Николай Андреев - За Русь святую!
Сизов попал в западню: полномочия у него были, но если он воспользуется ими "на всю катушку" и в лоб — началась бы настоящая революция, а не мятеж нескольких запасных батальонов. Пока что надо было просто выиграть борьбу за умы тех, кто не мог решиться, на чью сторону встать. Именно поэтому Кирилл приказал занять телефонные и телеграфные станции отрядам кадетов и юнкеров, не участвовавших в оцеплении центральных кварталов, а последние броневики направил с несколькими грузовиками солдат к вокзалам. Собиравшиеся у Петропавловской крепости жандармы и городовые были направлены к зданиям крупнейших банков, до которых можно было более или менее быстро добраться от Зимнего дворца.
А ближе к вечеру Кирилл снова вернулся в Таврический дворец. Его указания были исполнены в точности: солдатам оцепления подвезли походные кухни, так что горячей едой людей обеспечили. Кое-как решили вопрос и с теплом: развели костры, а самых продрогших отпускали во дворец погреться.
Временный комитет Государственной Думы по сношениям с лицами и организациями уже был образован и лихорадочно продолжил работу, а именно: попытки связаться с разными частями города, выяснить возможность перехода хотя бы временной власти министров в руки членов комитета и написанием телеграмм в разные концы Петрограда и страны.
— Господа, боюсь, положение удручающее, — Кирилл старался говорить как можно меланхоличней, это показало бы, что дела и в самом деле плохи. — Рабочие уже несколько раз пытались взять тюрьмы, где сидят политические заключенные вместе с уголовниками, в частях гарнизона брожение, которое нельзя остановить только насильственными методами. Бастуют железнодорожные работники на ветке до Пскова. Император, судя по дошедшим до меня сведениям, выехал в столицу на поезде, однако состав был остановлен. Между нами и самодержцем — полоса мятежных частей и поселений. Боюсь, нам не удалось остановить революцию, а точнее, анархию. Голытьба просто перевешает на фонарях всех мыслящих людей отберет у промышленников их заводы с мануфактурами, у дворян — их родовые поместья и земли, — Сизов старался давить на самые больные точки. — Мы не можем контролировать ситуацию. В этой связи император назначил меня ответственным за водворения порядка в столице. Однако я считаю, что сперва необходимо создать новое правительство, облеченное доверием страны и Государственной Думы. Я уверен, что Михаил Владимирович прекрасно справится с ролю министра-председателя нового правительства, а также назначит членов своего кабинета.
Кирилл играл, кажется, лучшую роль в своей жизни. Даже нет, не играл: он был! Был неуверенным, уставшим, напуганным народным движением членов императорского дома, который не знает, что же делать с государством без помощи "уважаемых господ старейшин Думы". А еще — потерявшим уважение к императору.
— Боюсь, Его Императорское Величество сейчас потерял свой авторитет, если и войска ополчились против него. Боюсь, что будущее наше темно и незавидно…
— Кирилл Владимирович, я готов взять на себя нелегкое бремя министра-председателя, благо, мне легко собрать новое правительство. В столице есть люди, которым народ доверится. К сожалению, Александра Федоровича Керенского нет сейчас с нами, и неизвестно, что с ним, поэтому у нас нет одного из известнейших деятелей Думы.
— Мне думается, что Василий Витальевич Шульгин[11] заменит Александра Федоровича, хотя бы на первое время, — Кирилл старался, чтобы его голос звучал как можно более буднично. Все-таки, не должен же никто получать доказательства того, что Сизов специально усиливает позиции монархии в будущем правительстве. К тому же в истории, известной Кириллу, Шульгин отказался от портфеля министра юстиции. Ну что ж, в этот раз ему не отказаться, ни за что!
— Боюсь, я не смогу принять этот пост. Я не обладаю достаточными качествами, чтобы…
— Зато Вы обладаете решительностью и верой в победу, в русский народ. Думаю, этого достаточно, Василий Витальевич. Михаил Владимирович, я надеюсь, господин Шульгин все-таки подойдет на пост министра в правительстве доверия. Продолжайте, Михаил Владимирович, продолжайте. К сожалению, нам пришлось Вас прервать.
— Благодарю, — Родзянко вытер лоб платком. Все-таки "старейшины" довольно долго обсуждали сложившуюся ситуацию, а Милюков с Гучковым очень долго "продвигали" кандидатуры министров. — Вы верно заметили, Кирилл Владимирович, что Его Императорское Величество показал себя не с лучшей стороны в сложившейся ситуации. Народ потерял веру в него. Армия разочаровалась в нем как в Верховном Главнокомандующем. Страна разуверилась в нем как в императоре. В сложившейся обстановке не остается ничего другого, как убедить царя передать власть своему сыну или брату. Это будет жест, достойный правителя, потерявшего всякое доверия подданных.
"От такой ответственности нельзя убегать, власть, полученную от предков, надо держать, не вправе сын отречься от отцовской воли" — это пробились мысли Кирилла Романова. Но Сизов был с ним согласен. К сожалению, озвучить мысли было нельзя. Не то время. Не то. К тому же, Николай оказался слишком хорошим семьянином и человеком для того, чтобы стать по-настоящему хорошим правителем. И это сейчас сказывалось, как никогда.
— В пользу Михаила Александровича и Алексея Николаевича. Цесаревич слишком юн, чтобы принимать бразды правления. Михаил должен стать регентом при своем племяннике. К тому же цесаревич популярен в армии. Так мы сможем соблюсти преемственность и традиции, саму идею монархии, господа. Серьезные потрясения ныне ни к чему хорошему не приведут.
Похоже, Шульгин все-таки потихоньку стал ощущать себя одним из будущих руководителей страны. Да и он получил то, что хотел в "другой" истории: пулеметы. Силу, с помощью которой можно будет сохранить порядок, хотя бы и ценой крови, да еще и устранить опасность влияния на власть левых партий, подозреваемых им в пораженчестве и непонимании сложившейся ситуации на фронте.
— Однако Михаил не лучшая кандидатура, нежели Николай. Характер его слишком мягок для страны, оказавшейся в такой опасности. Он практически лишен уважения и авторитета в войсках. Он неподходящая кандидатура, господа, я уверен, что он откажется от предлагаемого ему регентства. А если и примет предложение, то мы снова получим брожение или, хуже того, революцию, которую еле-еле можем приструнить сейчас. Армия за ним не пойдет, поэтому мы получим развал фронта. Нет, господа, — Родзянко говорил с нажимом. Гучков, Милюков, Львов и несколько других думцев одобрительно кивали. — К тому же мы уже неоднократно это обсуждали, Василий Витальевич. Нет, нам нужен человек, способный остановить развал столичного гарнизона. Я уверен, что сейчас в этом кабинете стоит такой человек. Решительно подавивший опасное в условиях войны брожение, имеет авторитет в некоторых частях, особенно оставшихся верными власти. Мудро решивший оказать содействие Думе, понимая, что это тот орган, на которого устремлены полные надежды взгляды народа. И этот человек…
— Да, я согласен с тем, что Кирилл Владимирович как нельзя подходит в качестве регента при цесаревиче, — Родзянко едва удержался от того, чтобы не подпрыгнуть, когда Львов спешно, одним рывком, поднялся со стула и упредил председателя Думы и будущего правительства. — Я уверен, что армия и народ успокоятся и пойдут к победе, зная, что у плеча цесаревича стоит такой человек!
Кирилл изобразил удивление вперемешку с благодарностью на своем лице. Хотя, конечно, особых усилий ему не потребовалось: все-таки не ожидал от Георгия Евгеньевича Львов он такого шаг. Хотя… Керенского-то нет, и влияния он не оказывает на председателя Земгора. Так что Львов может говорить с чистой душой. Да и благодарность-то в спасении его драгоценной жизни показала себя в полную мощь. Зато план Кирилла вовсю продвигался к намеченной цели…
— Я вполне готов увидеть в качестве регента именно Кирилла Владимировича. Нам нужны именно уверенные люди, знающие, за кем пойдет народ, — подал голос Милюков.
— Я — за, господа, — Гучков кивнул. Ему импонировала решимость Кирилла во время подавления волнений в запасных батальонах. Но, к тому же, Гучков надеялся кое-чего и для себя получить от будущего регента. Как и все остальные, конечно.
— Я согласен с тем, что империя только окрепнет и пойдет к победе, если регентом станет Кирилл Владимирович, — Шульгин все-таки, скрепя сердце, согласился. Он считал, что останься Николай на троне, то страна снова скатится к революции, если война не закончится в ближайшие дни не одержит победу. А это было нечто фантастическое. К тому же все-таки его начали терзать сомнения насчет кандидатуры Михаила Александровича, брата Николая, в качестве регента. Он-то никак не проявил себя за прошедшие дни. А стране требовалась жесткая рука.
