Генезис (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич
Лодка сама шла на шести узлах, я же прошёл в кубрик и сказал летунам:
- Сейчас ужин приготовлю, и можем спать ложится. До Кронштадта нам больше суток идти, так что время отдохнуть и в себя прийти есть.
Отварил я макарон по-флотски, чтобы ещё на завтрак хватило, мы поели в кают-компании, и пока пищу принимали, Олег спросил:
- Серёг, а кто управляет?
- Да никто, курс я задал, течения какие тут знаю, идёт автономно, препятствий быть не должно. Под нами ещё метров двести до дна, над нами тридцать шесть метров водички. Чуть позже всплывём на перископную глубину, если вокруг никого не будет, поднимем шноркель и запустим двигатели. Нечего батареи разряжать. Доберёмся до своих, и там простимся.
- Значит не хочешь со мной? - спросил Олег.
- Пока нет. До конца лета повоюю, а потом переберусь в Москву.
- Отпишись как у наших будешь.
- Это ты быстро узнаешь. Как обнаружат в районе Москвы брошенный самолёт с финскими опознавательными знаками, сразу и поймёшь, что я в Москве.
- Тебе ещё в школу нужно.
- Школа меня не волнует, при необходимости я экзамен за десятый класс легко сдам. Кстати, хорошая идея, так и сделаю.
- Знаешь, удерживать тебя не буду, я уже убедился, что ты вполне самостоятельный и взрослый, умеешь отвечать за свои поступки. Так что дерзай. Один только вопрос есть, какие у тебя всё же планы?
- Планов много, а какой выберу я и сам не знаю. Ладно, допиваем чай, и вы спать, постельное я вам выдал, а сам пока управлять буду. Пока ночь, нужно как можно больше пройти, а как рассветёт на дно ляжем. Авиаразведчики наши и финские летают, а нам опасны и те, и другие, мы на германской подлодке.
- Хорошо, - согласился Олег.
Дальше те отбыли ко сну, я помыл посуду, и поднявшись в рубку управления всплыл на перископную глубину, поднял перископ и осмотрелся. Горизонт чист, после этого всплыл. Поднявшись наверх, в плаще, фуражке и с биноклем на груди, я прибавил скорости до максимума. Волнение было, до меня брызги долетали, килевая качка, волны встречные, но как-то не волновало, лодка на шестнадцати узлах бежала, и направился в сторону Ленинграда. До рассвета четыре часа, какое-то расстояние пройдём. Вот так я поглядывал на горизонт вокруг, прогуливаясь, а через полчаса Олег наверх поднялся, сканер показал движение, так что неожиданным его появление не было.
- Не спится? - опуская бинокль, спросил я.
- Да как-то привыкли днём спать, а ночью от финнов бегать. Тревога не отпускает.
- Да, это привычка такая, прилипчивая. Скоро минные поля пойдут, наши, пройдём их, и за ними уже ляжем на дно.
- У тебя есть план этих полей?
- Нет, на авось пойдём, они не сплошные.
- Я радиостанцию там видел, может с нашими свяжемся?
- Нет у меня доверия к советским морским командирам. Вон, Бакунин слово не держит. Уверен, что и остальные такие.
- Ты про него часто поминаешь. Не все такие.
- Не все, в Крыму правильные командиры были, авиаторы, а тут пока только один попался, Бакунин.
- Опять про него.
На эту шпильку я не обратил внимания.
- План такой, подходим к берегу, высаживаем вас на лодке, на борту их четыре спасательных и одна складная для высадки диверсионной группы.
- Высадка ночью? - уточнил Олег.
- Конечно. Ну не днём же? Я за своё имущество тревожусь, повредят ещё.
- Слушай, тебе Юрка не отец случайно? Копия просто, тот тоже такой же собственник и куркуль. Не жадный, но всё под себя гребёт.
- Гены-то одни, - пожал я плечами, продолжая изучать горизонт. - А насчёт отца, не знаю кто он. Дяде Юре двадцать, мне двенадцать с половиной, как вы представляете себе процесс в семь лет?
- Умный больно, - проворчал тот.
- Мне все об это говорят, - кивнул я соглашаясь.
Мы так до утра и проболтали, потом ушли под воду, пройдя сеть минных полей, сканер помог не наткнуться на мины, шли фактически на ощупь, а потом легли на дно, и я поужинав отправился спать. А для летунов карты игральные оставил, германские, пусть будет чем время убить. Гальюном научил пользоваться.
Думаю, весь Балтийский флот что стоял на якорях в Кронштадте, никогда не забудет этот случай. Девять часов утра, сильные минные поля на входе, где только лоцманы знают путь, и тут посередине бухты в окружении бурлящей воды всплывает большая океанская германская подлодка. Как раз в том месте где для неё глубина есть, рядом с проходящим мимо адмиральским катером. Рубку покидают пятеро, встав перед орудием на палубе, мальчишка в светлых одеждах с ярким пятном пионерского галстука и орденом на груди, и четверо в лётной форме, но вооружены длинноствольным оружием, Олег даже пулемёт свой забрал. Дальше подозвав катер, лётчики стали обнимать парнишку, пока по эскадре звучала тревога. Потом выстроившись шеренгу, отдали мальчишке честь, тот отсалютовал по-пионерски, и перебравшись на борт катера, тот всё же подошёл, отошли от борта субмарины, а мальчишка, не обращая внимание на взлетевшие флаги, сигнальные ракеты и семафоры, взбежал на рубку и скрылся из виду. А вскоре и подлодка ушла под воду. На этом месте покружились несколько катеров, два эсминца снялись с места, стали искать подлодку, но двое суток поисков по воде и с воздуха ничего не дали, как появилась та, также незаметно и исчезла. А кто это был, объяснили спасённые летчики.
***
Две недели я ходил у финских и шведских берегов, ставил на выходе из портов якорные мины, всегда по одной, по радио ночами слышал, что два подрыва уже было, остальные пока ждали своих жертв. Торпеды не тратил, да и «везло» мне так, что не попалось ни одной достойной цели. Ну и найдя где достать солярки, сделал это. Вошёл на шлюпке в рыбачью бухту, угнал рыболовный баркас, куда погрузил бочки с топливом, и вышел в открытое море. Нырнул к подлодке, та на дне лежала, поднял и начал заправку, полночи этим занимался, но баки теперь полные. Баркас дрейфовал брошенный, а субмарину, отогнав к литовским берегам, к Клайпеде, положил на дно. А через сутки угнанный мной «Юнкерс-52» уже летел ночью в сторону Киева. Не долетел, эти чёртовы истребители-«ночники», заведённые до бешенства полётами на разведку и бомбардировку Юрой Некрасовым, нагнали меня с хвоста, сканер запищал, я задёргался, уводя машину в сторону, но было поздно. Один двигатель из трёх мне подожгли. С такой подсветкой уйти было невозможно, пришлось прыгать, сразу открывая парашют. Летел низко. Приземление вышло удачно, хотя на лес садился. Сорвав застрявший на верхушке сосны купол, я поправил висевший на груди вещмешок, ещё сумка на боку была, снял их, отстегнул ремни парашютной системы, и вернул поклажу на место. А парашют спрятал под корягой на берегу лесного озера, после чего рассматривая карту, пытаясь разобраться где я, последний ориентир пять минут назад пролетал, город Пинск, сверился с компасом и неспешно побежал по лесу по направлению Житомира. В том районе находился бомбардировочный полк, где тот я в теле Некрасова скоро погибнет. Мне нужно убедится в этом, своими глазами увидеть, как достают тяжелораненое тело. Умрёт он на руках полкового врача.
Выйдя на опушку, я посмотрел на появившейся свет, нет это не рассвет, фары какой-то машины на дороге, ну и побежал на перехват. Тут территории занятые противником, так что можно не сдерживать себя. Я в принципе вообще себя не сдерживал, дошло до того что обо мне газеты писали, вмешательство в историю на лицо, мне было любопытно как это ударит по мне, после гибели Юры Некрасова. Я вообще люблю эксперименты. Машина оказалась грузовой. Причём наш «Зис» с большими красными крестами в белом круге на боку тента. Санитарная. Пустая, сканер показал, что в машине только водитель и пассажир. Нагнав их, те и катили максимум километров тридцать в час, хотя дорога хорошо укатана, похоже грейдер прошёл, заскочив на подножку со стороны водителя, рванув дверь, ударил его в висок и выбросил на дорогу, сев на его место. Поднятая рука опустилась, пассажиром оказалась премиленькая девушка военной форме, такую губить грех, для неё найдётся занятие более интересное, тем более ух как хочется. Девушка медиком была, вроде врач.
