Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим Книга 2 Часть 1
В составе Краснознаменного Балтийского флота, Ладожской военной флотилии и Северного флота насчитывается… – Жуков не удержался и заглянул в папку.
Сталин молча усмехнулся в усы.
– Насчитывается, – как ни в чем, ни бывало, продолжил доклад Жуков. – Сто одиннадцать боевых кораблей (в том числе два линкора, один крейсер, два лидера эскадренных миноносцев, восемнадцать эскадренных миноносцев, тридцать два сторожевых корабля и сорок шесть тральщиков), сто двадцать катеров и шестьдесят пять подводных лодок. А также четыреста шестьдесят пять самолетов. В стационарных, железнодорожных и зенитных батареях Береговой обороны имеется более двухсот сорока артиллерийских орудий.
Общая численность войск составляет более девятисот тысяч человек, три с половиной тысячи танков, десять тысяч орудий, пять тысяч минометов и две тысячи двести самолетов. Таким образом, созданная нами группировка превосходит противника по живой силе – в три раза, по орудиям – в десять, по минометам – в пятнадцать, по самолетам – в двадцать, а по танкам – в сто раз!
На проведение операции по нашим расчетам потребуется четыре недели. Все мероприятия по подготовке наступления, включая переброску с Дальнего Востока дополнительных частей и соединений, будут завершены к концу ноября. В случае принятия решения о назначении начала операции на первое декабря, боевые действия можно будет завершить еще до Нового Года.
У меня все, товарищ Сталин.
– Ну, что же, – немного помолчав, сказал тот. – Это хорошо, что у нас имеется такое солидное преимущество в живой силе и технике. Я думаю, надо утвердить план боевых действий, предложенный Ленинградским округом. Садитесь, товарищ Жуков.
Сталин медленно прошелся вдоль стола. Вернулся назад. Постоял, раскуривая потухшую трубку… В кабинете стояла плотная тишина. Только паркет еле слышно поскрипывал под сапогами вождя.
Куранты на Спасской башне за окном гулко пробили полночь.
– Командующим Северо-Западным направлением, – заговорил, наконец, Сталин. – Политбюро предлагает назначить, товарища Тимошенко. Который хорошо зарекомендовал себя на посту Главнокомандующего на Дальнем Востоке, – Тимошенко поднялся и замер по стойке 'смирно', – Садитесь, товарищ Тимошенко, – махнул трубкой Сталин. – А его заместителем назначить товарища Апанасенко. Они с Тимошенко хорошо сработались. Садитесь, товарищ Апанасенко, – сказал он поднявшемуся командарму. – Командующими фронтами Политбюро предлагает назначить товарищей Жукова, Яковлева и Конева, – все трое встали. – Садитесь, товарищи, – кивнул Сталин и опять принялся расхаживать взад-вперед.
– Переговоры с финской делегацией зашли в тупик, – продолжил он, немного погодя. – Финское руководство, видимо, не понимает всей серьезности ситуации. Оно, видимо, считает свой укрепрайон на Карельском перешейке неприступным, – он подошел к карте и всмотрелся. – Линия Маннергейма, действительно, сильно укреплена. Кое-кто даже считает, – повернулся он к присутствующим. – Что она лучше укреплена, чем французская линия Мажинo и германская линия Зигфрида.
Мерецков сделал непроницаемое лицо. Он никому не высказывал своего мнения! Откуда Сталин мог узнать?!
– И они правы, – покачал головой Сталин. – В настоящий момент линия Маннергейма, действительно, самая укрепленная оборонительная полоса в мире… С тех самых пор, как Красная Армия взяла штурмом укрепрайоны, возведенные японскими милитаристами на наших дальневосточных границах. Японские милитаристы тоже думали, что их укрепрайоны неприступны, – усмехнулся он. – Но Красная Армия доказала всему миру, что неприступных укрепрайонов не бывает.
Присутствующие, словно очнувшись, зашевелились и одобрительно зашумели. Кто-то даже хохотнул, потешаясь над самонадеянными самураями. И финнами.
Сталин подождал, пока шум немного уляжется, и продолжил:
– Полагаю, что дата, предложенная товарищем Жуковым, вполне подходит для начала наступательной операции, – он посмотрел на Молотова. – Что вы на это скажете, товарищ Молотов? Сможет ли наркомат иностранных дел растянуть переговоры с представителями Финляндской республики еще на четыре недели? До первого декабря?
– Сможем, товарищ Сталин, – ответил тот. – Лишь бы финны не сдались раньше времени и не согласились на наши требования.
– А вы постарайтесь сделать так, чтобы они не согласились. Вернитесь к обсуждению статуса Аландских островов. Потребуйте уступки Петсамо. Поднимите вопрос об аренде аэродромов и якорных стоянок, как мы это сделали в Прибалтике.
– Мы сегодня же подготовим новые предложения и немедленно доведем их до финской стороны, – сказал Молотов.
– Это хорошо. Однако существует еще одна серьезная внешнеполитическая проблема, которая требует решения, – Сталин прошелся по кабинету и остановился напротив наркома внутренних дел Берия. – Финляндия еще в тридцать пятом году провозгласила нейтралитет. И до сих пор неуклонно его придерживается. Советский Союз борется за мир. Мы не можем начать наступательную операцию против нейтральной страны, – прищурился вождь. – Поэтому Политбюро считает, что финны должны первыми совершить акт неспровоцированной агрессии по отношению к Советскому Союзу. Чтобы Лига Наций убедилась в их двуличии. Товарищ Берия, доложите Политбюро свои соображения по этому вопросу.
– Финская белогвардейщина сосредоточила огромные силы в непосредственной близости к Ленинграду, товарищ Сталин, – поднялся тот. – Ситуация накаляется с каждым днем. Командование Белоостровского погранотряда каждый день докладывает о непрекращающихся провокационных выходках финнов.
– Для того чтобы Лига Наций признала Финляндию агрессором, одних выходок недостаточно, товарищ Берия. Нужен акт явной агрессии. Например, артиллерийский или минометный обстрел мирных советских населенных пунктов с финской территории, повлекший за собой жертвы среди гражданского населения или военных.
– Я понял, товарищ Сталин, – сказал Берия. – Артиллерийские и минометные батареи финнов расположены всего в нескольких километрах от границы. Поэтому не будет ничего удивительного, если они внезапно обстреляют одну из наших погранзастав в районе Белоострова или Майнилы.
– Передайте пограничникам, чтобы они ни в коем случае не поддавались ни на какие провокации до конца ноября… – Сталин на секунду задумался. – Скажем, до двадцать седьмого ноября… Или двадцать шестого.
– Слушаюсь, товарищ Сталин, – кивнул Берия.
Это совещание в Кремле состоялось третьего…
Взгляд Мерецкова упал на перекидной календарь. На календаре было двадцать шестое ноября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года.
Громкий дребезг телефонного звонка вывел его из задумчивости. Надрывался один из прямых телефонов.
Мерецков снял трубку. Звонил член военного совета округа, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), секретарь ЦК и член Политбюро Жданов:
– Здравствуйте, товарищ Мерецков!
– Здравия желаю, товарищ Жданов!
– Час назад северо-западнее Майнилы, одна из наших погранзастав была внезапно обстреляна с финской территории артиллерийским огнем! – Жданов не мог скрыть своего возмущения наглой провокацией финляндской военщины. – Было произведено семь выстрелов! Убито четыре пограничника, ранено девять! Наркоминдел уже направил финскому правительству ноту протеста с требованием незамедлительно отвести свои войска на двадцать пять километров от границы на Карельском перешейке, чтобы исключить возможность новых провокаций.
– А командующий округом в курсе? – спросил Мерецков.
– Да. Я только что с ним разговаривал. Военный совет принял решение о приведении в боевую готовность всех частей и соединений округа. Подготовьте соответствующий приказ и, как только он будет подписан, немедленно доведите до всех командиров и комиссаров!
– Слушаюсь, товарищ член военного совета!
2. Постоим за мир и за советский народ…
…Весь ноябрь стояла нелетная погода – низкая облачность, в течение дня осадки в виде дождя и мокрого снега, видимость до ста метров.
А тридцатого числа выдался на редкость ясный день. Как по заказу.
Рано утром на всех аэродромах Ленинградского и Московского военных округов заревели авиационные двигатели. И вскоре в небо один за другим стали взмывать истребители и подниматься скоростные, дальние и тяжелые бомбардировщики. Построившись на кругу, клинья краснозвездных эскадрилий собрались в полки и неспешно двинулись в сторону Карельского перешейка…
К этому времени СССР и Финляндская республика окончательно разошлись во мнениях относительно Майнильского инцидента. В ответной ноте финны настаивали на своей невиновности, беззастенчиво утверждая, что выстрелы были произведены с советской пограничной полосы. Основываясь на явно подтасованных материалах собственного расследования, правительство Финляндии отклонило протест Советского Союза и его справедливое требование об отводе финских войск от границы. Вместо этого оно порекомендовало провести совместное расследование в соответствии с Конвенцией о пограничных комиссарах и высказало встречное, беспрецедентное по наглости, предложение об отводе войск обеими сторонами.
