В Ли - Герой смутного времени
Каждую ночь старательно трудимся с Сашенькой над зачатием будущего наследника. Жена привыкает к моим фантазиям, охотно идет навстречу в не всегда скромных любовных играх. Пресловутой холодности боярской барышни в ней нет, темперамент огненный. Да и мое тело меня не подводит, так что мы с упоением занимаемся любимым делом, по нескольку часов кряду. Сашенька расцвела, нет и тени былой тоски, летает по дому, как на крыльях. Матушка с виду иногда ее отчитывает, боярыня должна вести себя величаво, неспешно, но сама рада нашему счастью, видно по ее ласковым взглядам на нас. Вместе наведались в Успенский собор, помолились в благодарение за посланное мне выздоровление, внесли щедрые дары. В божьем храме, встреченные по пути люди громко радуются моему исцелению, желают многие лета и здравия, ответно кланяюсь миру.
Почувствовав себя достаточно окрепшим, полным сил и не теряя больше времени, отправился в Александровскую слободу, к своему войску. По прибытию собираю командный состав, принимаю рапорт, а потом лично обхожу все полки и отряды, также, как ранее Михаил. Встреча с командирами и воинами получилась душевной, вижу искреннюю радость и готовность идти со мной на бой с врагом. В полках существенное пополнение, идет учеба новобранцев, слаживание действий подразделений - пехоты, кавалерии, артиллерии. Мои помощники имеют большой опыт подготовки новых бойцов, их обучения в ходе маршей и боев, не только в лагерях, так что дело ими налажено со знанием.
Сначала с воеводами, затем с младшими командирами обсудил введение в нашем войске нового построения во время боя - линейного строя. Впервые его применили в нидерландской пехоте, заменив им привычные для европейских армий квадратные каре. Развернутый в шеренгу строй позволил кратно усилить огневой залп пехоты, при этом первая шеренга после выстрела уступала место второй и так неоднократно, до шести шеренг и более. Такой строй дает огромное преимущество применившему ему, именно о нем мне пришло в голову в раздумьях, как победить поляков, причем малой кровью. Мои командиры не сразу поняли и приняли новшество, пришлось не раз объяснять и убеждать их. А после стали отрабатывать с подразделениями, многократно повторяя каждый прием, пока не получили приемлемый результат.
Провели общее учение полков, есть еще огрехи, но счел в большей мере войско готовым к сражению с иноземным ворогом, идти в поход к Смоленску. Возвращаюсь в Москву, направляюсь в царский дворец, в сенях обращаюсь к дьяку передать государю просьбу принять меня по неотложному делу. Ожидаю приема около часа, только потом дьяк приглашает пройти в царские палаты. Василий Шуйский встретил меня не очень приветливо, без обычной сердечности, пусть и напускной. Прошу разрешения доложить о готовности войска к походу, после милостивого: Дозволяю, - приступаю к краткому отчету, завершаю доклад просьбой разрешить выйти в поход в самое ближайшее время. Царь дал добро и тут же добавил, что со мной отправятся воеводами полков правой и левой руки Андрей Васильевич Голицын и Данила Иванович Мезецкий. Общее руководство полками и шведским корпусом остается за мной.
Мне на память приходит, что именно эти воеводы с Дмитрием Шуйским повинны в разгроме русского войска под Клушино в прежней истории, но оспаривать бесполезно, они посланы, в первую очередь, как соглядатаи за мной. Хорошо, думаю, я найду способ нейтрализовать их, не допустить к командованию полками. Почтительно принимаю волю государя, отправляюсь восвояси. Еще две недели ушли на снаряжение обоза, получение припасов, продовольствия, а также денег из казны для оплаты наемникам Якоба Делагарди. Не раз мне приходилось ездить из Москвы в лагерь и обратно, спорить до хрипоты, выбивать из волокитчиков в приказах положенное довольствие и снаряжение. Наконец, в конце мая наше немалое войско вышло из Александровской слободы на запад, к Смоленску.
Глава 2
Войско в походе растянулось на добрых десять верст - 30 тысяч русских ратников, пять тысяч шведских наемников, артиллерия, кавалерия, обозы. Погода сухая, нежаркая, идти легко. С первого дня установил строгий походный порядок, с разведкой впереди по маршруту, боковым охранением, на стоянках временные заслоны, в особо опасной местности ставим "гуляй-город". В день проходим по тридцать верст, вначале давалось с трудом, особенно новобранцам, затем втянулись. Идем через Можайск, далее Вязьму, тракт обустроенный, правда, придорожные заведения - постоялые дворы, казенные магазины, а также деревеньки и села, - зачастую порушены или покинуты обитателями, война прошлась здесь не раз. Проходим известное из прежней истории место под деревней Клушино, уделив особое внимание разведке, но поляков не обнаружили, мы идем на две недели раньше прежнего срока.
И только под Вязьмой наши дозоры заметили вражеские разъезды. Приказал встать лагерем на выбранном советом воевод месте, обустроили временные укрепления, отправили разведку в разные стороны на расстояние дневного перехода, наказав по возможности взять пленных. Через несколько часов поступили первые донесения от разведчиков, обнаружен лагерь крупного отряда поляков в десяти верстах от нас. Еще через час привели пленного "крылатого" гусара, взяли его тихо, вне лагеря. Пришлось потрудиться, пока "развязали" ему язык, но все же мне удалось понять, что этот польский отряд именно тот, что нанес поражение войску Дмитрия Шуйского под Клушино, в нем около семи тысяч кавалеристов, в основном "крылатых" гусар, пехоты почти нет. Командует отрядом "обидчик" русского войска гетман польный коронный Станислав Жолкевский.
Пришел мой час мщения, но нужно отнестись к врагу со всей бдительностью. Успех решительного и изобретательного Жолкевского в прежней истории в первую очередь был обусловлен беспечностью русского войска, рассчитывавшего "шапками закидать" противника, уступающего по численности в пять раз! И когда на рассвете неожиданно налетели польские гусары, практически никакого организованного сопротивления не было, русское войско в панике бежало, избиваемое врагом на протяжении десятков верст. Среди первых бежал главнокомандующий Дмитрий Шуйский, бросив все, даже свою саблю и воеводскую булаву. Вспоминается притча, что лев во главе стада баранов сильнее барана, возглавляющего львов. Сейчас со мной то же войско, но я не допущу такого позорного разгрома, изменившего дальнейшую судьбу многострадального отечества.
Собираю воевод на совет, передаю полученную от пленного информацию. Реакция большинства из них ожидаемая - мы их одним махом побьем, дай нам только сойтись в бою. Даже многоопытный Якоб Делагарди высказался почти теми же словами: Михаил, не беспокойся, нам противник не страшен. Возьмем в плен Жолкевского, я подарю ему в утешение соболью шубу, как он когда-то мне подарил рысью.
Якоб напоминает рассказанную мне историю, что когда Жолкевский взял его в плен, то в насмешку одарил этой шубой, теперь жаждет дать отместку. Особенно расхрабрились царские воеводы, Голицын и Мезецкий, настаивают на немедленной атаке противника. Останавливаю "храбрецов" выговором, что поспешность, необдуманные решения к добру не доводят, воевать надо не числом, а умением. Продолжать пререкаться со мной не стали, но затаили свое недовольство, потом выдадут царю в своем свете. Другие воеводы стали серьезнее, совет пошел в более конструктивном русле. Общими думами решили не идти нахрапом, противник или уйдет от прямого столкновения, чтобы потом наносить неожиданные удары, пользуясь своей мобильностью, или подготовит какие-либо ловушки, а после также уйдет в отрыв.
Я предложил план, который приняли и детально проработали. Исходил из идеи, что если в прежнем варианте истории он дерзнул напасть на лагерь превосходящего противника, пользуясь внезапностью, то вероятно решится и сейчас. Нам надо позволить ему с основными силами втянуться в лагерь, а затем заблокировать и не дать уйти. Для этого за пределами лагеря нужно обустроить скрытые острожки и засеки, разместить в засаде наиболее боеспособные подразделения из опытных бойцов, которые должны дать врагу пройти к лагерю, а затем встать на его пути при отходе. В самом лагере демонстрировать неготовность к отпору, по внутреннему кругу установить надежные укрытия и артиллерию, при налете гусар всем отходить к нему и там встретить точным огнем.
Из прочитанной истории мне известно, что Жолкевскому сообщили о нашем подходе два перебежчика из отряда Делагарди, к концу дня направился к Якобу, попросил проверить личный состав. Через некоторое время один из его командиров подтвердил мои подозрения, двоих на месте нет. После дал команду Семену Головину, назначенному командиром засадного отряда, приступить к обустройству укреплений, а ночью залечь в засаду. В самом лагере также приступили к работам по плану, перенесли пушки, собрали, но не поставили на повозки "гуляй-город", расчистили пути отхода, приготовили колючки, норы и другие ловушки для лошадей противника, своих же завели в круг. Трудились до самой ночи, но в основном успели обустроить и замаскировать.
