих руководителей.
– Таким образом, товарищ генерал, – продолжала Зырянова, – учитывая все обстоятельства, мы вынуждены закрыть по согласованию с вами «санаторное дело» из-за отсутствия дальнейших перспектив в связи со смертью фигуранта. Подчеркиваю, последнего фигуранта.
– Да, я вас понимаю, – согласился генерал. – Шестьдесят пять лет спецслужбы пытались распутать этот клубок. Какие умы бились над этими загадками! Но, как говорится, не судьба. И поэтому вам остается только довести это дело до логического конца.
– Да, товарищ генерал, – еще раз сверила свое мнение с мнением руководителя полковник Зырянова, – чудес на этом свете не бывает. Кондратьев умер, и вместе с ним умерли наши надежды на позитивное развитие событий. В соответствии с нашим планом у нас есть еще три дня. Мне кажется, что напоследок необходимо основательно поработать с Лукьяновым. А вдруг что-нибудь получится? Для начала я прошу вашего разрешения установить все виды наблюдения за Лукьяновым.
– Да, разрешаю, – согласился генерал Борисов, – и докладывайте ежедневно.
– Что ж, Павел Васильевич, – обратился генерал к майору Валенде, – хотя я несколько пессимистически отношусь к затее полковника Зыряновой, но учитывая ее молодость и напор, думаю, капелька здравого смысла в ее рассуждениях есть. К тому же, Кондратьев в частных разговорах ссылался на племянника, но этим направлением всерьез никто не занимался. Через три дня государственная комиссия закроет это дело, и оно уйдет в архив. И тогда пиши: «пропало». А интуиция Натальи Павловны подсказывает, – подмигнул Борисов Зыряновой, – не все было испробовано. Таким образом, учитывая все обстоятельства и приняв к сведению доводы молодого и энергичного руководителя службы, разрешаю за оставшиеся три дня поработать с Юрием Петровичем Лукьяновым. Вот, собственно, чем и объясняется вся спешка и ваше здесь присутствие, товарищ майор. А учитывая тот факт, что полковник Зырянова приняла дела совсем недавно, то, может быть, вам, как «новичкам», повезет.
«Новички» переглянулись.
– Наталья Павловна! Готовьте командировку Павлу Васильевичу. Пусть он сегодня же вылетает на место проведения операции. А задачу вы ему сами поставите в рабочем порядке.
– Слушаюсь, товарищ генерал! Все готово, нужна только ваша подпись.
– Павел Васильевич, – проговорил генерал Борисов, подписывая документы, – вы переходите в оперативное подчинение полковнику Зыряновой. Немедленно приступайте к выполнению своих обязанностей. Напоминаю: срок вам до вторника.
Глава 4
Южный Урал. Апрель 1944 года
– Все. Сворачиваемся, – громко скомандовал сержант Валенда и сплюнул на темный снег.
– Пяти минут не прошло, – упорствовал Кондратьев. – Еще три осталось.
– Вот как поднимусь наверх, три минуты и пройдет. Все собрать – и на маршрут. Вопросы есть?
– Никак нет! Вопросов нет! – отвечал нарочито бодро Кондратьев. – Есть все собрать – и на маршрут!
– Мне надо кое-что тебе сказать, – тихо и быстро проговорил он, толкая в бок Шилова. – У меня просто чудеса!
Иван Данилович кивнул и с тоской посмотрел на широкую спину охранника.
– А у меня ни черта не выходит, запросто могут саботажником сделать, – вздохнул он.
– Да, брось, ты, Ванька, не бойся. Слушай: очень важно! В среду вечером Петров меня предупредил, если я не предоставлю убедительные результаты по варианту «сигма», моя песенка спета! Я всю ночь гонял этот чертов внешний контур усиления. Аж, рация задымилась, но ничего не вышло.
– А ты знаешь про Шустрого? – тихо и невпопад продолжал Шилов, – говорят, его сюда сам Берия назначил, потому что Марк Глебович – настоящий изверг, каких свет не видывал. А внешность интеллигентная: в костюмчике, в очочках на носу, и с белым платочком! В своем подвале Марк Глебович заключенных подвешивает за руки к потолку и лично разводит костер под голыми ногами! У них это называется: «коптить мясо». Там даже вытяжка есть специальная, как у камина. Этому искусству он обучился еще в Гражданскую, в Ростове…
– Иван, хватит! И так тошно! – Кондратьев тряхнул Шилова за плечо. – Может, не сегодня-завтра и меня поджарят? И что тогда? Слушай и не перебивай. У меня с этой схемой тоже ничего не выходило, будь она неладна. И чтобы хоть за что-то зацепиться, я сдуру показал Петрову один фокус. Если не знать, что это просто погрешность прибора, можно подумать, что емкость увеличивается. И назвал эту хохму «вариант сигма», но Петрова предупредил – никому, ни слова.
