Ганс-Ульрих фон Кранц - Дети фюрера: клоны Третьего рейха
А значит, генетический код Гитлера мог оказаться и в Перу. Сравнить его с генетическим кодом неизвестного, пришедшего в Национальный медицинский центр, — дело совсем не сложное. Но оставались еще два вопроса: что заставило медиков поверить неизвестному и какую роль во всем этом сыграли американские моряки?
Впрочем, определенная картина в моей голове к этому моменту уже нарисовалась. Судя по всему, незнакомец смог предъявить какие-то документы, из которых следовало, что он — близкий родственник покойного фюрера. Генетическая экспертиза это подтвердила. Очевидно, парень располагал какой-то информацией, потому что перуанские власти мгновенно приставили к нему полицейских агентов. Североамериканцы тоже решили завладеть ценным свидетелем и применили — в своем излюбленном стиле — силу. Это привело к перестрелке, но до масштабного столкновения дело не дошло, поскольку на высоком уровне удалось прийти к соглашению…
Не слишком связно, да? Но ничего другого у меня не было. Кроме двух действующих лиц. Первое — Национальный медицинский центр Перу и конкретно профессор де ла Квинтура. Покопавшись в Интернете (что ни говори, а удобная это штука, хоть и мусора там изрядно), я обнаружил, что в самом начале 1987 года профессор уволился из центра и уехал… в Аргентину! Жил он, судя по всему, совсем недалеко от меня, причем свои контакты с внешним миром свел к минимуму. Значит, на билете в Перу можно сэкономить.
Вторая зацепка. Эсминец военно-морского флота США «Коссак». Его командиром в 1986 году, как мне удалось узнать, был Джордж Вайоминг. Кадровый военный, он усердно карабкался по служебной лестнице до того момента, как… думаю, вы догадались. До лета 1986 года. Вайоминг совершенно неожиданно на первый взгляд получает почетную боевую — подчеркиваю: боевую! — награду, вне очереди повышается в звании и переводится на штабную работу, где и служит до своего ухода в отставку в 1997 году. Судя по всему, Джордж Вайоминг на данный момент еще не умер и благополучно проживает в своей родной Небраске.
Так что на билете в США у меня, похоже, сэкономить не получится.
Страх профессора де ла Квинтуры
Найти адрес профессора оказалось сложнее, чем я ожидал. Ученый, видимо, действительно полностью ушел от мира и не хотел привлекать к себе чьего-либо внимания. Современным отшельникам веда нет нужды уходить в дикие горы и селиться в пещере. Им легче затеряться в большом городе, в гуще людей, в лабиринте многоквартирных домов, где их личная двухкомнатная пещера будет изолирована от окружающего мира так же надежно, как если бы она находилась в самой дикой часта Анд…
И все же на следующий день я стоял перед входом в эту пещеру. Стоял и не решался войти. Я думал о том, что заставило ученого бросить работу и эмигрировать в другую страну. Вне всякого сомнения, это было связано со странным незнакомцем. Профессор боялся? Слишком много знал? Ему угрожали? Или же испытал какое-то моральное потрясение, после которого так и не смог оправиться?
В любом случае я не рассчитывал на радушный прием, когда нажимал на зеленую кнопку старого дверного звонка. И в общем-то оказался прав…
Из глубины квартиры послышались шаркающие шаги, и старческий голос из-за двери произнес:
— Кто вы и что вам надо?
— Господин профессор де ла Квинтура, мне очень нужно с вами поговорить. Мое имя — Ганс-Ульрих фон Кранц и…
Глухо лязгнул железный замок, и дверь со скрипом открылась. За ней стоял закутанный в плед горбун, смотревший на меня полубезумным взглядом. Профессор был очень стар: на вид — около восьмидесяти лет. После долгой паузы он сделал шаг назад и произнес:
— Проходите.
Я вошел в прихожую. Старая мебель, старые обои. Воздух был затхлым, какой он бывает в старых домах, где живут старые люди. В каком году Квинтура последний раз проветривал свое жилище?
Мы прошли в комнату, где профессор жестом указал мне на стул, усевшись в большое кресло. Только тогда он снова поднял на меня глаза. В них был страх.
— Что вам нужно от меня? Я строго соблюдаю все ваши условия… — начал он.
Этого я не ожидал. Ровно секунда ушла у меня на то, чтобы понять, что старик принял меня за представителя какой-то организации или группы людей, и чтобы выработать стратегию дальнейшего разговора. Ровно секунда. Но я недооценил горбуна. Ему хватило половины секунды, чтобы прочесть в моих глазах, что я не тот, за кого он меня принял.
— Вас послали не они. Что вам нужно от меня? — тон старика изменился, стал резким и даже властным.
— Профессор, мне нужна информация. Думаю, вы сами знаете какая. Я сохраню тайну…
— Вы сами понимаете, что я ничего не скажу. Не теряйте времени, Ганс-Унтер или как вас там…
— Вам не о чем волноваться, господин…
— Мне лучше знать. Вы не сможете гарантировать мою безопасность, даже если захотите. Эти люди — они куда могущественнее вас, кем бы вы ни были.
— Господин де ла Квинтура, это нужно не только мне, это нужно всему человечеству…
— Я — тоже человечество. И за всю мою жизнь остальная часть человечества не сделала для меня ничего такого, за что я был бы ему обязан.
Мы молча смотрели друг на друга. У меня оставался единственный шанс.
— Господин профессор, те, кого вы боитесь, — немцы. Поэтому вы меня и впустили — немецкая фамилия. Да, я — тоже немец. Дайте мне их координаты, и я поговорю с ними сам. Напрямую.
По старческому липу де ла Квинутры пробежала гримаса. Несколько секунд он сидел неподвижно, словно в нерешительности, потом взял со стоявшего рядом столика какую-то бумажку и написал на ней огрызком карандаша несколько слов.
— А теперь уходите. Все. — Он протянул мне бумажку. Ее содержание я прочел, уже спускаясь вниз по лестнице. Там было всего три слова: «Генрих Штайнферинг. Лима».
Похоже, на билет в Перу все-таки придется потратиться.
Ложь контр-адмирала Вайоминга
Полет в Лиму, впрочем, пришлось отложить — мною уже были заранее забронированы билеты в США. Мистера Вайоминга я, к слову сказать, тоже не стал предупреждать о своем визите. В последнее время я стал крайне невежлив. Застав человека врасплох, больше шансов получить от него полезную, а главное, правдивую информацию. Похоже, к старости я превращаюсь в циника.
В аэропорту Линкольна я зашел в контору, которая занимается прокатом автомобилей. Ассортимент не впечатлял — веселеньких расцветок малолитражки занимали все пространство стоянки. Можете обвинить меня в мужском шовинизме или в чем угодно еще, но такие авто я считаю женскими и предпочитаю ездить на чем-нибудь побольше. К счастью, в дальнем конце стоянки обнаружился огромный черный «субурбан». Эта машина, наоборот, показалась мне великоватой, как и стоимость ее аренды, но альтернативы не было. Я с грустью вспомнил оставшийся дома «мерседес», а также русский армейский джип, на котором я выбираюсь в дикие уголки родной страны… Вот на нем бы я с удовольствием покатался по Штатам. Причем желательно в составе русской моторизованной дивизии. Ну не любят у нас в Аргентине янки, что уж тут поделаешь…
Контр-адмирал Вайоминг жил в небольшом городке на юге штата. Местечко довольно глухое — может, он, как и де ла Квинтура, хотел укрыться подальше от любопытных глаз и расспросов? Честно говоря, я боялся наткнуться на глухую стену молчания, на отказ вообще обсуждать что бы то ни было… Вскоре выяснилось, что я ошибался.
Джордж Вайоминг выглядел как обычный американский пенсионер — улыбчивый, склонный к полноте, неторопливый. Правда, военная выправка до сих пор бросалась в глаза. Мы сидели на веранде его большого дома и вели неторопливый разговор.
— Мистер Вайоминг, меня зовут Ганс-Ульрих фон Кранц — я втайне надеялся, что немецкое имя вызовет у контр-адмирала некие неожиданные ассоциации, как это было с профессором. Напрасная надежда. — Я занимаюсь сейчас историей военно-морского флота США в восьмидесятые годы. И меня крайне заинтересовали события, связанные с заходом эсминца «Коссак» в Лиму в 1986 году.
Я сделал паузу, пристально глядя на своего собеседника. На лице моряка не дрогнул ни один мускул. Он кивнул головой, приглашая меня продолжить.
— Дело в том, что, по некоторым данным, моряки вашего корабля участвовали в каком-то инциденте около Национального медицинского центра. Мне хотелось бы получить ваш комментарий…
— Да, я припоминаю эту историю, — спокойно кивнул Вайоминг. — Мы были в Лиме с визитом вежливости, и часть команды отправилась на берег посмотреть город. Это обычная практика. В то время как наши моряки находились около госпиталя, их атаковали экстремисты. Мои люда смогли отбиться, а заодно защитить персонал и больных до прибытия перуанских сил правопорядка.
— Простите, — изумился я, — ваши моряки отправились на прогулку с оружием?
