Константин Калбанов - Росич ч 1(Концерн)
Гаврилов тяжко вздохнув, с сожалением осмотрел заставленный всяческой снедью стол и нехотя двинулся за командиром. При этом в его взгляде была такая злоба, что взгляни в них "быки", то поспешили бы ретироваться из ресторана. А чего вы хотите, когда такой вечер псу под хвост?
"Быков" было шестеро. Хороший счет, если учесть, что их жертвы уже были в отключке. То, что произошло дальше, буквально заворожило всех находящихся в ресторане. Мелькали конечности, отлетали, словно мячи от стенки, "быки", раздавались звуки хлестких ударов, стоны, вопли боли и надсадная брань, звон бьющейся посуды и треск ломающейся мебели. Все это продолжалось сравнительно недолго, не больше минуты, а затем вдруг настала звенящая тишина. В углу зала на ногах оставались стоять только двое моряков, возвышаясь посреди хаоса из бесчувственных тел, лежащих вперемешку с битой посудой, опрокинутой и раздавленной едой, разбитой в хлам мебели.
— Ну что командир, пошли?
— Только расплатимся. Официант, счет, — сунув Гаврилову пачку денег, чтобы он уплатил и его долю, Антон подошел к приходящему в себя Звонареву. Тот сидел на пятой точке и тряся головой пытался реставрировать произошедшие события. Наконец он сумел сфокусировать взгляд на подошедшем к нему парне в военно-морской форме.
— Антон?
— Здравствуй, Сережа.
— Ты как…
— Потом, все потом. Давай быстрее, не то сейчас менты понаедут и погорел мой отпуск.
Звонарев ни за что не захотел отпускать своих спасителей и уговорил их завернуть к нему домой. Благо и повод был весомый, с Антоном они не виделись с самого выпуска. Потом, благодаря их вмешательству, обидчики были повержены, а он, Сергей, отмщен. В общем, все было за то, чтобы продолжить банкет, вот только место сменить.
Квартира была однокомнатной и обставленной по-спартански, ничего лишнего, только то, что могло пригодиться для жизни одинокого холостяка. Впрочем, в углу примостился довольно неплохой компьютер. Это обстоятельство несколько удивило Антона. Нет конечно, Сергей и в училище отличался тем, что преуспевал в области информатики и был несколько помешан на электронике, но выкинуть деньги на столь дорогую игрушку…
После второй рюмки потянуло на разговор. Гаврилов дипломатично налегал на еду, давая возможность старым друзьям наговориться вволю.
— Значит, так у тебя сложились дела, Антон. Ну, у меня все гораздо проще. Лаконичное название части, куда я попал по распределению, означало всего лишь на всего оборонный завод, при котором имеется секретное конструкторское бюро.
— Ты не много выпил, Сережа, — вдруг всполошился Антон. Трения с особым отделом ему были ни к чему, тут не только загубленным отпуском попахивает.
— Нет. Не переживай, никаких тайн я выдавать не собираюсь. Пока я так сказать, на ознакомительном этапе. Знакомлюсь с тем, что уже известно, к новейшим разработкам пока допуска не имею. Да и контролирую себя.
— А как ты вообще оказался в конструкторском бюро?
— Ну, на заводе я работал по командной части. Просто я в этом году заочно закончил радиоэлектронный. Тут вертясь вокруг всех этих секретов, хочешь не хочешь, а что-нибудь да услышишь. Вот и услышал я как-то, что у яйцеголовых, что-то там не клеится. Извини, в подробности вдаваться не буду, — Антон понимающе кивнул. — Сидел как-то ночью и так, ради интереса, решил покумекать, увлекся и через несколько дней накумекал. Когда однажды ко мне в канцелярию с какой-то жалобой ввалился яйцеголовый кап-два, я сидел над своими чертежами, и что-то его в них заинтересовало. Он посмотрел, задал пару вопросов и вышел. Я так и не понял зачем он приходил, а через десять минут ко мне ввалились несколько особистов и без лишних церемоний скрутили меня, выпотрошили мои сейф и стол. Такой же погром устроили и дома. Оказывается я сдуру умудрился набросать принципиальную схему новейшего вооружения, находящегося на стадии разработки. Ну никак особисты не хотели поверить в то, что я никакой не иностранный резидент и что сам дошел до этого.
— И как же ты выкрутился?
— Повезло. У яйцеголовых один узел никак не мог склеиться, а в моих чертежах именно с ним-то все было в полном порядке. Понимаешь. Даже если я все остальное и сдул с секретных чертежей, то этот узел никак не мог свистнуть, так как его-то у них и не было. В общем, система сейчас находится в стадии завершения, а меня под подписочку и от греха подальше в подчинение тому самому кап-два.
— Действительно повезло.
— Чудны дела твои Господи, — вынес свое заключение Гаврилов. — Ну, за благоприятный исход текущего мероприятия.
Выпили. Добавили. Повторили.
— Ты говоришь чудны дела, — пьяно обратился к Гаврилову Сергей. — Это разве чудеса, вот у нас за городом действительно чудеса происходят.
— Какие такие чудеса? — не проигнорировал слова Звонарева мичман.
— Аномальная зона.
— Чего-о?
— Аномальная зона, говорю. Я сейчас увлекаюсь в свободное время всякими паранормальными явлениями. А что, — начал он заводиться на невысказанное вслух сомнение собеседников, — со всякой электронной лабудой теперь на работе не продохнуть, это теперь не хобби, а просто работа, интересная, но работа, вот и увлекся, так сказать, в качестве хобби.
— Ерунда все это, — вынес свое заключение Антон.
— Возможно. Но только тогда ты мне ответь, бермудский треугольник – тоже ерунда? А пропадающие то там, то здесь самолеты и попросту люди? Вы скажете – пришельцы. Ладно. Но во всех этих случаях прослеживается определенная закономерность. Понимаете, по всей Земле проходят различные энергетические линии, природа которых пока не изучена. Иногда это просто ручейки их называют линиями, иногда это настолько мощные потоки, что их иначе как магистралями не назовешь. Так вот эти линии и магистрали неизбежно пересекаются, образуя целые узлы. В местах же, где пересекаются несколько линий, образуются очень сильные узлы, а если пресекаются магистрали, то там энергия буквально бурлит. Вот в таких местах зачастую и пропадают люди и другие объекты, ну например, самолеты или корабли. И вот именно такое место я и обнаружил здесь неподалеку. По моим прикидкам здесь сходится не менее четырех магистралей.
— Неувязочка, — пьяно улыбнулся Антон, — Если здесь неподалеку такая аномальная зона, то почему я ничего не слышал о том, что в этом районе часто пропадают люди? А ведь я вырос во Владивостоке.
— Не знаю, но я могу только предполагать. К примеру, чудовищный выброс энергии происходит только в том случае, когда три и более магистрали фокусируются в одной точке и в этом случае тот кто оказался в фокусе просто исчезает.
— Куда?
— Понятия не имею.
— А я предлагаю выяснить это прямо сейчас, — вновь вклинился в беседу Семен, — ты же говорил что эта самая а-но-ма-ль-ная зона где-то рядом, — пьяно, с запинкой выговорил он непривычное слово.
— Ну?
— Ну, так пойдем и поглядим. А как ее мо… можно увидеть?
— У меня есть прибор, который фиксирует колебания магнитных полей. Сам сконструировал, — гордо заключил Сергей.
— Бери.
Как говорится пьяному море по колено. Спать не хотелось, а заняться в столь поздний час было нечем. Через полчаса друзья уже подходили к какому-то пустырю, расположенному неподалеку от дома Звонарева, на окраине Владивостока.
Аномальная зона оказалась на редкость загаженным местечком, а попросту стихийной свалкой, до которой властям не было ровным счетом никакого дела, а до чего было им дело вообще, если уже центральные улицы буквально утопали в грязи.
Сергей достал небольшой приборчик и стал что-то сбивчиво и пьяно объяснять, тыкая пальцем в шкалу по которой прыгала стрелка, никак не желая замирать на одном месте. Антон с Семеном на пару гоготали во всю мощь своих легких и наконец Сергей присоединился к ним. Никто разумеется не стал вглядываться в шкалу и стрелку, которая начала бесновато прыгать то влево то вправо. Вдруг стрелка метнулась в крайнее правое положение и дрожа замерла словно порываясь проследовать дальше, но ей мешал ограничитель, а затем трех молодых парней накрыла темнота.
ГЛАВА 2
Лето-осень 1898 год
Голова болела так нестерпимо, что в начинающем наконец оживать мозге билась только одна мысль – вчера явно было нимало выпито лишнего. Иначе никак, потому что такого мучительного похмелья у Антона не было даже от той сивухи, что приходилось пить на острове.
Антон попытался подняться и это ему с трудом удалось, перед глазами поплыли круги, но вскоре полегчало и он наконец смог сфокусировать зрение. В паре шагов от него на земле сидел Гаврилов и словно медведь тряс головой, вероятно и у него похмелье протекало ничуть не лучше, что в общем-то было весьма странно. Мичман никогда не мучился похмельем даже после сильного перепоя.
