Боец 6: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Внезапно я понял, к чему ведёт вся эта движуха. Против толпы, жаждущей продолжения и уверенной, что ее очень жёстко обломали, никакая зауровская охрана не сработает. Тут ползала таких же сидит. Начнется такая заваруха — пожалеешь, что на свет родился.

В результате мы были бы вынуждены проводить ещё один тур, то есть суперфинал. А это — дополнительное время аренды зала, дополнительное время трансляции и оплаты услуг всех служб… В общем, если выражаться деловым языком, резкое увеличение расходных статей при сохранении доходных на том же уровне. Дело не самое приятное.

Видимо, мои расчеты были написаны у меня на лице. Видя это, бандитская рожа напротив смотрела на меня торжествующе.

— Боец, а чего тебе не нравится-то? — ухмыльнулась рожа. — Между прочим, ты здесь самый популярный участник! Что на тебя, что против тебя — ставок больше всего, остальные и рядом не валялись! Так что наслаждайся звездным часом! И готовься к бою, чтобы людей не подвести.

Так. Оказывается, они и погремуху мою знают. Да, как говорилось в одном старом фильме, информация у нас в коллективе поставлена хорошо. Хотя, с другой стороны, это никакой не секрет…

— И чего? Ты врубаешься, что вы здесь устроили? Что это — азартные игры непосредственно на турнире? — ещё больше возмутился я.

— Да ладно тебе, Боец, — отмахнулся бандит.— Смотри, сколько бабок можно настричь на ровном! И твоя доля тоже там будет, не волнуйся — все учтено и мы красиво сделаем.

Бычара раскрыл свои бумажки и показал, сколько и каких ставок уже сделано. Суммы в графе «Итого» и у меня, и у моего предполагаемого соперника красовались и вправду внушительные. Ребята работали с размахом, ничего не скажешь. Но и просто так, с наскока такие дела не организуются. Значит, кто-то очень высокий дал отмашку…

Ринг—анонсер заорал, объявляя победу боксера. На этот раз децибелы были такими, что некоторые слова становились нечленораздельными. До меня, например, доносились только лишь отдельные слова: «…по прозвищу Гора… покорил… очередная победа…»

Победители, блин. Я с некоторой тоской посмотрел на боксера с самбистом. Независимо от результата, им-то хорошо: отстрелялись — и пошли в раздевалку. Дальше — хоть домой иди, твоя часть программы окончена. А тут вот стой и разбирайся, как дознаватель и следственная бригада в одном лице. А мне ведь тоже ещё предстоит выступать!

— Мда, — протянул я. — И кто же этот движ-Париж организовал?

— Не знаю, — бык пожал плечами и хитро посмотрел на меня. — Оно тебе надо?

Ну да, конечно, не знает он. Так я и поверил. Все они ничего не знают, когда припрет. Боится, что башку ему снесут — другое дело. Ладно, попробуем зайти иначе.

— Понятно. Есть вариант отказаться? — сухо спросил я.

— Пацаны не поймут, — раздался сзади до боли знакомый и долгожданный голос.

Я резко развернулся. Неужели? Дорогая пропажа! Передо мной стоял Степаныч собственной персоной. Лицо его выражало суровую решительность. Интересно, как он так незаметно появился? Хотя да, ФСБ же… Но вряд ли он прибыл один. Тогда где его отряды доблестных сотрудников? И вообще, почему он появился именно в этот момент и именно здесь? Он что, имеет отношение к тотализатору?

Я взял его за локоть и отвёл в сторонку. Мы встали в коридоре, ведущем в зал.

— Это твоих рук дело? — спросил я его напрямую.

— Почему только моих? Турнир — наше общее детище. Забыл, что ли, Боец? — с издевательской улыбкой ответил Степаныч, как бы давая понять, что распространяться на тему своего пребывания здесь он не намерен.

— Степаныч, твою мать! — я в ярости стукнул кулаком по стене рядом с ним. — Давай для шуточек как-нибудь потом время выделим! Я спрашиваю, тотализатор — твоя затея или нет?

— А какая разница? — равнодушно пожал плечами наш ветеран. — Идёт он себе и идёт.

— Какая разница? — я просверлили его взглядом и зашипел. — Какая разница, говоришь? Мы по белому работаем, на хрена мне такие подставы на ровном месте организовывал. Какого черта тебя нет здесь полтурнира? Мы о чем накануне говорили? Почему я должен в одиночку проблемы разруливать, не зная даже, что к чему и кто куда? И ты теперь со мной разговариваешь, как с умственно неполноценным? Давай ка заканчивать этот спектакль.

— Ничего из того, что не было бы предусмотрено заранее, — таким же ледяным голосом ответил Степаныч. — Ты успокойся, Боец.

— Успокойся?

— Сережа, ты не лезь, если не просят, — Степаныч вдруг назвал меня по имени, что случалось крайне редко. — Занимайся своими делами. А остальное предоставь мне.

Вообще, в этот раз Степаныч разговаривал со мной непривычно жёстко и холодно. Пару раз у меня создалось ощущение, что я нахожусь не в коридорах дворца спорта перед своим выступлением, а у него в кабинете на допросе. Причем разозлив перед этим его до крайности.

— Что значит «не лезь»? — процедил я. — Вообще-то это мне идти выступать, если ты забыл! И это вокруг меня непонятки начались! И ты мне говоришь «Не лезь!»?

— Ничего, справишься, — отстраненно сказал Степаныч. — Иди лучше готовься к бою, правильно тебе пацаны говорят. А я пойду в зал — у меня тут, знаешь ли, дел невпроворот. Или ты думаешь, что я сюда приехал поразвлечься между баром и баней?

Я медленно пошел в раздевалку, стараясь упорядочить мысли в голове. Надо было выпить воды и немного остыть. Эмоции, конечно, хороши для выступления, но когда они начинают перекрывать здравые рассуждения — это уже перебор. Посижу, подышу, успокоюсь. Ну и действительно, настроюсь на бой.

Но почему всё-таки Степаныч ведёт себя так странно? Ладно: то, что он приехал с таким опозданием, наверняка было рассчитано и причины для этого были. Не удивлюсь, если он вообще все это время сидел в засаде где-нибудь в ста метрах от дворца и наблюдал зарождающуюся разборку двух группировок и мою встречу с Вариантом. Не докладывать же ему мне, в самом деле, все детали своей оперативной работы. Но вот почему он так спокойно, я бы даже сказал, попустительски отнёсся к устроенному непонятно кем тотализатору? Это же только усложняет общую картину!

На развлечение все это было действительно мало похоже. Да и неподходящие время и место были для пустых игрищ. Но какой был в этом смысл? Я присел на лавочку в раздевалке и откупорил бутылку с питьевой водой. Сделав пару глотков, я попытался уложить в голове все происходящее.

Итак, Степаныч планировал накрыть всю толпу бандитов сразу после начала турнира. Вместо этого он прохлопал и тёрки между людьми Заура и Варианта, и организацию азартных игр… Что-то тут было не то. Спецслужбы — это всё-таки не участковые менты, чтобы вот так просто пасовать. Значит, случилось что-то, что помешало изначальному плану.

Но что это могло быть? Я сделал ещё глоток воды, прокручивая в голове события перед турниром. И вдруг неожиданная мысль озарила меня — как будто молнией ударило!

«Что сделали бандиты, когда приехал Вариант?», — спросил я себя. «Правильно, они сдали оружие. А значит, и брать их формально не за что. Вместо вооруженной толпы бандитов появилась компания друзей, пришедших посмотреть на бои. И никаких правонарушений они тоже при этом не совершали — и, скорее всего, не совершат и дальше. Мало ли кто они там по жизни — это в дело не впишешь. За морды кирпичами и ботанье по фене статей пока тоже не ввели. Значит, Степанычу нужен был формальный повод начать операцию. Иначе в любом кабинете, куда их привезут, они начнут качать права, а потом ещё приедут „уважаемые люди“ с адвокатами — и тогда уже силовикам придется объясняться, за что они схватили бедных, несчастных и невинных мальчиков. Да ладно объясняться — как бы ещё извиняться не пришлось. А тут — нелегальные ставки, железная статья».

Ай да Степаныч, ай да сукин сын! Ловко придумал, не подкопаешься. Мда, интересные дела у нас тут впереди намечаются… Значит, и вправду придется продлевать турнир и увеличивать количество боёв.

Кстати! Во всей этой схеме был и ещё один нюанс, который с ходу в глаза не бросался, но многое при этом объяснял. А может, наоборот — ещё сильнее запутывал. Когда бычара показывал мне свои бумажки со ставками, имя моего конкурента в суперфинале было туда вписано четко на всех листах. И он был один, без всяких других вариантов. Значит, и у них исход боёв был предрешён заранее, и выходить за рамки сценария было никак нельзя — все посыплется иначе.