Артем Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
- Командир, нам глушаки могут пригодиться, — пришла мне в голову светлая мысль.
- Верно, особенно с твоего «сокома» — он по правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли.
- Так точно.
- Давай, вместе с Люком и Тотеном туда, может там, чем поживиться удастся.
- Понял. Оставайтесь на приёме. Бродяга! Я люгер возьму?
- Бери. И «Стечкина» не забудь — пригодится.
И мы пошли…
….
Ориентируясь по приметам (головным шел Люк) мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна — поднялись на него и замаскировались.
- Давай думать, как на ту сторону нам попасть, — предложил я Люку.
- А что тут думать. Метров на пятьдесят влево, под насыпью водопропускная труба есть, я проверял.
- Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счётов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса и поле…Затем — десять счётов левую сторону. Затем в обратную сторону. Перерыв — тридцать счётов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?
- Да, а зачем так сложно?
- Тщательность, но без рутины. К тому же, у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…
Перебравшись по дренажной трубе (Ох, где же вы роскошные бетонные трубы современности?) на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в сторону «газика». Где на четвереньках, а где — просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.
С водителем всё было ясно — два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:
- У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то сё. (Если читателя смущает то, что я не испугался трупа, отвечу. В ранней юности собирался я поступать в мед. Хирургом, понимаиишь, стать хотел. Отчего и медучилище закончил, и в больнице поработать успел. Санитаром, а потом и операционным. Да и пять лет в криминальных новостях — ко многому приучают.) Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел её через плечо.
- Люк, давай кузов проверим!
И, нажав тангенту:
- Тотен, Арт в канале. У нас — всё путём. Бди. Как понял?
- Тотен в канале, у меня — тихо. Отбой.
(Ох, сколько мы в своё время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж «не плохо для лоха» выходит!)
Кузов был завален какими–то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечёвку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев ещё пару папок, вывесился за борт:
- Люк, эта машина — райотдела милиции.
- И что?
- Здесь сейф есть, — упомянул я ещё одну находку, — и пишущая машинка!
- А она та нам на кой?
- Ну, она нам, может быть, и не к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…
В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!»
Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперёд, надеясь, что мой копчик переживёт встречу с родной землёй. Приземлился удачно — первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно–белое пятно. Точно мент — белая летняя гимнастёрка и синие бриджи. У гбэшников и штаны белые должны быть. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем — парабеллум Бродяги.
- Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! — ещё немного, и голос говорившего «даст петуха»!
Наушник зашептал голосом Люка:
- Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем как чирей на жопе.
Ох, как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой. Засунув люгер сзади за ремень (а вот сам не знаю, зачем?), я, каркнув «погоди, не стреляй», полез из–под машины.
Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он что же думал я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта ГБ, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев, и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями» на грязной, кое–где порванной белой форме и ваш покорный слуга, в образе диверсанта конца века — удобный «бундесовый» комок в мелкие зелёно–серо–красные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарф–сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!
Что–то пауза затянулась… Похоже, сержант не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал уголовники или дезертиры какие.
«А может прессануть его?» — мелькнула мысль. «Как там, в «весёлые девяностые» говорили? «на базаре съехать»". Тем более что Люк прикрывает.
Вспомнив подвиги товарища Лисова, но, не забывая, что наган в руке у сержанта — настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:
- Сержант! Ко мне!
Тот торопливо сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:
- Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! — а в голове пульсировало: «О боже! Что за херь я несу!»
Сержант в замешательстве слегка опустил ствол нагана. Потом, видимо сомневаясь, посмотрел на меня, и, запинаясь, произнёс:
- Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! — но прозвучало это совсем не убедительно, а наоборот — испугано.
Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там, и в правду, я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево, и, взяв на контроль наган правой, завернулся гэбешнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею — и наган у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом нагана у своего правого глаза.
- Старший лейтенант Серов, — позвал я Люка, — доложите обстановку!
- Всё путём, он один. — Донеслось откуда–то из травы.
- Ну что, сержант, поговорим?
Ответ сержанта получился несколько неуверенный:
- Д–да.
Хотя, не знаю, как бы я отвечал с дулом нагана у виска.
- Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади… Так, а теперь задницей на них садись!
По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.
- Ну что ж, начнём, помолясь — услышав последнее слово, сержант вздрогнул.
- Сидеть! — зарычал я на него.
- Откуда же ты, глупый, улепётывал с бумажками своими?
Лицо его закаменело, и он ожёг меня взглядом:
- Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!
- Сержант, ты не понял? Мы — свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?
- Что? — переспросил он
- Это — «хорошо» по–татарски. Но мы отвлеклись… Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?
- И из Заславля выехал, ещё неделю назад… А тут немцы прорвались… Всё время по лесам прятались… Щёлоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться…
- А откуда вы выскочили, и почему немцев не видели?
- Там дорога лесная, на смолокурню ведёт… Мы на ней прятались… А как на поле выехали — нам солнце в глаза… — я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце ещё низко висело над «нашим» лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось жмуриться. Между тем, сержант продолжал:
- Ну, а как стрелять начали, так в Щёлокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны… Ну и спрятался в кустах… А как стихло, так я и к машине пошёл… Я сумку свою с документами забыл… — и он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.
- Тебя как звать то? — я начал испытывать уважение к этому пацану — ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он всё равно вернулся…
- Алё… Алексей, товарищ старший лейтенант.
- Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? — поинтересовался я.
Он начал было отвечать, но закашлялся…
Я достал из чехла, висевшего сзади на поясе, флягу и бросил ему. «Чёрт, она же пластиковая!» — подумал я, но было поздно пить боржоми. Непривычная лёгкость фляги не смутила Алексея. Торопливо отвернув крышку, он начал жадно пить,… Выхлебав примерно половину фляги, он с сожалением завернул крышку. Потом просительно посмотрел на меня.
