Александр Афанасьев - Долгая дорога домой
Неверный Джон был британцем, отставником из двадцать второго полка, которого принц Акмаль перекупил за большие деньги и которого уважал, никогда не смея поднять на него руку. Уважал потому, что понимал – в отличие от любого из местных, у британца есть честь, и он его не предаст и не переметнется на другую сторону, чего бы ему ни посулили. Ухо неверного Джона было искалечено ударом тесака – давний след подавления четвертого сипайского восстания, а глаза его были постоянно сощурены в напряженном прищуре.
Рядом встал Танак, который здесь был совершенно не нужен.
– Этот нам нужен? – принц Акмаль презрительно ткнул пальцем в первого министра.
– Пусть останется. Сегодня произошло ЧП, Ваше Высочество.
Принц Акмаль нахмурился:
– Что произошло?
– Перебили два ночных патруля. Полностью. Угнали машину, бросили на окраине города. Это произошло на базаре.
Принц помрачнел. Базар был центром жизни Джелалабада, с него он получал больше половины своих доходов и должен был обеспечивать там порядок. Если торговцы поймут что на базаре небезопасно – они уйдут торговать в Пешавар, а он в свое время сделал немало, чтобы переманить их из Пешавара.
– Получилось так. Ограбили какой-то дукан, даже не дукан – чайхану. Что оттуда взяли – мы так и не поняли, но хозяин его убит. Что он там делал ночью – непонятно.
– Кто хозяин?
– Некто Гульбеддин-хан, Ваше Высочество. Еще убили двух собак.
– Займись, – раздраженно бросил принц пресмыкающемуся рядом Танаку.
– Слушаюсь, Ваша Светлость...
Принц уже не слушал его – ничего умного Танак сказать не мог. Займись – это означало, что надо конфисковать все, что было у Гульбеддин-хана, в казну, сказать, что он не заплатил дань, и отнять все за долги. А были эти долги или нет – кто проверит?
– Дальше.
– После этого они пробили дыру в заборе. Расстреляли два ночных патруля. И ушли – с перестрелкой, по пути обстреляли еще один патруль, остановили его и скрылись.
– Как это могло произойти?
– Ваше Высочество, я входил с ходатайством на ваше имя о приобретении необходимого оборудования. Нужны хотя бы активные ночные прицелы вместо прожекторов и более современное оружие. Видимо, патрульные включили прожектора – и их перебили из темноты.
Принц хотел отделаться привычным – казна пуста. Но тут не до этого – завтра его убьют таким же образом.
– Сколько это будет стоить?
– Я представлю расчет не далее как сегодня вечером, Ваше Высочество.
Принц снова посмотрел на Танака.
– Выдели по потребности. Проведи как ассигнования на защиту от нападений и подай бумаги в Королевское Казначейство. Может быть, мой старший брат не будет скряжничать.
– Слушаюсь, ваша Светлость...
– Кто это мог сделать? – принц снова обратился к неверному Джону.
– Мои люди работают. Одна группа пошла по следам, они ушли на машине. Это была большая грузовая машина. И кое-кто сказал, что видел на базаре русских.
Принц махнул рукой.
– Русских... Здесь полно русских, пусть покупают, что им нужно и травятся, да покарает Аллах неверных рукой своей!
– Этих русских раньше никто не видел.
– Русских...
Принц задумался, а британец вдруг насторожился, будто гончий пес, и посмотрел на Восток, в сторону базара.
– Что там? – заметил принц.
Британец ответить не успел – несколько слитных, почти без перерыва взрывов сотрясли воздух, и сплошная стена всепожирающего пламени, видная даже отсюда, встала на том месте, где только что был джелалабадский базар.
* * *Нищий, вечно молящийся Аллаху торговец Керим узнал о том, что произошло, почти одновременно с принцем – прибежавший бача-сирота, которого Керим подкармливал за исполнение своих мелких поручений, ворвался в лавку, закричал с порога:
– Керим-эфенди, Керим-эфенди!
Керим оторвался от пересчета денег. Бухгалтерия, которую он вел, представляла собой набор замасленных тетрадок, в них он отмечал приход-расход условными, только ему понятными знаками. Деньги он переводил в золото и вкладывал по возможности, через подставных лиц, опасаясь привлечь внимание принца и его нечестивых нукеров. Много золота лежало в потайных ямах в торговом городе Джелалабад, очень много...
В этот день они отторговались успешно, хвала Аллаху.
– Что тебе?
– Керим-эфенди, на базаре людей побили!
Ледяная иголка ткнулась в сердце торговца. Керим был старым, опытным и мудрым человеком – иначе бы он не смог выжить в этом городе. И кто-то словно в ухо шепнул, что это имеет к нему самое прямое отношение:
– Кого побили?
– Стражу побили! По всему городу стреляли.
Торговец Керим припомнил, что ночью просыпался от шума.
– Как побили? Они же с оружием.
– Насмерть побили, прямо в машинах побили. Там кровищи...
– А ты сам видел? Смотри, Аллах карает за ложь!
– Сам видел, Аллах свидетель! Машина до сих пор у забора стоит, расстрелянная!
– А еще что говорят?
– Говорят, на базаре кого-то побили!
– Кого?!
– Не говорят, там оцепление, не пройти!
Нищий, вечно молящийся Аллаху торговец Керим порылся в небольшом кошельке, бросил беспризорнику монету в один афгани. Потом подумал – и бросил еще одну.
– Смотри, если солгал – Аллах все видит!
Бача уже не слушал, он улепетывал прочь.
Керим немного подумал, стоит ли идти туда, и чем это грозит лично ему. В конце концов, пришел к мысли, что ничем – в Афганистане любопытство является нормой жизни, по поводу и без повода собирается толпа. Многие нигде не работают и готовы участвовать в любых событиях общественной жизни.
Самое худшее – его не пропустят на базар, и гвардеец угостит его дубинкой по спине, прикажет проваливать. Но неужели базар закрыли совсем? Да быть не может, каждый день простоя – громадные убытки. Здесь весь город живет торговлей.
Решившись, Керим позвал пацаненка, своего дальнего родственника, который помогал ему в дукане.
– Постоишь на торговле пока один, – коротко сказал он.
– Слушаюсь. А что произошло, Керим-джан?
– Не твоего ума дело! – разозлился Керим. – и торгуйся как следует, не отдавай товар за бесценок!
* * *У нищего, вечно молящегося Аллаху торговца Керима не было ни автомобиля, ни мопеда, ни бурубахайки, ни мула, ни даже осла, а потому он пошел пешком. Уже на улице он заметил неладное – день, а некоторые дуканы закрыты. Не к добру, возможно, и ему стоит закрыть свой, когда вернется. Никакой навар не стоит собственной головы.
У базара кипела толпа, но никто не осмеливался приближаться к гвардейцам. У самого забора гвардеец лениво пинал кого-то ногами, возможно – любопытного, возможно, кого-то еще.
Керим-бай осмотрелся по сторонам, заметил в водовороте толпы знакомое лицо, начал протискиваться туда.
– Да продлит Аллах дни твои, Али-бай, – начал он, обращаясь к торговцу, турку по национальности, чьи предки бежали в Афганистан после штурма Стамбула русскими.
– И тебя да помилует Аллах, Керим-бай, – ответил торговец. – как идут твои дела?
– Да какие дела, никакой торговли... – привычно начал жаловаться Керим, – все наторгованное отбирают, на жизнь не хватает...
– Тише! Ты говоришь, не подумав!
Соглядатаи принца были везде, но сказанное находилось в пределах нормы, хотя и на ее грани. Гораздо опаснее сказать, что все идет хорошо – тогда тебя найдут, чтобы обобрать до нитки. В Джелалабаде не было ни одного человека, у кого бы хорошо шли дела.
– А как поживает ваша семья, Али-бай?
– Хвала Аллаху, все в порядке. Вот думаю дочь выдавать, на той стороне границы за нее дают пять килограммов золота.
Это уважаемый Али-бай, конечно, прихвастнул – на самом деле дочь его была тощей и неприглядной для местных ухажеров, и это он не прочь был дать выкуп, чтобы избавиться от нее. Сколько кормил, а проклятая Амина никак не желала полнеть! И еще – выдумала идти учиться. Аллах да помилует нас – разве дело женщине идти учиться?!
– Хороший выкуп.
– Хороший... А еще беда... – пожаловался Али-бай. – Я заказал товар, и жадные лихоимцы-таможенники забрали половину, да покарает Аллах их за жадность. А потом – они пришли ко мне и предложили его купить. Мой же собственный товар!
– Да покарает их Аллах, – согласился Керим-бай.
* * *Находясь на удалении двадцати миль от города Джелалабад, стратегический бомбардировщик снова открыл только закрывшиеся бомболюки – они у него не распахивались наружу, а отъезжали в сторону – и две бомбы, весом в тонну каждая, стальными каплями отправились в смертельный полет. Каждая из этих бомб тоже привела в боевое положение управляющие поверхности, легла на воздушный поток, косо планируя к цели и отрабатывая поправки. Разница между ними и ракетами была лишь в том, что у бомб нет двигателей.
Идущие на скорости примерно 0,9 Мах две крылатые ракеты выровнялись у самой земли, точно так, как было заложено в их программе. Они не рискнули снижаться и идти ущельями, потому что их электронный мозг оценил маршрут «Кабул – Джелалабад» по ущельям как опасный. Поэтому они пошли долиной. Водители грузовиков, едущих по дороге, пытались рассмотреть, что пролетает над ними, но принимали ракеты за британские истребители-бомбардировщики. Вскоре ракеты еще снизились – они увидели реку и первые постройки Джелалабада – города, который для их электронного мозга представлялся лишь набором точек – ориентиров с заданными в системе «Легенда» географическими координатами высокой точности. Первая ракета уже давно отставала во второй – потому что так было задумано.
![Пол Андерсон - Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира]](/uploads/posts/books/59796/59796.jpg)
