Иван Кузмичев - Поступь империи. Мы поднимаем выше стяги!
Больше не говоря ни слова, Митюха повернулся на 180 градусов и зашагал прочь от толпы, следуя его командам, витязи развернулись и четким, ровным строем пошли по улице к дому сапожника. Они не видели, что как только их силуэты скрылись за поворотом, так в разные концы Старого города понеслись нарочные с приказами от Васьки Горлопана, одного из сильнейших бандитов Москвы.
Он только что понял простую истину – эти щенки, ушедшие только что, действительно выполнят свое обещание, или на худой конец приведут других солдат, которые сделают это за них. Но как этого не допустить? Отдать им своих же? Остальные не поймут, идиоты! Как им объяснить что в случае сражения весь их мирок просто уничтожат, про самих обитателей Васька старался не думать вообще, царские войска никогда не отличались жалостью к бунтовщикам и предателям. Вспомнить хотя бы подавление бунта стрельцов… хм много семей оплакивали своих кормильцев в ту пору, не известно для чего выступивших против своего государя, человека которому они давали клятву верности. Собственно их судьба была примером наказания за столь строптивое поведение, вспоминая об этом Горлопан не тешил себя пустыми надеждами о собственном спасении в случае бунта. В деревянном городе держать оборону командуя толпой бандитов, толком не знающих о таких понятиях как тактика и правильное построение, просто не возможно. Именно поэтому бандит решил собрать Совет всех именитых собратьев их темного ремесла, и сообща решить на нем что собственно делать дальше. И если у воров и убийц есть хоть капля мозгов, то они согласятся выдать своих подчиненных в руки царских воинов.
Тем временем, пока разбойнички собирались в доме Горлопана, Прохор сидел возле постели Алексея, помогая Ольге менять бинты, мокрые от крови. Слезы лекарки падали на простынь рядом с телом, руки же продолжали аккуратно протирать мазью края раны, предварительно вытащив из бедра маленький осколок бомбы, засевший в мышцах ноги. Старший брат, находясь без сознания внезапно застонал, выгибаясь дугой, тут же полковник бросился к нему, удерживая на месте, Оля в это время медленно выливала на рану пузырек с коричневой настойкой, пахнущей какими-то пряностями, рана то синела, то краснела, кровь пенилась, дернув ногой Алексей расслабился, выдыхая сквозь сжатые зубы воздух.
-Мне пора,– коротко бросил Прохор Ольге выходя к построившимся возле дома витязям.
На сей раз возле дома полковник оставил всего один взвод, разделив его поровну на тех кто охранял обоз, и тех кто должен был нести службу возле дома цесаревича. Удивительное дело но марш чуть ли не по центру города никто не прерывал глупыми расспросами о целях передвижений полка. Однако во второй раз, когда час, данный Старому городу на выдачу бомбистов истекал, путь «Русским витязям» перегородили пара эскадронов драгун, непонятно откуда появившихся на окраине города. В отличие от первого маршрута, Прохор решил пойти более быстрым, коротким путем за что и поплатился.
-Стойте!– выехал из построения седоусый офицер.
-Что-то случилось, поручик?– спросил полковник.– По какому праву вы перегородили нам дорогу?
-По приказу канцлера Головкина мы вынуждены вас арестовать…– ответил ветеран.
-Да? И почему интересно войска цесаревича, присягнувшие на верность нашему государю-батюшке должны сложить оружие по приказу какого-то там канцлера? Витязи к бою!– ухмыльнувшись спросил Прохор у поручика, после чего вытащил обрез и встал в первую шеренгу, тут же образовавшуюся за спиной полковника.
Плоские штыки опустились вниз, фузеи легли в пазы кирас, надетых витязями, на головах блестят в свете факелов гребенчатые пехотные шлемы, пальцы откинули полуперчатки в сторону, освобождая обрезанные вязаные перчатки. Палец витязей лег на курок, ожидая одной единственной команды, барабанная дробь тут же утихла, полковой горн, вторя приказу полковника пару раз сыграл команду и замолк.
-Нам надо пройти, поручик, если потребуется, мы пройдем по вашим телам. Клянусь вам!– жестко сказал Прохор, дожидаясь реакции ветерана драгуна.
Поглядев в глаза молодых воинов, полных решимости идти вперед, седовласый поручик покачал головой, зло сплюнул на стену какого-то терема и подал своего жеребца назад, обратившись к одинокой фигуре, замершей за общим строем драгун. Минута-другая, когда Прохор уже собирался прорываться с боем, что неминуемо привело бы к гибели всего полка, пускай не сейчас но через сутки, может чуть больше точно. Сохранение чести знамени – не приложенная истина любого полка, не говоря уже про витязей воспитываемых в лучших традициях патриотизма и любви к своему Отечеству. Но вот драгуны развернулись и выстроившись в походную колонну по четыре всадника не спеша освободили проход, скрывшись в темном зеве маленького проулка.
Постояв пару секунд шеренги распались для того чтобы вновь собраться в колонну, движение к Старому городу вновь началось, все так же висят на плечах фузеи, блестят штыки, печатают шаги сапоги из дубленой кожи, на стальных кирасах играют блики…
Спустя десять минут колонна витязей замерла на входе первой улочке города. До истечения времени данного бандитам остается пять минут, часть воинов, повинуясь приказам, занимает позиции, причем таких всего одна рота. Остальные по указке своих капитанов начинают разбирать дворовые постройки в ближайших домах, памятуя о том, что столица все еще деревянный город и пожар, начавшийся в близи других домов, незамедлительно приведет к тому, что могут запылать весь город.
Однако, когда выгнав всех зевак из ближайших домов на улицу, просто приказав им собираться, Прохор хотел уже было отдать команду на поджигание первых домов Строго города, в конце улочки показалась странная процессия. Впереди ехала запряженная полудохлой клячей повозка, на облучке сидел какой-то малец, лихо управляющийся с кнутом, а сзади него кулем лежали два тела.
-Занять позиции!– приказал Прохор свои братьям.
Тут же не говоря ни слова роты отпочковались друг от друга и встав друг за дружкой приготовили фузеи к бою. Мало ли какие идеи могут появиться у разбойничков? Но тревога и предосторожность полковника оказались напрасными. Толпа зевак, следующая за телегой остановилась в паре десятков саженей от начала улицы, так что получилось, что запряженная клячей телега проехала остаток пути в гордом одиночестве. Парнишка, не подавая виду, бросил поводья на облучке и бегом направился назад, пренебрежительно оглядываясь назад.
Не обращая внимания на косые взгляды оборванцев, Прохор взобрался на телегу, лично убедиться в целостности подсунутых разбойниками людей.
-Андрей, Микула, вы кажется, за этими голубчиками следили?– спросил пару витязей полковник, чуть сместившись в сторону.
-Мы, полковник,– вышли из пятой роты два витязя, делая пару шагов вперед.
-Посмотрите точно они ли это, а то ведь от татей всего ожидать можно,– особо не церемонясь, Прохор пихнул ближайшего к себе разбойника, перевернув того на спину.
Лицо еле живого бомбиста напоминала синеву вод Оки, заплывшие от нещадных побоев глаза были чуть видны, левое ухо было вовсе разорвано, запекшаяся кровь образовало неровный багровый валик. Грудь неравномерно двигалась, пальцы слегка дрожали, последний раз посмотрев на бомбиста, Прохор прикусил губу, спрыгнул на землю, давая витязям внимательнее рассмотреть пару «кулей» в телеге.
-Дюже похожи на тех, кого мы видели,– сказали воины, всматриваясь минуты две в несколько изменившиеся лица татей, после чего перевернули их на животы, делая какие-то непонятные замеры.
-Коли так то трогаемся обратно…– посмотрев последний раз на толпу, полковник заметил, что не вдалеке клубится черный дым, едва видный в темноте, получается, что там до сих пор что-то горит.
«Не забыли бы потушить,– отстранено подумал Прохор, поворачиваясь к своим воинам»
Оставив на облучке одного витязя, Прохор пошел прочь от Старого города, чувствуя, как ему в спину упираются сотни пар глаз. Полк, следуя за своим командиром, взял телегу в «коробочку», только в отличие от артиллерии, именно так и передвигающейся в составе полка, телега не имела свободы передвижения. По сути, находясь под бдительным взглядом десятков глаз.
*****
Конец декабря 1709 года от Р.Х.
Москва.
Алексей Петрович Романов.
Перед глазами плывут цветные круги, в ушах немилосердно звонят колокола, того и гляди лопнут перепонки. Но вот беда ничего поделать с этим не могу, ведь у меня есть только мои чувства, а сил уже нет, даже веки приподнять и то не могу. Постепенно в голове начинают вплывать картинки недавних событий, вот толпа волнуется, вот слышен звук выстрела, а вот и летящая невдалеке от нас с отцом бомба, легшая аккурат между нами.
