Дальше действовать будем мы (СИ) - Лопатин Георгий

Так что Киборгин отправился к Ельцину в гости. Встретила его жена Бориса Николаевича — Наина Иосифовна.

— Кто там?

— Киборгин Анатолий Леонидович. Председатель Союза ветеранов афганской войны. У меня дело к Борису Николаевичу.

— Э-э… боюсь Анатолий Леонидович, что…

— Я все понимаю Наина Иосифовна, Борис Николаевич пережил стресс из-за несправедливого к нему отношения с крахом карьеры, и… лечится… ну или страдает от последствия «лечения». Но мне нужно с ним переговорить и быть может это сократит период… самолечения.

— Да⁈ — оживилась жена Ельцина.

— Так точно.

— Тогда проходите!

Ельцин и впрямь бухал. Точнее сейчас находился в состоянии сильнейшего похмелья.

— Борис… тут к тебе товарищ…

— Ты… хто?.. — нахмурившись, спросил Ельцин, поведя мутным взглядом.

Сидел он в трениках и майке-алкоголичке. В общем типичный такой алкаш. Лицо опухло, глаза заплыли и красные как у вурдалака, а перегаром несло таким, что от дыхания можно было опьянеть.

— Киборгин Анатолий Леонидович…

— Киборгин… Киборгин… Киборг… Слышал я о тебе Киборг… Герой! Знаю о тебе все… как ты за нашими ребятами в Пакистан рейд сделал, а тебя за это вышвырнули из армии… Меня вот тоже пинком под жопу… за то, что правду сказал! А они… у-у-у… суки! — потряс в воздухе кулаком Ельцин. — Давай выпьем с тобой!

— Обязательно Борис Николаевич, но чуть позже.

— А п-чему не с-час?..

— Сейчас дело, Борис Николаевич.

— К-какое? У меня уже нет никаких дел… Я — никто…

— Вы ошибаетесь, Борис Николаевич.

— Да? А в чем?

— Во всем.

— А если конкретнее?

— Вы последняя надежда простых людей, Борис Николаевич. Вы как огонек в ночи… более того, я не побоюсь вас сравнить с Данко, что освещал путь людям своим сердцем, вырвав его из своей груди!

— Ну прямо уж… совсем уж… панимаш… — засмущался Ельцин, но при этом приосанился.

— Да, именно так. И если вы сломаетесь, то огонь вашего сердца погаснет и нас некому будет вести вперед. Силы тьмы победят и наступит полный хаос! А потому Борис Николаевич, возьмите себя в руки, на вас надеются десятки миллионов. Нельзя их подвести!

— Но что мне остается?..

— Стиснуть зубы и прорываться вперед! Вы же знаете какое у вас прозвище со Свердловска?

— Хм-м… ну да… знаю…

— Так раздавите своих врагов как Бульдозер! Снесите преграды, что поставили перед вами! И мы вас поддержим! Союз ветеранов вас поддержит! Мы расскажем людям правду о вас, о том, как вы сражаетесь за лучшую жизнь людей! Да, поначалу придется склонить голову перед вашими врагами и пойти с повинной… но воспринимайте это как военную хитрость и тактический шаг, чтобы одержать стратегическую победу!

— Хм-м…

Ельцин трезвел прямо на глазах и одновременно становился подозрительным.

— Хм-м… Ты ведь понимаешь, что если ничего не получится, то и тебе несдобровать?

— Понимаю. Но я сделал на вас ставку, Борис Николаевич.

— Как на беговую лошадь?

— Неудачное сравнение, ведь моя ставка, как вы правильно сами подметили — мое будущее.

— Хм-м… Да… крупная ставка, ва-банк, панимаш… И что ты хочешь получить в качестве выигрыша?

— Должность министра обороны.

— Кха-кха! А губа у тебя не дура, ха-ха!

— Ну так я себя не на помойке нашел.

Ельцин несколько расслабился. Такие люди ему были понятны, это не идеалисты, что непредсказуемы и в самый неожиданный момент могут взбрыкнуть и все похерить.

— Напомни, какое у тебя звание?

— Подполковник в отставке.

— И думаешь, генералы с маршалами станут тебя слушать?

— А куда они денутся? Чуть что не так, сразу в отставку.

— Ну да… Сработаемся.

Глава 16

34

В начале 1989 года в столице Грузии прошла демонстрация сторонников независимости республики. Ее достаточно жестко подавили.

Анатолий помнил, что подобные демонстрации в иной истории прошли и в прибалтийских республиках, но сейчас там было чуть тише благодаря его превентивным действиям по «закрытию» и изгнанию радикально настроенных лидеров-националистов. А те что пришли на их смену веди себя гораздо сдержаннее, видя что независимость все равно получат и при этом они станут главами государств, надо только вести себя ровно и все будет в ажуре.

Тем временем продолжают клепаться законы. В частности «О собственности в СССР», что по сути легализовало такое понятие как частная собственность. Вышло постановление Верховного совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике». Потом Постановление Совмина СССР «Об акционировании предприятий».

Проводится первый в СССР валютный аукцион. А следом вводится коммерческий курс рубля к иностранным валютам.

Что до Ельцина, то поднятый Горбачевым ветер перемен, стал причиной того, что общественное мнение из официальной критики какого-то лица делала выводы, ровно противоположные тем, которые в ней содержались. Выступление Ельцина и его последующая опала на фоне вызвавшей одобрение у большинства москвичей его кадровой политики и борьбы с привилегиями в столичном руководстве сделали его популярной личностью.

Гласность дала возможность открыто высказывать свою альтернативную точку зрения, идущую в разрез с официальной. Тексты выступлений Ельцина на пленуме, зачастую сильно расходившиеся с тем, что он сказал на самом деле, циркулировали по стране во множестве самиздатовских списков, к чему активным образом приложил руку Анатолий Киборгин. Это вдохновило Ельцина на борьбу за возвращение себе места на советском политическом Олимпе.

В ноябре 1987 года он покаялся на пленуме МГК. Писал письма Горбачёву с просьбой восстановить его в должности. Ходили слухи, что из-за переживаний он перенёс инфаркт, а некоторые и вовсе утверждали, что он совершил попытку суицида. В результате летом 1988 года Ельцин оказался среди делегатов XIX конференции КПСС. Это мероприятие считается одним из ключевых в деле коренной политической реформы в СССР, затеянной Горбачёвым.

На конференции, заседания которой транслировались по телевидению на всю страну, Ельцин в прямом эфире вместо того, чтобы покаяться, как было наверняка им обещано, повторил положения своей речи на пленуме, потребовал отменить решение о «политической ошибочности» того выступления, а также вывести Лигачёва из Политбюро.

В ответ Лигачёв сказал тогда свою знаменитую фразу:

— Борис, ты не прав!

Ельцин снова подвергся нелицеприятным нападкам, а вскоре Верховный Совет СССР вывел его из членов своего Президиума. Но к этому Ельцин был уже готов, собственно, даже провоцировал новые нападки на себя со стороны официальной власти, чтобы получить еще большую популярность в народе.

Благодаря публичным дебатам на партконференции Ельцин, доселе известный главным образом только в Москве и Свердловске, приобрёл всероссийскую популярность. Он окончательно становится на путь открытой конфронтации с партийно-союзным руководством, используя новые возможности «гласности», провозглашённой Горбачёвым.

Согласно решению 19-й партконференции было объявлено о создании нового высшего органа власти — Съезда народных депутатов СССР, с выборами в него в марте 1989 года.

Перед Новым годом Ельцин в очередной раз в своей квартире собрал группу своих ближайших сторонников в число которых входил Анатолий Киборгин, и заявил:

— Мне тут панимаш, предложили пройти по списку 100 депутатов, подлежащих избранию Центральным комитетом КПСС. Вот думаю, соглашаться али нет. А вы шта скажите?

— А что пообещали за это? — спросил Бурбулис.

— Восстановить в прежних партийных должностях.

— Неплохо… Это доступ к ресурсам… — задумчиво произнес Хасбулатов.

— А ты шта скажешь Толя?

— Задешево купить вас пытаются, Борис Николаевич. Причем очень задешево. Вы не только сами легко изберетесь, народное доверие к вам столь велико, что сможете, просто сказав народу, что вот эти люди вам нужны и они их изберут тоже. И у вас будет на Съезде серьезная группа поддержки.