Юрий Корчевский - Пилот штрафной эскадрильи
— Слушай, дед! Ты что же мне не сказал, что в деревне немцы?!
— Какие немцы? Не было там никаких немцев!
— Сейчас только видел, своими глазами.
— Быть такого не может! Про Смоленск в сводках ничего не говорили.
— Дело твое: я тебя предупредил.
Михаил вновь направился в глубь леса. Если немцы здесь – то, скорее всего, разведка. В лес они не полезут: им для прохода техники дороги нужны. Эх, пулемет бы сейчас, а у него из оружия – ничего. И ситуация скользкая. Наши солдаты его за парашютиста приняли, а немцы, если поймают, в лучшем случае в плен возьмут, а в худшем… О худшем думать не хотелось. Вот блин! Он на своей земле, а как загнанный заяц по лесам бегает, ото всех скрываясь.
Все-таки надо выходить к своим войскам. Хорошо еще знать бы, где свои.
Высоко в небе, с левой стороны, раздался гул моторов. Михаил запрокинул голову. На высоте около тысячи метров за нашим истребителем гнался «мессер». Ме-109 догонял «ишачка», как прозвали поликарповский И-16. Раздался едва различимый треск пулеметно-пушечной очереди. Наш И-16 задымил, заложил левый вираж и начал терять высоту.
— Прыгай! — заорал Михаил.
Летчик как будто бы услышал его. От истребителя отделилась крохотная фигурка, и почти сразу же раскрылся купол парашюта.
— Молодца! — одобрил Михаил.
Но «мессер» не удовлетворился сбитым самолетом. Он развернулся и направился к парашютисту. Михаил вновь услышал треск очереди.
— Вот сволочь! — выругался он.
Руки летчика, до того державшие стропы, безжизненно упали. Немец на «мессере» развернулся, добавил газу и, набирая высоту, ушел.
— Скотина немецкая! — выразил свое отношение к происшедшему Михаил.
Парашют несло немного в сторону. Михаил бросился бежать к месту приземления парашютиста. Тот упал раньше, чем Михаил добежал до него. Купол парашюта повис на дереве, но тело летчика лежало на земле. Михаилу одного взгляда хватило, чтобы понять – летчик мертв. Низ живота и ноги были искромсаны немецкой очередью, а обмундирование, вперемешку с клочьями мышц и костями, залито кровью. Но, подбежав, Михаил все-таки попытался найти пульс. Однако летчик не дышал, и пульс не прощупывался.
Что теперь делать? Хоронить его? Лопаты нет. Нести его на себе к своим? Так где свои?
Михаил расстегнул подвеску парашюта, снял ремень с пистолетом и надел его на себя. Расстегнув темно-синюю тужурку, достал документы – удостоверение личности, комсомольский билет, еще какие-то бумаги. Все переложил себе в карман.
Вдали послышался треск мотоциклетных моторов. Он явно приближался. Ага, немцы тоже видели воздушный бой и теперь искали сбитого летчика.
Михаил стянул с летчика тужурку, летный шлем с очками и бросился убегать. Метров через сто наткнулся на заросшую бурьяном канаву, упал в нее и затаился.
Треск моторов стих возле тела убитого летчика. До Михаила едва доносилась невнятная речь. Потом моторы взревели, и немцы уехали.
Выждав немного, Михаил вернулся к месту падения летчика. Но ни парашюта, ни тела не нашел. «С собой увезли. Но зачем?»
Михаил вернулся к канаве, уселся на ее край и достал документы убитого летчика. С командирского удостоверения на него глядело молодое лицо. Видимо, фото было сделано давно. Наяву погибший летчик выглядел старше. «Так, почитаем: Борисов Сергей Иванович, 1918 года рождения». Надо же, Сергей был младше его самого на год. Воинское звание: старшина. Войсковая часть – 8-й истребительный авиаполк 38-й истребительной авиадивизии. Внизу – печать и подпись командира: Я. А. Курбатов.
Комсомольский билет был выдан Забайкальским райкомом комсомола в 1936 году. Вещевой и продовольственный аттестаты, какие-то второстепенные бумаги… Михаил сунул документы в карман. «Как выйду к своим, расскажу о гибели летчика и сдам документы», — решил он.
Теперь надо осмотреть пистолет.
Михаил вытащил его из кобуры. Это был ТТ 1935 года выпуска, серийный номер 7057. Михаил первый раз держал в руках легендарный пистолет.
Вытащив магазин, он передернул затвор, прицелился в дерево и нажал спуск. Сухо щелкнул курок. Михаил вставил магазин в рукоятку и сунул пистолет в кобуру. Он почувствовал себя увереннее. Оружие вселило в него ощущение некоторой защищенности.
Он натянул на себя тужурку, снятую с убитого пилота, надел шлем. Теперь, по крайней мере внешне, он выглядел как летчик ВВС РККА[1].
Надо выбираться из леса и топать к своим. Коли уж угораздило попасть сюда, в другое время, то не в лесу же отсиживаться. Надо жить, бороться с врагом. С одной стороны, даже интересно – невзначай оказался в самой гуще событий, да еще каких! Михаил вдруг поймал себя на мысли, что он до сих пор до конца не верит в реальность происходящего с ним. А ведь он может погибнуть так же легко и обыденно, как и неведомый ему Борисов Сергей.
Шел долго, обходя деревни. Если слышал гул моторов на дороге, выжидал, пока он стихнет. В таком массовом количестве, да еще колоннами, идти мог только враг.
Михаил вышел на лесную дорогу, посмотрел в обе стороны. Никого. Перебежал грунтовку. Недалеко журчал ручеек. Михаил и сунулся напиться. А в десяти метрах мотоцикл немецкий стоит, BMW – марку он сразу распознал по фирменному значку на бензобаке. В ручье, в сапогах и брюках галифе, но раздетый по пояс, стоял немец. Френч и пилотка лежали на запасном колесе коляски.
Оба заметили друг друга одновременно.
Михаил стал вытаскивать ставшей вдруг непослушной рукой пистолет, а немец тянулся к мотоциклу. Михаил все-таки сумел первым вырвать из кирзовой кобуры пистолет и передернул затвор.
Немцу же не повезло. Выбираясь из ручья, он поскользнулся на илистом берегу, упал, вскочил, дав Михаилу спасительную секунду. Пилот поднял пистолет, поймал немца на мушку и нажал спуск. Грохнул выстрел. Пистолет подбросило, уши заложило.
Немец схватился рукой за бок, покачнулся. Михаил выстрелил еще раз. Куда он попал, увидеть не удалось. Немец навзничь рухнул в ручей.
Попил водицы, называется! Михаил огляделся. Кто его знает – вдруг немец не один? Сослуживец его мог и отойти в кустики по нужде. Но нет, тихо, лишь галдят напутанные выстрелом птицы.
Михаил, держа в руке пистолет, вернулся к месту такой короткой схватки. Тело немца почти скрылось под водой.
Михаил вытер вспотевший лоб рукавом, осторожно, придерживая большим пальцем, спустил курок с боевого взвода, сунул пистолет в кобуру. Что немцу понадобилось на лесной дороге? Или это был разведчик? Тогда почему он один? Связной с донесением? Теперь он уже этого никогда не узнает – планшет вместе с гитлеровцем остался на дне ручья.
Надо осмотреть мотоцикл. Раз немец к нему рвался, то оружие там точно есть. На коляске – пулемет, но зачем ему тащить такую тяжесть?
В самом деле, на руле висел автомат МР-40. Видел Михаил такие в кино. Он отщелкнул магазин. Масляно заблестели патроны. Полон магазин – это хорошо.
Михаил попробовал несколько раз взвести затвор и нажать спуск. Потом присоединил магазин и заглянул в мотоцикл. На сиденье валялся подсумок с четырьмя запасными магазинами. Отлично, теперь можно и бой дать, коли придется.
Рядом на сиденье лежал ранец из телячьей кожи. Михаил уже было взялся за него, но остановился. Ему вдруг стало стыдно – вроде как мародерством занимается. Но потом он все-таки пересилил себя и расстегнул пряжку ремня на ранце. Не мародерство это – законный трофей.
В ранце оказалась фляжка, пачка галет и кружок полукопченой колбасы. От запаха ее слегка помутилось в голове – так хотелось есть. И плевать, что провизия вражеская, — не пропадать же добру. К тому же неизвестно, когда еще поесть придется.
Чтобы не выпачкать брюки о траву, Михаил уселся на сиденье мотоцикла. Он с жадностью хрустел галетами, заедая их колбасой. Сальные руки вытер о тряпку, лежавшую в коляске. Чтобы окончательно восстановить силы, решил глотнуть из фляжки. Открутил колпачок, нюхнул. Пахло спиртным. Сделал глоток, почувствовал, как обожгло горло. Крепкое пойло! Михаил перевел дух, глотнул еще раз. В животе растеклась приятная теплота.
Вздремнуть бы немного, да нельзя. День, он один; возьмут сонного, а может, сразу пристрелят.
Михаил перекинул автомат за спину, на ремень нацепил подсумок с запасными магазинами и фляжку. Надо идти дальше.
Он уже отошел на несколько шагов, как вдруг осенила мысль: «Мотоцикл стоит, а я пешком собрался! На колесах ведь быстрее доберусь. И потом, мотоцикл – не машина, между деревьями пройдет. А если на дороге немцы будут, то их и объехать можно».
Михаил вернулся к мотоциклу. Ключ торчал в замке зажигания.
Пилот нажал ключ, ногой толкнул кикстартер. Мотор мягко зарокотал. Как человек понимающий, Михаил даже языком цокнул. Сделан и отрегулирован двигатель был великолепно.
Усевшись в седло, он выжал рукой сцепление. А как тут передачи включаются? Справа из коробки передач торчал рычаг – ну прямо как на автомашинах. Пилот пригляделся. На набалдашнике ручки – полустертая схема. Ага, теперь понятно.
