Все против всех (СИ) - Романов Герман Иванович
— Все правильно, пан гетман, выручим немцев из западни. А там где ударим, у московитов пушек нет!
До Рубца Мосальского донесся уверенный голос полковника Лисовского, и тот тут же поскакал на правый фланг, где уже давно от нетерпения ерзали в седлах несколько тысяч верных ему «лисовчиков» и казаков.
— Пан Меховецкий, вы со шляхтичами и пахоликами нападете на их полк «правой руки», тот обычно сильнее, и там лучшие ратники. Потому вам дам северское ополчение — оно подкрепит. Если сомнем стрельцов совместным ударом, то опрокинем и поместную конницу — у «князя Старицкого» ее немного, и ущерб от нас уже приняла. Так что, панове, идем в битву! Езус и дева Мария даруют нам победу! И помните, что наш канцлер Ян Сапега обещал выплатить тысяча злотых тому, кто Ваньку «Старицкого», коего «государем» также именуют, к нему живым непременно доставит. И я сам к этой тысяче еще столько же добавлю — хочется с ним поговорить!
Услышав о каких огромных деньгах пошла речь, Василий Михайлович захотел вскочить в седло. Но какое-то необъяснимое чувство нахлынувшего страха заставило его отказаться от желания. А может и жаль, что остановило — поляки радостно закричали, увидев, что пикинеры наконец-то дорвались до куч бревен, которые прежде были стенками «гуляй-города».
И тут земля задрожала от одновременных ударов десятков тысяч конских копыт — будто в чудовищные барабаны забили…
Атака польских «крылатых гусар» — нужно было иметь невероятное мужество, чтобы без копий, с одними пищалями и бердышами. встать у них на пути…
Глава 53
— Какие упорные ребята, лезут и лезут, а тут сюрприз!
У бревен ухнувшего «гуляй-города» сотворилась самая настоящая куча-мала, с воплями и руганью. Никто из наемников не ожидал, что разбросанные в художественном беспорядке бревна как раз и маскировали цепь «волчьих» ям, разбросанный в траве «чеснок» и заостренные, вбитые землю маленькие колышки — традиционное русское оружие. А более ничего существенного тут не было, этого вполне хватало, чтобы превратить всю полосу «большого полка» в недоступную для атаки вражеской кавалерии местность. А вот для контратаки поместной конницы были оставлены широкие проходы у редутов — туда и хлынули, улюлюкая, размахивая саблями и пуская стрелы из луков, по несколько сотен всадников.
Нещадно избитые ружейной и пушечной картечью наемники давно потеряли строй, и начали беспорядочное отступление, прямо на глазах превратившееся в паническое бегство. Немчины побежали, бросая пики и мушкеты — никто из них не ожидал такого изощренного «гостеприимства». А для сабли всадника нет ничего лучше, чем рубануть по спине бегущего от него человека. Тем сейчас и занимались «дети боярские», торопясь уничтожить врагов как можно больше, и самим обратится в стремительное бегство. И причина была весомой, так как огромные массы польской кавалерии и казаков перешли в наступление, стремясь не допустить уничтожения наемной пехоты и сокрушить русское войско одним ударом.
— И где они столько леопардов с гепардами перебили?! В наших лесах таких зверюг давно нет, а в Польше тем более!
Картина атаки «крылатых гусар» впечатляла, хоть садись рисунок делай карандашом — насколько было красочным зрелище атакующих всадников в красных одеяниях, в блестящей броне, с выгнутыми перьевыми дугами за спиной, у многих были наброшены характерные шкуры с россыпями черных пятен. Но больше впечатляли опущенные длинные копья с разноцветными значками и флюгерами — попасть под сокрушающий удар тяжелой рыцарской кавалерии было страшно. Подобные кирасиры, только куда блеклые видом и без «крыльев», имелись и у него — но рынд едва сотня, а тут пара тысяч. И это частная армия, а потому страшно представить, если пойдет «коронное войско», да еще с призывом шляхетского ополчения, так называемого «посполитого рушения». Там больше десяти тысяч будет таких рыцарей, способных нанести удар страшной силы.
— Успеть бы нормальные пушки с ружьями сделать, да заготовить боеприпасы с порохом, да побольше, — пробормотал Иван, продолжая напряженно рассматривать вражескую кавалерию. Замысел противника стал понятен — решительно обрушившись на фланги, причем главный удар наносился слева, как и предполагали его воеводы, смять построение стрельцов и выйти в тыл «большого полка». А там пройтись по нему «бульдозером» — против гусарских пик поместная конница не пляшет, а стрельцы без помощи артиллерии не устоят в одиночку — будут окружены и уничтожены, когда подойдет вражеская пехота и наемников приведут в порядок.
Как хорошо, что в мире пока воюют по традициям, и левый фланг исторически делают слабее правого — на этом Иван и строил расчет, и приказал провести тайные приготовления. Теперь сигнальную ракету можно было не подавать — фланговые замаскированные батареи открыли стрельбу в упор, дождались пушкари своего часа, пустив в ход «вязанки» картечи. И с редутов пушки открыли стрельбу, сметая атакующих гусар свинцовым градом. Но под картечь попали идущие по флангам всадники, основная масса устремилась посередине, переведя коней в галоп.
И вот тут с ужасающим грохотом рванули три заложенных фугаса, чуть позже, чем было рассчитано. Передовая часть гусар проскочила потайную яму, где спрятались два «смертника» из стрельцов, рассчитывающие, что их переведут в статус «детей боярских». Они и зажгли три огнепроводных шнура, для которых были проложены в земле дощатые «каналы», в конце которых в земле был упрятан хороший фугас из парочки бочонков пороха и камней — направленного действия заряд. Только чуть позже зажгли, или отсчет времени был неправильный, но и то, что произошло, стало запоминающим зрелищем. Посреди бело-крыльевой массы вспухли три больших взрыва, накрыв атакующую конницу пеленой, в которой смешались люди и лошади, такие красивые раньше. Когда дым рассеялся, там уже творилось ужасное — арьергард не существовал, как боевая единица. Всадники или погибли и искалечились, либо обратились в бегство, так как многие лошади просто сошли с ума от страха — пугливыми ведь их сотворила природа.
— Дорвались, суки!
А что тут скажешь — разъяренные ляхи домчались до стрельцов, несмотря на град пуль и картечь, и порвались через проходы «гуляй-города». Хотя десятки коней попадали, образую мешанину, но наспех поставленные рогатки были просто опрокинуты на бешеном скаку. Стрельцы отчаянно отбивались копьями и бердышами, в упор стреляли из пищалей — драка на левом фланге пошла нешуточная, превратившись в резню. На секунду в окуляр попал Скопин-Шуйский — молодой воевода сам повел поместную конницу в контратаку. Но где-то четыре сотни гусар прорвались и устремились прямо на ставку, перед которой спешно строились резервные «приказы» — стрельцы даже соорудили несколько импровизированных «редутов» из повозок.
— Государь, нужно уходить, или идти под защиту стрельцов…
— Знаю, — ответил Иван, мысленно прикинув, какой вариант предпочтительней. И выбрал второй — сейчас он не имеет права бежать с поля боя, что скажут люди на такоепонятно, но все злые языки не укоротишь. Риск, конечно большой, но тысяча стрельцов заслон надежный, к тому же скоро соберется и ударит поместная конница.
— Всем идти к стрельцам, рындам отойти к коннице и ударить разом. Митяй — собирай ружье, воевать будем!
Отдав приказы Иван заторопился к повозкам, где стрельцы уже задирали оглобли и выставляли рогатки, вагенбург, наподобие тех, на которых гуситы встречали атаки рыцарской конницы…
Глава 54
— Твою мать, что творят то, гады! Бей схизматиков, отстоим веру православную от еретиков проклятых! Зададим им жару!
Иван надрывался криком, хотя вдохновлять стрельцов уже не стоило — и так градус накала был слишком велик. В таких случаях в народе одно говорят — раскалились так, что плюнь, и зашипит. Стрельба шла не переставая — стрельцы били полусотнями, оттого польские всадники постоянно нарывались на свинец, к тому же свою лепту вносили небольшие пушки — заряд картечи буквально сносил всадника вместе с конем.
