Наталья Павлищева - Колыбель времени
Я для себя решила, что должна помочь Елизавете тайно родить или, наоборот, не родить. Начитавшись в Интернете всякой всячины, помнила, что тайно рожденный сын Елизаветы, ни много ни мало, — Вильям наш Шекспир. Уже одно это делало миссию немыслимо важной. Все спорят о Шекспире, а я вот буду держать его маленького, голенького на руках!
Когда попробовала осторожно поинтересоваться об этом у Ивана (остальные насмешники, с ними тяжело), тот как-то чуть странновато пожал плечами:
— Не совсем так…
Снова конспирация! Я махнула рукой: на месте разберусь!
Рыжая бесстыжая…
Я смотрела на сладко спящую девчонку, волосы которой разметались по подушке. Эту рыжую я должна оберегать? Смотрела и пыталась понять, что к ней чувствую. Девчонка годилась мне в младшие сестрицы, но пока была совершенно чужой.
Она вдруг завозилась и что-то забормотала. Я прислушалась.
— Кэт… Кэтрин…
Почти машинально ответила:
— Да, дорогая…
Не просыпаясь, Елизавета нашла мою руку и прижалась к ней, сладко улыбаясь. Этот момент решил все. Она доверчиво прижималась к моей руке, словно вручала свою судьбу, и обмануть вот эту сонную четырнадцатилетнюю рыжую дуреху, выросшую без матери, я не могла. Уже знала, что действительно буду оберегать и защищать ее. Только бы удалось…
Погладила по рыжим волосам, укрыла плечи, девчонка благодарно улыбнулась, не просыпаясь. Эта доверчивость уничтожила последние сомнения.
Я знала о ней все, эти знания в мою голову вложили без всяких книг и видеокурсов, как и знания привычек, обычаев, языка, весьма отличного от нормального английского, знание тогдашней географии и положения дел в мире. Это невозможно выучить за недели подготовки, хотя я многое прочитала и разыскала без помощи своих наставников.
Итак, впереди жизнь рядом с принцессой, а потом королевой на долгие годы, и я должна предостеречь ее от множества ошибок, уберечь, предупредить, надзирать, в конце концов. Не одна я, есть еще четыре члена нашей группы — Иван, Влад, Сергей и Артур.
Я уже знала, что эта дуреха неосмотрительно уступила мужу своей бывшей мачехи и забеременела. Так вот молоденькие и крепкие нимфетки обычно и залетают, а потом рожают крепких младенцев без всяких проблем. В данном случае проблема была только в одном — у Елизаветы не имелось законного супруга, и ее беременность была настоящей погибелью. Дочь шлюхи Анны Болейн пошла по стопам матери! После такого не то что королевой, даже просто уважаемой леди не бывать и замуж возьмет разве что из жалости какой-нибудь вдовец с шестью сопливыми детьми и домом в сельской глуши.
Допустить этого нельзя, а как не допустить, если мы в имении вдовствующей королевы Екатерины, той самой, от мужа которой и залетела моя подопечная. Слава богу, начало беременности она переносила легко, у нас было время что-нибудь придумать. Королева тоже в положении от того же мужчины, но она в возрасте и ходила с первых дней очень тяжело, все же рожать впервые в тридцать семь тяжело даже в двадцать первом веке, а не только в шестнадцатом.
Меня мало волновала беременность королевы, куда больше — как пока хотя бы скрыть все происходящее с этой рыжей. Идя сюда, я услышала, как шушукались прачки по поводу какой-то дамы, мол, муж в отъезде, а у нее третий месяц простыни чистые… как будет перед супругом оправдываться? И вдруг меня пронзило: но так же скажут немного погодя и о Бэсс! Ее-то простыни тоже девственно чисты второй месяц. Я никогда дольше полуминуты не раздумывала, а потому одеяло с моей любимицы полетело довольно резко, надо торопиться, вот-вот придут служанки, чтобы подготовить все к одеванию принцессы.
Она открыла глаза:
— Что ты делаешь?!
Объяснять некогда, я перекатила Елизавету в сторону, убедилась, что под ней чисто, и лихорадочно зашарила глазами по комнате, пытаясь найти, чем бы нанести себе рану. К счастью, на столике лежали швейные принадлежности — она вечером что-то вышивала. В следующую секунду на моей ноге красовался внушительный кровоточащий надрез. Бэсс в ужасе смотрела, силясь понять, кто из нас двоих рехнулся.
— Что ты делаешь?!
— Тише! Пачкаю твои простыни.
— Ты что, с ума сошла?
Дело было сделано, на простыне расплылось довольно внушительное пятно, прачки заткнутся хоть на месяц. Теперь надо быстро перевязать собственную рану. Заматывая ногу, я хмыкнула:
— Это ты сошла с ума. Еще пару дней, и прачки разнесут по всему дворцу о твоих чистых простынях. Ты этого желаешь?
Наверное, я не должна называть принцессу на «ты», но сейчас не до сантиментов. Она тоже не заметила, перепуганно зашептала:
— Но, может, это… просто нерегулярность?
— И давно она? С тех пор, как сюда зачастил лорд Сеймур? Ты хоть сама понимаешь, что произошло?
Елизавета явно замерла в ужасе. Все она понимала, но, как обычно делают женщины, боящиеся признать собственную беременность, надеялась, что все как-то само собой пройдет, «рассосется», как говорила моя подруженька в совсем другом времени за месяц до очередного похода на аборт.
Но здесь это невозможно. Я вздохнула:
— Попытаюсь организовать выкидыш.
— Нет!
— Конечно, это опасно, но через месяц будет поздно.
Елизавета сидела, стиснув руки между коленями и чуть раскачиваясь, и, видно, лихорадочно соображала, что делать. Но что она могла? Рожать без мужа — верная погибель, срочно выйти замуж — никак, она не просто девушка, она сестра короля, ее замужеству должны предшествовать долгие дебаты в Совете, сватовство и подготовка к свадьбе. За это время можно не только родить, но и отправить ребенка в первый класс.
Господи, какой первый класс?! Ладно, неважно куда, долго, в общем! А нам надо разобраться быстро, потому что выкидыш на более поздних сроках опасен, да и так кто знает, что может произойти.
Она подняла на меня глаза, в которых была такая смесь ужаса и мольбы, что я содрогнулась. Вот уж действительно дуреха!
Мне захотелось прижать ее к груди и погладить по голове, все же ребенок рос без матери, единственными утешительницами были мы с Парри. Но кто знает, как она отреагирует на такое поведение? А Елизавета вдруг сама спрятала лицо в моей юбке и разревелась, как ребенок. Четырнадцатый год… дурочка молоденькая… конечно, здесь в таком возрасте выходят замуж, но ведь все равно ребенок.
Я гладила и гладила рыжие волосы, мысленно прикидывая, чем ее напоить, чтобы получилось действенно и не слишком опасно. Не то придется как-то скрывать беременность и рожать тайно, а это куда сложнее. С другой стороны, кто знает, как повернет потом, ведь это первый ребенок. И вдруг я вспомнила, что передо мной будущая королева-девственница, то бишь королева, правившая страной сорок пять лет, но так и не вышедшая замуж! Неужели это из-за… Тогда надо рожать!
Пришли служанки, принялись одевать, умывать, наряжать… Я успела только шепнуть:
— Пока никому ни слова!
…Итак, предстояло решить, как либо избавить глупышку от ребенка, либо придумать, как увезти ее, чтобы родила втайне. Этой рыжей нельзя позориться, у ее родственниц и так слишком подмоченная репутация.
Елизавета — дочь короля Генриха VIII, прославившегося своим странным обращением с женами, это почти Синяя борода, и Анны Болейн.
Первая жена Генриха Екатерина Арагонская, которую он получил «по наследству» вместе с троном от старшего брата, была старше его на шесть лет. За много лет супружества Екатерине не удалось родить жизнеспособного наследника, выжила только дочь Мария, которая на семнадцать лет старше Елизаветы. Когда состарившаяся королева надоела Генриху, тот долго не сомневался, принялся заводить одну любовницу за другой. Тетка Елизаветы, сестра ее матери Мария Болейн долго не кочевряжилась, уступила королю и родила от него сына. Ее ловко выдали замуж, и супруг признал королевское дитя своим.
Мать Елизаветы Анна Болейн оказалась менее сговорчивой, она поставила условие: только брак. После нескольких лет ухаживаний Генрих обещал жениться и ради этого затеял развод с Екатериной Арагонской. Анна Болейн на радости уступила и оказалась в положении раньше, чем пошла под венец. Дело в том, что папа римский вовсе не собирался потакать любвеобильному английскому королю. Одно дело наставлять супруге рога со знатными красотками или просто служанками и совсем другое — потребовать развод.
Возможно, Генрих и добился бы своего, действуй он медленно и настойчиво и обещай Церкви что-нибудь существенное, но король отличался буйным нравом и крайней несдержанностью. Ждать, когда папа разведет его, терпения и времени не было, Анна Болейн уже гордо носила перед собой живот, а астрологи и повитухи со всех сторон утверждали, что родится сын. Его наследник должен родиться законным, и ради этого король был готов на все.
