Виктор Каменев - Абы не в пекло (СИ)
— Можно было и потерпеть, — заметил ангел. — Прямая дорога в святые.
— Да пошёл ты знаешь куда! Почему-то святым, доброй половины которых вообще не существует в природе, добрый боженька в критические моменты подсовывал какое-нибудь чудо! А вот обо мне никто и не вспомнил!
— Тише, не ори, — шикнул ангел. — Другие же терпели.
— Нет, я буду орать! У тех, кто терпели, наверное выбора не было! Но мне-то предоставили!
— Ты пошёл на сговор с язычниками.
— Ну да, было дело. Они сняли меня с дерева, чтобы иметь удовольствие слышать из моих уст богохульства и лицезреть, как я пинаю ногами все эти тряпки, горшки и доски, которые ты именуешь священными реликвиями.
— Прикуси язык! — завопил ангел.
— Потом меня всё равно убили, нашёлся один тип, у которого со мной были личные счёты. Он загнал мне меч между рёбер, а потом ещё и провернул его. Ты никогда не испытывал ничего подобного, а Винни?
— Поделом тебя отправили в ад, — высказался ангел.
— Ну да, в Царствии Небесном зря не накажут. Но почему-то никто не обратил внимания на то, что было до того. Кто эта сволочь, которая так лихо аннулировала все мои труды и заслуги? Я полторы тысячи лет назад был священником, Винни.
— Знаю.
— Нет, ты не всё знаешь. Сейчас им легко: у них есть святые книги, толкования святых книг, толкования толкований, церкви им строят, никто не преследует. А что было у меня? Несколько рукописных библейских глав сомнительного происхождения и неуёмная фантазия. Я своими руками таскал и обтёсывал камни на постройку часовни, своими ногами топал в самые неприветливые места, чтобы нести язычникам свет веры…
— Ты жалуешься на судьбу, — перебил его ангел. — В то время как истинный христианин смиренно принимает то, что уготовано ему высшими силами.
— Дурак я был, что с вами связался. Оставался бы себе язычником и горя не знал.
— Ты не заговаривайся!
— Ладно, Винни, оставим эту тему. Ты мне вот что лучше расскажи. Читывал я как-то на досуге библейские сказки…
— Притчи! — сердито поправил ангел.
— Ну ладно, пускай будут притчи. Так вот, там написано, будто бы в доисторические времена ваше племя любило лазить в постели к земным женщинам.
— К чему этот разговор? — резко спросил ангел?
— Не сердись, Винни, должен же я знать. Вы ведь бесполые? Бесполые, да?
— Допустим.
— Да чего там допускать! Получается, добрый боженька кастрировал вас за ваши подвиги?
Ангел встал на ноги и сказал:
— Вон отсюда!
Его пухлая ручка, указующая на дверь, дрожала от негодования.
Надо заметить, что рыцарь-священник даже не пошевелился.
— Ну чего ты, Винни? Я же пошутил.
— Вон!
Но тут открылась дверь, и вошёл плешивый чёрт в очках, деливший кабинет с ангелом Винниусом.
— Бебек, — представил мне его мой спутник. — А это…
— Вижу, — перебил чёрт. — Новобранец. Чего орём?
— Да вот, Винни рожа моя не понравилась, — ответил мой провожатый.
Чёрт впился в него пристальным взглядом поверх очков.
— Рожа как рожа, — вынес он свой вердикт. — Видали и пострашней.
Ангел бросил на обоих убийственный взгляд и прошипел:
— Можешь не сомневаться, рыцарь, я тебе этого не забуду!
Чёрт сел за свой стол, взял журнал учёта личного состава и сказал:
— Готово. Идите.
Мой провожатый двинулся к выходу и кивнул мне туда же.
— С чёртом проще, — сказал он, когда мы оказались в коридоре. — Не любит он бюрократии.
— Зачем тебе понадобилось выводить из себя ангела? — поинтересовался я.
— Сам напросился. И потом вот это его «рыцарь» примерно как для тебя — «зайка». Так что он и сам меня выводит.
— А что такого страшного в рыцаре? — удивился я.
— Потом как-нибудь расскажу. А вообще всё это — натуральное ханжество.
— Что именно?
— Да его нытьё по поводу отсутствия в Отделе специалистов из рая. Сдаётся мне, что оттуда просто-напросто никого не выпускают.
— Почему?
— Чтобы они не рассказали правды о том, что там происходит.
Разговаривая так, мы пришли в Отдел. Тут уже не было унылых коридоров; он представлял собой нечто вроде общежития, где у входа, рядом с телефоном, сидел дежурный. Жилые комнаты располагались компактно, а кроме них имелись ещё и множество других помещений: спортзал, душевая, учебные классы. Мой провожатый постучал в одну из дверей и заглянул внутрь.
— Здорово, вояка! — сказал он. — Тут к нам молодое пополнение прибыло.
— И что? — поинтересовался невидимый мне вояка.
— Постажируй его.
— Слушай, ты что — с Луны свалился? Меня же отстранили от должности.
У моего провожатого отвалилась челюсть.
— Тебя? — переспросил он. — Когда? За что?
— Это долгая история.
— Так мы послушаем, — обнадёжил своего собеседника мой провожатый. — Времени у нас навалом.
— Заходите тогда.
Священник-рыцарь кивнул мне головой. Мы вошли в комнату. Отстранённый от должности валялся поперёк кровати свесив голову вниз.
— Садитесь в кресла, — пригласил он нас, устраиваясь поудобнее.
— Так за что тебя отстранили? — нетерпеливо спросил мой провожатый.
— Да ни за что! А то ты нашего начальства не знаешь! Тут такое творилось! Ну, слушайте, только я начну издалека.
РАССКАЗ ОТСТРАНЁННОГО ОТ ДОЛЖНОСТИ
Сергей Тимошенко, капитан Военно-Воздушных Сил Украины, стоял в наряде дежурным по бригаде. Неделя выдалась дурной: две смены полётов плюс ожидание прибытия главкома со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде вылизывания территории, мелкого ремонта на объектах и устранения недостатков в документации. Все эти дни Сергей приходил домой только чтобы поспать, практически не видя жены и дочери. В субботу, когда неделя почти миновала, проводили парково-хозяйственный день, а после обеда громом среди ясного неба для него прозвучало известие о том, что ему срочно надо заступить в наряд вместо одного типа, заболевшего какой-то диковинной, неуставной болезнью.
Поэтому неудивительно было, что Сергей пребывал в мрачно-подавленном настроении. Ничего ему так не хотелось, как расквасить кому-нибудь физиономию, но в пределах досягаемости находился только ни в чём не повинный помощник дежурного по бригаде.
Сергей вышел из штаба. Начинало темнеть, на небе зажигались первые звёзды, звенели комары. Сергей постоял-постоял да и вернулся в здание, а там ему попался штабной домовой Стецько с вещмешком на плече.
Не так давно в этой части служил один майор, немного сведущий в магии. Когда он перевёлся в другой гарнизон, все вдруг с удивлением обнаружили, что ни фамилии его не помнят, ни имени-отчества. Кто-то обратился по этому поводу к начальнику отдела кадров, но он лишь нервно сообщил, что те, кто хотят много знать — скоро состарятся. А сам потом по пьяному делу рассказывал, будто от того майора не осталось никаких документов, и даже из списков финчасти его фамилия исчезла.
Никто ничего не понял, происшествие так и осталось тайной. А за тем человеком закрепилось прозвище Старый Майор.
Так вот, этот самый Старый Майор довольно уверенно управлялся со Стецьком. Под его чутким руководством домовой на твёрдую троечку выполнял одиночные элементы строевой подготовки, а так же цитировал отдельные главы из Устава. Перед своим исчезновением Старый Майор показал нескольким офицерам, в числе которых был и Сергей, кое-какие пентаграммы и дал под запись пару заклинаний для усмирения Стецька, буде возникнет такая необходимость.
Штабной домовой неслышно крался по коридору. Сергей выскользнул на улицу, сверился со своим блокнотом, после чего намазал палец побелкой и изобразил на двери запирающую пентаграмму.
Через некоторое время из-за закрытой двери штаба послышалось злобное сопение и полный ненависти голос:
— Слышь, Серёга, сотри! Ну чего молчишь, я знаю, что ты там!
— Далеко собрался? — спросил Сергей. — Меня с собой не возьмёшь?
— Лучше сотри по-хорошему!
— А то что будет?
Домовой не отвечал, но его сопение за дверью становилось всё агрессивнее. Тогда Сергей вошёл в штаб, успокоил Стецька заклинанием повиновения и отнёс мерзавца в дежурку. Там совместно с помощником дежурного по бригаде был вскрыт вещмешок домового с составлением описи изъятого. Оно включало в себя:
— во-первых, сам вещмешок — ни на каком виде довольствия в части домовой не состоял;
— десяток различных по длине и окраске простых карандашей и восемь шариковых ручек с фиолетовой и чёрной пастами;
— треснувшую офицерскую линейку;
— чёрный шнурок от правого ботинка;
— две тетради — рабочую, из секретной части некоего капитана, отличающегося маниакальным преклонением перед командованием части и подозреваемого, но не уличённого в том, что он постукивает на сослуживцев, а также конспект по гуманитарной подготовке одного старшего лейтенанта, однажды во всеуслышанье заявившего о том, что он не верит во всякую хрень, вроде домовых;
