Влад Савин - Морской волк
— Что за черт, здесь слишком тепло для Арктики, — заметил наш второй штурман Дима Мамаев по кличке Мамай. — Градусов тридцать, как в Сочах! И солнце высоко, в наших широтах так не бывает! Это не север, так куда же мы попали?
— Определиться, где мы находимся, — сказал я, обращаясь к Сан Санычу.
Если ты не знаешь, что делать — действуй по уставу.
— Человек за бортом, — раздался голос сигнальщика.
Все взглянули в сторону обломков, в волнах прыгала голова.
— Бот на воду! — скомандовал Петрович. — Достать!
— Товарищ командир! — Это снова Дима Мамаев. — Спутниковая система не работает, спутники не отвечают, как будто их там нет.
— Может, после столкновения антенны повреждены?
— Никак нет, все в порядке, проверил, исправны. Просто спутники исчезли, будто их и не было!
— А другие спутники как?
— Да никак, их просто нет.
— Как нет? И куда же они делись?
— Да не знаю я, куда они все подевались, ничьих нет! Ни Глонасс, ни Джипиэс, ни гражданских связных!
— А у нас? Остальные системы работают?
— Да, остальные все в рабочем состоянии.
— Задействовать все и определиться, где мы находимся!
Через несколько минут наверх поднялся Сан Саныч с озадаченным лицом, осмотрел море вокруг лодки, затем на солнце зачем-то глянул.
— Командир, я, конечно, извиняюсь, но мы заплыли черт знает куда. Глубины и рельеф дна не совпадают с Баренцевым морем — есть некая схожесть с Атлантикой у американского побережья, точно сказать не могу.
Еще одна сцена из «Ревизора». С минуту была тишина, прервавшаяся матом.
— Ты это серьезно?
— Обижаешь, командир.
— И как это нас сюда занесло? Что будем докладывать на базу? — спросил Петрович.
Мне больше всего сейчас хотелось ляпнуть что-то типа: «Да, как мы сюда попали, только что были в Баренцевом море, а теперь за тысячи миль, да этого не может быть, да что тут за бля… происходит, кто-то может нам хоть это объяснить?» Но я сдержался — потому как командир по должности обязан знать всё. Ну а если нет, так ни в коем случае не показывать подчиненным. Потому я авторитетно изрек, указав на возвращающийся бот:
— А вот мы у того спросим. Он местный? Значит, должен что-то знать! Вот тогда и решим, что наверх докладывать!
Спасатели подняли на борт какого-то бородатого типа в некогда белой рубашке и вроде бы форменных брюках, босого. Он был в шоке — его трясло так, что был слышен стук зубов, и он таращился на нас с жутким испугом и что-то причитал себе под нос.
— Узнали, кто он?
— Нет, все время молчал. Никаких документов при нем не было — вообще ничего в карманах.
— Этого — вниз в медблок, обтереть, обогреть, переодеть, — командую я. — А нам — срочно убираться отсюда, пока не прихватили. Все вниз, погружение!
Погрузились неглубоко, под перископ. Но вели сканирование — и эфира, и окружающего пространства, так что могли быстро нырнуть на глубину. Убедившись, что срочных дел больше нет, вернее, самое срочное, это установить, как мы сюда попали, решили вместе с Петровичем навестить нашего «гостя» в медицинском отсеке. Войдя, я сначала увидел нашего комиссара с загипсованной рукой, который что-то доказывал нашему бортовому медицинскому светилу Святославу по кличке Князь, а уж потом нашего спасенного, сжавшегося на койке в углу.
— Док, что с Григоричем?
— Перелом лучевой кости, не менее месяца походит в гипсе. Вот я ему предлагаю, пока далеко не ушли, надо вызывать вертолет, чтобы переправить его на берег и подождать замену. А он ни в какую, говорит, что тут останется до конца похода. Это его последний поход — и в отставку. Если мы его сейчас снимем, то все, говорит, пойдет прахом. А возвращаться — плохая примета, удача отвернется.
— От нас и так удача отвернулась с этим инцидентом, или как его назвать помягче, не прибегая к другим словам. Ну а как он, с ним все в порядке? — указал я на второго пациента.
— Да в принципе все в порядке, наглотался воды, шок, несколько царапин да ссадин и большой синяк на спине, переломов нет. Но, похоже, ударился головой обо что-то. Хотя на голове ни ссадин, ни шишки нет, — сделал заключение наш эскулап.
— Это еще почему? — спросил Петрович. — Четверть часа в воде маловато, чтоб рехнуться. Чай, не десять суток на плоту один.
— Так мне пришлось его обследовать с помощью двух матросов — не давался. Думал, что с ним что-то очень плохое хотят сделать — кастрировать, например. Сейчас вроде успокоился, но все равно, вы только посмотрите! И похоже, что это немец, я не знаю, но язык лающий такой, не спутаешь ни с каким. Надо нашего снабженца спросить — он знает немецкий.
Надо спросить — спросим.
— Старший мичман Сидорчук, срочно зайти в мед-блок, — разнеслось по «Лиственнице». [3]
— Мы что, какое-то корыто или шхуну с немцами утопили? — пошутил Князь. — Ну так им и надо, пусть не подглядывают, когда российский флот напрягает мышцы. А то каждый норовит в наш огород залезть. А откуда они здесь взялись? Вот будет шуму на всю округу, и начнут у нас выкручивать яйца, мало не покажется.
— Князь, помолчи, и без тебя тошно, а ты со своими приколами лезешь.
Тут входит Сидорчук. Начинает доклад, но тут же замолкает, смотрит на нас, ничего понять не может. Наш утопленник так вообще в угол забился, с таким ужасом на лице, будто попал в племя людоедов, которые сейчас будут его живым на вертеле жарить.
— Доктор, дай чего-то такого, чтоб успокоиться и прийти в себя, от таких известий в голове ролики за шарики заскакивают и серое вещество вскипает. Нечасто такое в природе встречается, чтобы лодка за мгновение переместилась за тысячи миль. И природу этого феномена никто не может объяснить.
— Как за тысячи? Какие тысячи! А мы что, разве не в Баренцевом море?
— Нет, Князь! Похоже, что мы где-то в Атлантике, у берегов Америки.
— Ну ни х… себе, и как мы сюда попали?
— Если бы мы знали, как это все произошло. Доктор! Ну ты даешь или нет что-то для снятия стресса?
Минутная задержка, пока наш доктор переваривал только что полученное известие. Затем он сказал, глядя куда-то в стенку и как будто к чему-то прислушиваясь:
— Самое лучшее лекарство от всех стрессов — это стопка спирта, командир. А может быть, и две.
— Ты опять со своими шутками.
— Нет, я не шучу, какие тут могут быть шутки после таких известий. А как же наш клиент, он тогда откуда?
— Блин, дошло наконец! А вот именно это мы хотим у него узнать!
— Товарищ капитан первого ранга, вы только что сказали про Америку.
— Да, Валентин Григорьевич, по каким-то неведомым нам природным или дьявольским причинам, не знаю, как это еще назвать, но мы оказались в Атлантике. Короче! Богдан Михайлыч, расспроси его, с какого он судна, что здесь делали, сколько их было, куда шли, ну и все такое.
— Эй, Сидорчук, когда немца допрашивать будешь, только до смерти не забей! — Это опять наш доктор.
Ну не может Князь без шуток! Хотя, глядя на нашего снабженца, любой бы поостерегся с ним связываться: рост под два метра, кулаки как пудовые гири, косая сажень в плечах, в рубочный люк с малым зазором проходит. Недаром он наш снабженец, всегда выбивает все и сверх того, что положено, а как он там это проворачивает, не наше дело.
— Гитлер капут, Гитлер капут! — залепетал наш немец. — Меня не надо убивать, их бин простой моряк, я есть призвать с торгового судно. Я есть бывать ваш страна до война!
Оглядываюсь. Князь, твою мать! Разложил на столике свои инструменты самого жуткого вида, для непосвященного очень похожие на пыточные, и перебирает, задумчиво поглядывая на «клиента».
— Прекрати, — говорю, — а то его сейчас кондратий хватит!
Немец наконец стал что-то говорить мичману, глядя на него, как кролик на удава. Оказывается, мы утопили подводную лодку Германии. И откуда она здесь взялась?
— Ну все. Приплыли. Пи…ц котенку, срать не будет, — изрек Петрович. — Теперь точно с дерьмом смешают. Весь цивилизованный мир будет вопить, что русские пиратством занимаются, и с Германией теперь отношения могут испортиться.
— Так может, этого фрица отправим к Нептуну, а сами рванем до дому? — произнес доктор. — Нет человека, нет проблем.
— А что, всего-то как полдня как вышли из базы. Да за это время мы сюда не только дойти, даже долететь не могли, рванем домой, и пускай доказывают, что это мы здесь были, — высказался Петрович.
— Да что вы такое говорите, это же подсудное дело, мы все можем под трибунал попасть! — негодовал наш комиссар. — Как можно, взять поначалу спасти, а потом взять и снова утопить человека!
